Алексей Букалов. Волшебник из Пеннабили

Сказать, что Тонино Гуэрра — легендарный персонаж итальянского и мирового кинематографа ХХ века, означает лишь ограничиться простой констатацией очевидного факта. Он уже давно не поддаётся общим меркам, и не только из-за того, что сам представляет собой целую эпоху, а просто потому, что ощущает себя прежде всего волшебником. И именно так его воспринимают окружающие.

Он умеет превращать в артефакт любую деталь быта, компонент живой и неживой природы. Умеет видеть поэзию в самых прозаических вещах и показывать её нам. В свои 90 лет этот весёлый и неунывающий человек с коренастой фигурой, похожий на плотника или крестьянина, с гладкой молодой кожей лица, пытливым, цепким взглядом, с порой недоверчивой и лукавой улыбкой неизменно излучает мощную жизненную энергию.
Судьба подарила мне немало встреч с феноменальными «долгожителями» нашей культуры: это блестящее созвездие имён — Лиля Брик, Юрий Любимов, Юлия Добровольская, Марина Шаляпина, Лев Разгон… Тонино Гуэрра в этом списке занимает своё, никому иному не принадлежащее место.
Я познакомился с ним больше 20 лет назад в Москве на Мосфильмовской улице в квартире его жены Лоры. Тонино ответил тогда на вопросы журнала «Новое время», а потом начал сам расспрашивать меня о каких-то особо интересовавших его событиях российской культуры. Как часто бывает, разговор коснулся Пушкина, и я процитировал Гуэрре известное четверостишье из шутливого «дорожного» послания поэта другу Сергею Соболевскому:
У Гальяни иль Кольони
Закажи себе в Твери,
С пармазаном макарони
Да яишницу свари…
Будучи сам поэтом, к тому же итальянцем, Тонино сразу же оценил пушкинский каламбур: «Иль Кольони» означало не просто фамилию, а зашифрованное в ней обидное прозвище — «чудак» (на букву «м»). Его реакция была замечательной: он тут же цветными мелками нарисовал одну из своих излюбленных «философских» композиций — маленькую керосиновую лампу с лежащим рядом красным гранатом — яблоком мудрости. И надписал: «Алексею, в знак благодарности за рассказ о Паоло Гальяни». Поставил под рисунком подпись: Тонино Гуэрра Москва, 1987…
Сегодня мы с моим другом, известным телерепортёром Сергеем Иезуитовым сидим в большом переполненном картинами, фотографиями, сувенирами доме на холмистой окраине итальянского городка Пеннабилли. Дом трёхэтажный, в нём полно кошек, но в кабинет маэстро им вход строжайше запрещён. Присутствовать на беседе разрешается только старому белому лабрадору, подаренному хозяину дома 12 лет назад его другом Микеланджело Антониони. И, конечно, самой Лоре, которая норовит вмешаться, перевести, «уточнить» сказанное мужем. «Лора, перестань меня поправлять!» — изредка сердится маэстро.
— Итак, интервью у нас юбилейное, потому первый вопрос о том, что такое 90 лет. Это много или всё-таки терпимо?
— Если задуматься, то это много. Но когда не думаешь, а просто смотришь на цветы, на красивую женщину или на грудь красивой женщины, то забываешь об этих годах и уверяешь себя, что это совсем немного.
— Ты к своему юбилею успел сделать очень многое. Что-то ещё осталось в планах?
— Всё ещё надо сделать. Одно время прошло и другое наступило, и ты оказываешься снова в начале. У меня такое впечатление, будто всё сделанное мною ошибочно. Всегда чего-то недостаёт и хочется многое переделать. Как поэт, я постоянно стремлюсь к совершенству. Но я поэт деревенский.
— Тонино, ты много работал с Феллини. В России тебя знают в разных ипостасях. Ты рисуешь, пишешь стихи и прозу, проектируешь фонтаны…
— Мне жаль, что в России вспоминают только Феллини. Я с Антониони сделал 10 фильмов, столько же с Франческо Рози, с Тео Ангелопулосом мы придумали 7 картин, работал с братьями Тавиани, с Бертолуччи, Моничелли, Витторио Де Сикой, Андреем Тарковским. .. со многими великими.
Скоро выходят три моих книги, и я надеюсь, что люди узнают больше о моей жизни. В день, когда я появился на свет, мой дорогой друг Юрий Любимов представит мою пьесу «Мёд» в своей знаменитой Таганке, и станет ясно, что моё творчество пригодилось и театру.
— Ты говорил про оставшиеся дела… Что ты имел в виду — может быть, новый фонтан, посвящённый Лоре?
— Я ещё многое хочу сделать! А знаешь, почему новые идеи появляются? Люди думают, что я должен умереть, вот мне и приходится потеть и доказывать, что я ещё что-то могу. Потому я и стараюсь оставить о себе память. И тем, что сделано, я во многом обязан моим русским друзьям и моей русской жене и самой России — они помогли мне войти в этот мир. И я искренне желаю, чтобы Россия, вставшая на путь демократии, не свернула с него, потому что люди должны быть свободными.
— Тонино, как ты сам объясняешь эту «роковую» страсть к России? Чья здесь заслуга? Русской культуры, российских друзей или во всём «виновата» твоя русская жена Лора?
— Вопрос сложный… Я каждый вечер спрашиваю жену, есть ли новости из России. Когда смотрю спортивные новости, часто болею за Россию, но при этом я люблю Италию. Россия мне дала, наверное, даже слишком много. Я вообще всегда стараюсь проводить много времени в Москве, но Лора часто бывает против. Говорит, что в Москве тяжёлый воздух, и это на самом деле так: как только я приезжаю в Москву, у меня голова сразу переполняется от новых идей.
…Время, отпущенное Лорой для интервью, закончилось. Мы проходим в соседнее здание, переоборудованное в фондмузей. Здесь книги, многочисленные призы, подарки друзей, новые работы Тонино, в том числе замечательный юмористический цикл рисунков на тему «Камасутры». Тут выставлены и придуманные Тонино серебряные медали, выполненные в стиле самодельных монеток, которые изготовлял в тюрьме Сергей Параджанов из алюминиевых крышек кефирных бутылок…
В честь юбилея предусмотрена большая праздничная программа в Пеннабилли и в Сант-Арканджело, родном городе Тонино, торжества в местном театре, банкеты и вечера, которые завершатся в Вероне вручением очередной премии маэстро Гуэрре за кинематографическую карьеру. Будут гости из разных стран, в том числе, конечно, и из России.