Михаил Бузник. Медаль Моцарта – поэзии

Об авторе:  Михаил Христофорович Бузник - член Русского ПЕН-центра. Париж

Ныне поэзия, за редким исключением, скорее всего – рифмоплетство. Ей хорошо. Она будто бы и не знает, что все сказанное пересказывает в тысячный раз переутомленными рифмами и ритмами.

Носитель же поэзии и по сей день – Таганка. Театр Юрия Любимова. От Вознесенского, Есенина до Хармса и Введенского┘ До откровения Евангелиста Иоанна – его время!

При воспоминании о есенинском Пугачеве становится очевидным, что стихией постановки было воинство небесное.

И не потому ли Сергей Параджанов неустанно повторял в дни изгнания Любимова, что без Любимова и Ростроповича у всех нас больная кровь? Вспоминаю, как в Тифлисе Параджанов неустанно выговаривал: где Любимов?.. Где Любимов?

А на стене любимовского кабинета Параджанов написал: «Любимов гений! Мое пророчество – неизбежно!»

Во время нашего визита с Юрием Петровичем и Владимиром Мартыновым к Патриарху Алексию II Патриарх с вдохновением говорил, что в годы изгнания постановками русской классики и особенно Достоевского Юрий Петрович свидетельствовал о Русской Церкви и православии всему миру.

Помню, с каким трепетом пришел на Таганку Сергей Сергеевич Аверинцев и на обеде, устроенном в его честь Юрием Петровичем, говорил о Достоевском Таганки – как о философии миропорядка.

Владыка Василий Родзянко, который долгие годы был рядом с митрополитом Антонием Храповицким, с которого Федор Михайлович писал Алешу Карамазова, неоднократно повторял, что «Братья Карамазовы» Любимова есть мужество мысли.

Сцена Таганки – символ великого!.. Достаточно вспомнить премьеру «Шарашки» Солженицына, на которой Александр Исаевич отказался от ордена Ельцина.

Таганка – одна из точек опоры России.

Вспоминаю слова Эдуардаса Межелайтиса в дивном Вильнюсе: «Я счастлив, что у Андрея (Вознесенского) есть Любимов. Поэзия теперь и на Галактику влияет».

Время оживает на Таганке.

Дмитрий Шостакович, Андрей Сахаров, Генрих Бёлль, Андрей Тарковский, Жан Луи Барро, Николай Эрдман, Тадуши Сузуки, Виктор Некрасов, Никита Струве – все они друзья Таганки.

Так же как мы состоим из звездной пыли – так и воля, и судьбы наши и России немыслимы без силы Таганки. В шестидесятые, семидесятые годы, когда казалось, что разуму нет места, Таганка тысячам, тысячам, тысячам – говорила: мы живы!

И накал надежды разрывал верой души.

После же приказа Черненко о лишении гражданства Любимова – в Москве наступил холод┘ Москва уже не отвечала крику: мир остается без поэзии!

2001 год. Премьера литургической мистерии Владимира Мартынова «Апокалипсис» на евангельский текст. Великая постановка Юрия Любимова была сыграна во многих городах Европы и Москве. Нынешнее российское безразличие и глухота, страсть к деньгам и автомобилям позволили не заметить одно из самых грандиозных событий в мировой культуре – огненной вспышки света, к которой Россию не повели.

Во время изгнания Любимов в Италии поставил «Страсти по Матфею» Баха. Его фантазия изумительна. Большой крест изо льда был подсвечен мощными софитами. Действо шло. Крест таял. Из него капали красные слезы.

В день девяностолетия Юрия Любимова министр Сергей Лавров вручил ему высшую мировую награду в искусстве – медаль Моцарта.

Это было знамением того, что поэзия жива!

Без Любимова и его театра наша жизнь будет незрячей.

Над Таганкой ночи Покрова не должно быть – как и забвения совести, памяти и поэзии.

Без Любимова – спрессованные руины...
Фото Михаила Бойко