• A
  • A
  • A
  • АБВ
  • АБВ
  • АБВ
  • А
  • А
  • А
  • А
  • А
Обычная версия сайта

Юрий Чарышников: Для Меня Гоголь – дух, а не человек»

Театр на Таганке. 12, 2009

Юрий Чарышников — художник, иллюстратор, преподаватель — родился во Львове на Украине, в 1971 году окончил Львовский полиграфический институт. Его работы опубликованы в газете New York Times, а также рядом издательств в США и Европе. В 2008 году в Киеве вышла литографическая интерпретация произведений Н. В. Гоголя — книга «Петербургские повести» с иллюстрациями Чарышникова.

Безумный, расколотый, мятущийся дух, не находящий себе места в этом мире — таков Гоголь в рисунках и гравюрах художника спектакля «Арабески» Юрия Чарышникова. В его творчестве иллюстрации к произведениям писателя занимают особое место, и участие в работе над новой постановкой Юрия Любимова стало своего рода логическим завершением этого многолетнего труда…

— Юрий Иванович, чем Вас привлекает фигура Гоголя? Почему Вы взялись именно за эту тему и так долго ей занимаетесь?

- С творчеством Гоголя у меня связаны представления о фантасмагории. Он с легкостью проникает в разные измерения и в разные пространства. Фигура романтическая и таинственная, он ускользал от реальной жизни, боялся ее и великолепно себя чувствовал только в пути, в дороге. Его тянуло к античному театру, к руинам древнего Рима, к теплоте и мягкости голубого неба Италии. Все это и мне близко.
Яркие южные краски, как вкус свежего фрукта только что сорванного с ветки, вселяют в тебя легкость, хочется работать и жить.

Спектакль «Арабески» — это часть моей большой работы, которая связана с «Петербургскими повестями» Гоголя, в частности с «Записками сумасшедшего». Мир абсурда и одиночества, редкие прекрасные сны, быстротечность времени — все это привлекает в творчестве Гоголя, а его исследования и наблюдения невероятным образом неуловимо связаны с его поэтикой. Он смеется смехом-лекарством, лечит смехом себя и нас. Великий сказочник — Гоголь.

Честно говоря, думаю, что пришло время заканчивать с этой темой: уж слишком долго я ею занимаюсь. И «Арабески», наверное, последний этап этой большой работы. Есть свой мир, и нужно к нему возвращаться. Например, я работаю и маслом, здесь у меня тоже есть любимая тема — пейзажи после битвы, театр скульптур, герои и монументы…
Меня очень привлекает игра во времени и в пространстве. Люблю игру со светом: возможно, именно это стало основой нашего контакта с Юрием Петровичем Любимовым.

— Какой он, Ваш Гоголь? Каким он предстает в Ваших работах?

- Для меня Гоголь — абсолютно не конкретный человек. Это дух, парящий над реальностью и смеющийся над нею. Поражает глубина его проникновения в человеческий мир с его страстями, надеждами и глупостью. И вопрос для нас — что мы извлекли для себя, например, из «Выбранных мест» Гоголя? А ведь это был взгляд человека, выросшего среди садов Восточной Украины, страны с безбрежными полями, лесами и широким Днепром. Отсюда его эпос, широта и полет.
Гоголь моих работ неоднозначен и незавершен, необычен, он для нас всегда остается таинственной и романтической фигурой. Можно сказать он уже — как эпическая фигура — богатыри, лешие, русалки. Изобразить его, его персонажей, кусочки его произведений в каком-то реальном, реалистическом ключе невозможно. А каким он предстает в моих работах — судить не мне.

— Расскажите, пожалуйста, о Вашей работе над спектаклем, об особенностях сценографии?

- В сценографии, в решениях костюмов для этого спектакля очень важен белый цвет: все происходит как бы в мистическом свете. Шелк на шелке, один слой входит в другой, контуры фигуры подчеркивает лишь тонкая черная линия. Это все должно быть ирреально. Как у самого Гоголя в Невском проспекте. Это наложение объема на пространство. Вместе они дают игру и световой эффект. Свет куда-то уходит, уползает. Спектакль — это тоже своего рода инсталляция. Ты входишь в это пространство, в эти лабиринты. Это создает мистическое состояние сна.

Помимо художественного оформления в этом спектакле огромную роль, конечно, играет музыка А. Г. Шнитке. Она сразу же задает высоты. Меняет ход событий.

— А вам близок, понятен Гоголь Юрия Петровича Любимова?

- Безусловно, теперь понятен. У него абсолютно своя трактовка. Это оригинально. Это один из вариантов решения темы Гоголя. Но это его личная трактовка, характерная только для него. В этом и интерес. Театр на Таганке — это он. Любимов и театр не разделимы.

— Это ваша первая работа в театре?

- Да, и для меня это, прежде всего, обретение опыта, один из способов постижения жизни, попытка создать какие-то иные миры, разрушить плоскость, найти связь с другими событийными пространствами. Здесь постоянно рождаются новые миры: газета летит сверху — один, человек, который сидит наверху и играет людьми, как куклами — другой. И вот сумма этих пространств создает иллюзию странного гоголевского мира. Очень нецелостного, поискового, экспериментального.
Кроме того, мне интересна жизнь театра, возможность посмотреть на него изнутри. Ведь это тоже сторона нашей жизни. Театр — это мы, поэтому он существует до сих пор. А столько раз предполагали его гибель и смерть. Но он все равно есть, и влияние его огромно. В Штатах это — Голливуд. Для многих Америка — это Голливуд. Многие подражают актерам своих любимых фильмов, их жестикуляции, манере говорить. Я уже не говорю об одежде. Актеры создают некие модели, сообщества, которым подражают люди, у которых нет своего мира.

— Какое для Вас самое значимое произведение Гоголя?

- Наверное, «Невский проспект». «Невский проспект» — это дорога в небо, в бездну, по сторонам ее, где-то позади, остаются храмы, дворцы, жалкое величие роскоши, человеческие взлеты и падения — все обман.

— Вы очень долго шли к тому, чтобы появилась книга с Вашими иллюстрациями к «Петербургским повестям». Вы довольны ею?

- Доволен, конечно. Самое главное — она белая. А вообще, иллюстрация — это безумие. И удивительно то, что после издания «Петербургских повестей» я снова вернулся к «Запискам сумасшедшего». Что меня толкнуло — трудно сказать. Но в этом цикле появились совершенно новые композиционные ходы и новая маска Поприщина. Эта тема ведет, и очень важно не прерывать её, не ломать. Чувствуешь, что это начинает жить, это решение тащит за собой. То же самое у меня было с рисунками к Ветхому Завету. Я сделал на эту тему, наверное, сотню композиций. 


 

Нашли опечатку?
Выделите её, нажмите Ctrl+Enter и отправьте нам уведомление. Спасибо за участие!
Сервис предназначен только для отправки сообщений об орфографических и пунктуационных ошибках.