Н. Балашова. Владимир Высоцкий на Таганке

Этот спектакль был сделан семь лет назад. В память об ушедшем товарище. Как дань уважения таланту поэта, актера, певца. Как выражение признательности и восхищения смелостью, честностью, прямотой человека и гражданина. Сыгранный в кругу коллег и друзей артиста, он так и не вышел на широкого зрителя. Чему удивляться, если сами песни Владимира Высоцкого, при всей огромнейшей популярности автора, отнюдь не поощрялись.

Но в Театре на Таганке спектакль все-таки несколько раз сыграли. Правда, только в дни памятных дат, все для того же круга близких людей, собиравшихся на представление, как на свидание с дорогим человеком. Названия специально не придумывали. «Владимир Высоцкий» - и все. Сегодня спектакль занял свое законное и давно заслуженное место на афише театра. Для широкого зрителя, для всех, кто истинно, а не на показ, не ради моды читает стихи поэта, вслушивается в страстные интонации его ни на какой другой не похожего голоса, выискивает на киноафише названия фильмов с участием артиста. Спектакль Высоцкого о Высоцком.

Старая сцена Таганки. Маленький, уютный зал. На этой сцене он сыграл своего знаменитого Гамлета — лучшую из всех его театральных ролей. Ведь этот Гамлет в черном свитере с гитарой в руках — был он сам, в борьбе с противоречиями своего непростого времени, стремящийся обнажить его рубцы и раны, осмыслить и понять творимое вокруг. И когда сейчас в спектакле о нем лейтмотивом возникают сцены из «Гамлета», они особенно отчетливо высвечивают судьбу артиста. Его взаимоотношения со СВОИМ временем.

Драматургия спектакля выстроена тонко и точно: от настроя и ритмов предвоенных лет, через суровые, грозные, горькие лики войны, бесшабашную юность в пьянящем угаре победы к неустроенности быта, изнанке фанфарных реляций, показухе, воспитываемой с детских лет. Сам актер как бы рассказывает о себе своими стихами и песнями. А за этой страстной исповедью — биография поколения, страны, времени, неразрывная связь поэта и гражданина с Россией, Родиной, Отчизной. И сквозь всю эту пеструю, высокую и обыденную, прекрасную и жалкую, героическую и смешную, но всегда подлинную, неприкрашенную картину жизни то болью и криком, то грустным раздумьем, то гневным всплеском прорывается самое сокровенное: «Только не порвите серебряные струны» или еще более горькое: «Добреди, доползи» …

Как и принято в Театре на Таганке, в спектакле «Владимир Высоцкий» - никаких постановочных эффектов: обнаженная сценическая коробка, в центре которой подвешено на тросах несколько рядов простых деревянных кресел с откидными сиденьями, какими обставлялись еще в довоенное время залы окраинных кинотеатров и мелких клубов; актеры-мужчины — все в темном, женщины — в черном, только на Н. Губенко светлым пятном белеет простая рубаха да на спинки кресел наброшено холщовое полотнище. И тоже, как это всегда здесь делалось, минимум оформления претерпевает максимум трансформаций: на белом холсте, как на снежном поле, телами убитых оставят свой след идущие в прорыв штрафные батальоны; лихо заломив на затылки замызганные кепчонки, вольготно расположится на креслах заводская братва, чтобы с наслаждением пережить драму заграничной экранной «Колдуньи»; медленно, зловеще опускаясь, ряды кресел зримо обретут облик той свинцовой, давящей тяжести, что заставит стоящих под ней людей выдохнуть из себя, опускаясь на колени: «Страшно, аж жуть». Повернутые вертикально к полу ряды напомнят потрясающую режиссерскую находку «Гамлета» - его «живой», движущийся занавес. А в финальной точке спектакля кресла под белым пологом медленно уплывут ввысь, открывая все пространство сцены, в глубине которой по обе стороны от прислоненной к стене гитары — его, Высоцкого, гитары — расположатся участники представления — товарищи, коллеги в глубоком молчании…

- Можно ли было его сберечь? - прозвучало со сцены.

Наверное, нет, нельзя.

Если бы он мог дожить до сегодня, если бы…