Ю. Любимов о спектакле "Самоубийца" на читке пьесы в театре

Ю. Любимов об Н.Р. ЭРДМАНЕ на читке пьесы.

По образу и наследию Николая Робертовича…

Столь обширный материал, компановка может быть разная.. Мне главное, чтобы вы поняли принцип. Мне хочется, чтобы возник образ самого Николая Робертовича и среды какой-то того времени. И еще мне хотелось, чтобы поняли, какого уровня это был господин. Он был очень связан с этим театром. Старожилам этого театра это известно. Театр очень многим обязан ему. Хотя бы по форме общения, манерам, воспитанности, которой у нас нет совершенно. Это человек другого поколения. Поколения академика Лихачева. Человек огромных знаний, и в общем, мало известный, к сожалению. Хотя его пьеса идет по всему миру, но она обыкновенно играется плохо. Смысла ее не понимают, т.к. не понимали самого автора. Потому что у него настолько высокий уровень. Уровень Гоголя, Пруста. Мне кажется, что гораздо выше, чем Ионеско, чем у Беккета, этого господина. Не потому что он был друг мой десятки лет. Когда роешься в материалах о нем, к счастью это можно сегодня делать, то поражаешься, что даже короткой записки он не писал просто так. Все делалось совершенно чеканно и безукоризненно. По форме, содержанию, по глубине смысла.

Думать, что это просто балаган неверно. Еще поражает, что в любых концертах, где бы он не «халтурил», как вы на концертах, уровень его был неизменно высоким. Он не позволял себе опускаться. Когда у него в комнате собирались очень умные люди, начинались споры, такие же, как сейчас ведутся, они обыкновенно кончались тем, что когда они утомлялись, возникала пауза. Николай Робертович спокойно в паузе говорил: «Да, мы об этом много спорили, когда мне было 14 лет». Это не была бравада, а это был ход, доказывающий бессмысленность того, что все очень много трепались. Он показывал, что это абсурд и все равно из этого ничего не выйдет, на что мы надеемся. 

Из архива Юрия и Каталин Любимовых