Мария Чванова. «Пустите же ее!»

“Чем виновата слабая душа, что не в силах вместить столь страшных даров?” 

Ф.М. Достоевский, Легенда о Великом Инквизиторе

Как любили русские классики мучить Катерин! Островский и Лесков создали, наверное, самых знаменитых и несчастных из них - Достоевский не отставал, но о его героине знают не многие. В 1994 году Кама Гинкас поставил на сцене МТЮЗа спектакль “К.И. из “Преступления” и тем самым познакомил зрителей с некой К.И., полное имя которой непросто распознать, если “Преступление и Наказание” пылится у вас на полке со школьных лет. Гинкас поставил не один спектакль по роману Достоевского, но этот завоевал особые чувства зрителя. Почему?

Режиссер направляет свет софитов не на основную сюжетную линию, например, противостояние Раскольникова и Порфирия Петровича (вспоминаем спектакль Гинкаса “Играем преступление” поставленный на сцене МТЮЗа на три года раньше К.И), а на жизнь Катерины Ивановны, вдовы Мармеладова.

Спектакль строится на монологе, который начинается уже в фойе и с самых первых минут превращается в иммерсивный концерт отчаяния, где зрители играют гостей на поминках покойного мужа Катерины. Она, прирожденная дворянка, знает три языка и переключаясь с одного на другой, пытается сделать все возможное, чтобы ее поняли и признали… или дали хотя бы копеечку. Смотря прямо в глаза “прохожим” К.И. устраивает мучительное представление, вызывая смех и жалость. Героиня играет на скрипке - благородном инструменте, который в ее руках превратился в инструмент души - он буквально выражает психическое состояние героини - высокие ноты сменяются низкими, звучат безысходно. Только что Катерина тихо пела “Ну как ты там, не холодно?” крошечной фотографии мужа, как вдруг она кричит на сына Колю и самих зрителей, приглашая их пройти на поминки мужа.

Белая пустая комната - создается ощущение, что мы в сознании героини, поток которого никак не зависит от нашего присутствия. “Почему не пришёл Пётр Петрович Лужин. Где Соня?”. Катерина Ивановна перестает чувствовать грань между реальностью и вымыслом: “Ваше превосходительство! - вдруг завопила она раздирающим воплем и залившись слезами, - защитите сирот!”.  Оксана Мысина, исполняющая роль К.И., приводит зрителя в такое эмоциональное состояние, в котором сожаление чувствуется даже физически: появляется желание ворваться на сцену и помочь бедной женщине, утопающей в своей судьбе. Зритель на протяжении всего действия находится словно в подвешенном состоянии, когда актриса, с одной стороны, взаимодействует с ним и даже пытается вести диалог, но, с другой стороны, существует абсолютно в своем пространстве, возможно, выдуманном.

Гинкас безжалостно поступает со зрителем, вешая на потолок крюк и веревку, но не называли бы его “театральным провокатором”, если бы так все было очевидно. Сверху спускается лестница, ведущая, возможно, в рай, но вход не открывается. Как несчастный герой “Записок сумасшедшего”, К.И. рвется наверх: “Кончен бал! Га!.. Отпустите меня, дайте хоть помереть спокойно…”. Не рай, но желтый, болезненный Санкт-Петербург забирает Катерину Ивановну, оставляя зрителя в состоянии безусловного сострадания.

Пустите же ее!

НИУ ВШЭ, Майнор «Театр с нуля» (для студентов 2 курса). Преп. Елена Леенсон