Вероника Цукрук. В руках судьбы

Еще в детстве я слышала миф о Медее. Зловещей колдунье, которая, как мне казалось тогда, именно из-за своей злобы и ревности навлекла на своих детей и мужа беду. Но, пожалуй, Владиславу Наставшеву, режиссеру спектакля, удалось показать эту античную трагедию совсем с иного ракурса. Минимум героев, три стула и история, лишенная подробностей и конкретных обстоятельств, — все это отбрасывает ложный пафос и оставляет лишь суть трагедии. Медея — это не воплощение Зла, она — оружие в руках судьбы, высших сил, которые наказывают человека за невыполненные обещания и клятвы. Расплата пришла к Ясону именно через бывшую жену, это лишний раз передает представление античных людей о том, что судьбу человека бывает невозможно предугадать, потому что очень часто она зависит от принятых им решений. А расплата за содеянное может настигнуть в любой, даже самый неожиданный момент. Мне кажется, в том, что старый миф открывается для зрителей совсем по-новому, и заключается истинное режиссерское мастерство.

Сценография этой постановки крайне проста. Платформа и три стула, однако, атмосфера каждой сцены создается за счет световой палитры, которая дополняет и гневные диалоги с Ясоном, и печальные монологи Медеи. Для Наставшева важно, чтобы история оставалась вне контекста, внешних обстоятельств. Отсутствие декораций лишь усиливает эмоциональное воздействие игры актеров, фиксирует внимание зрителей на чувствах и трагичности происходящего. Организация мизансцен так же напрямую зависит от того, кто сейчас говорит. Режиссер предельно сократил пьесу, оставив лишь 4 основных персонажей. Спектакль состоит из монологов Медеи, а также ее разговоров с остальными героями. Лишь после смерти детей Ясон и Медея садятся уже не друг против друга, а рядом, лицом к залу. Но между ними больше не будет диалога, их речи сливаются воедино и становятся обращением к высшим силам, некой молитвой.

Пожалуй, больше всего в этом спектакле меня впечатлила актерская работа актрисы, игравшей главную роль (Гуня Зариня). Может, это звучит наивно, но в её монологах, её взгляде действительно есть нечто волшебное, мистическое. Движения Гуни Зарины отражают её страдания, борьбу с внутренней болью. Её любовь, её бесконечное отчаяние наполняют атмосферу спектакля чем-то демоническим. Под взглядом Медеи герои замирают, прожекторы падают. В этом спектакле нет декораций (лишь световые), однако, мне кажется, что такая пронзительная актерская игра не требует дополнительных атрибутов на сцене, большое пространство приковывает внимание зрителей к смыслу монологов Медеи, которая по сути и является «центром» этого спектакля. Остальные актеры кажутся второстепенными на её фоне.

Режиссер не лишает свою постановку античного хора, который являлся неотъемлемой частью греческих трагедий. Наставшев пересказывает некоторые обстоятельства истории, подробности мы слышим от сыновей Медеи и Ясона. Минимум декораций и эмоциональное напряжение актеров (местами и физическое) буквально оживляют текст Еврипида на сцене, лишь небольшие проигрыши виолончели и пение детей ненадолго прерывают его.

Мне кажется, что все эти приемы и средства режиссер использует для того, чтобы показать, что миф Еврипида — это история, которая могла бы произойти в любой момент, даже в современном мире, она не имеет привязки к какому-то конкретному времени. Нарушение клятв и игнорирование «высшей правды» рано или поздно приведут к расплате, каким бы хитрым ты не был. Порой орудием судьбы может стать даже самый близкий человек, мать твоих детей. В конце, когда Ясон умоляет Богов покарать Медею за содеянное, она отвечает ему: «Кто слышит тебя из богов? Ты – клятвопреступник». Эта фраза ставит точку в размышлениях о том, кто же истинный виновник всего произошедшего.

Преподаватель - Елена Леенсон