Анастасия Деева. Сегодняшний Гамлет – кто он?

В массовом сознании за шекспировским «Гамлетом» давным-давно закрепилось мнение, что это бессмертное произведение, актуальное для всех времен. И правда, вопросы чести, справедливости, предназначения, жизни и смерти можно назвать смысловыми константами искусства. Однако это то, что мы называем «вечным», а вечное едва ли устанавливает уникальную связь между «Гамлетом» и нашим временем. Нашу эпоху можно назвать эпохой изменений, причем происходят они с такой скоростью, что одно нововведение еще не успевает прижиться, как появляется новое. Чтобы не превратиться в безумца, современный человек обязан уметь адаптироваться за рекордно быстрые сроки. Самым ответственным, сложным и опасным переходом можно назвать пресловутое покидание гнезда. Это тот самый момент, когда бывший птенец, ранее опекаемый родителями и школьными учителями, начинает переход из своего маленького мирка во взрослый мир. В этом мире очень много противоречащего привитым принципам и просто неприемлемого, но человек обязан найти способ уживаться с этим, чтобы стать, а потом и быть членом социума.

К чему была такая длинная философская прелюдия? А для того, чтобы появилось основание сказать: для меня Гамлет стал не героем-мстителем, не высоко духовным гением, а воплощением человека, который находится на той самой стадии перехода.

Датский принц приехал в Эльсинор из виттенбергского института, где мог предаваться слушанию лекций, пропитанных гуманизмом и антропоцентризмом. Он покинул обитель науки и просвещения, чтобы попасть в паутину придворных интриг и зла, творимого ради власти. Естественно, что в такой среде Гамлет вынужден поступаться своими принципами, в идеале же он должен бы был совсем от них отказаться. Внешняя реальность все время пытается вытеснить внутреннюю субъективную реальность Гамлета, даже завязка всего конфликта пьесы основана на этом. Узнав от Призрака отца всю правду об убийстве, Гамлет обязан отплатить тем же правящему монарху, несмотря на то, что датскому принцу претит мысль о том, что ему придется опуститься до такого низкого преступления. Ранее сформированная нравственность Гамлета должна разложиться, чтобы он смог влиться в новое для себя окружение – может быть, потому он так часто обращается к кладбищенской тематике, когда обличает мир? «Что и говорить, если даже такое божество, как солнце, плодит червей, лаская лучами падаль…», - такие слова произносит Гамлет во время своего ироничного разговора с Полонием, возвышая свои рассуждения до разоблачения универсальной всеобщей бессмыслицы. Могильные каламбуры настолько часты, что невольно в голову лезет мысль о том, что человеческий род не достоин своего продолжения. Гамлет даже спрашивает Офелию: «Зачем тебе плодить грешников?» Принц датский видит, что мир «окутан негодяйством», что «все осквернено» и что все, совершенно все, «заслуживают кнута». Гамлет отказывается от возможности быть причастным к жизни придворного общества, становясь «чужестранцем в своем отечестве».

Раз главный герой пьесы Шекспира смог разглядеть, что в мире царит распад, он вполне мог рассмотреть в себе его позитивную противоположность, отталкиваясь хотя бы от того факта, что он единственный вник в суть вещей. Тем не менее Гамлет с головой погружается в самоанализ, который приводят его к следующему выводу: «Сам я скорее честен, и все же я мог бы обвинить себя в таких вещах, что лучше бы моя мать не родила меня на свет…» Принц становится жертвой когнитивного диссонанса, его поражает мысль: «В том, что открыто человечеству нет ничего, что бы имело смысл». Гамлет «плетется под жизненной ношей», точно зная лишь то, что заветный смысл может крыться лишь в незнакомом, но к этому незнакомому никто не хочет стремиться, предпочитая «мириться со знакомым злом». Принца угнетает то, что ему приходиться посвятить себя богопротивной мести, что у него не хватает сил противостоять желанию добиться справедливости любой ценой. Это усугубляет его депрессивное состояние до такой степени, что от самоубийства его удерживает лишь суеверный страх смерти: «О, если бы предвечный не занес в грехи самоубийство! Боже! Боже! Каким ничтожным, плоским и тупым мне кажется весь свет в своих движеньях».

Многие критики упрекали Гамлета в безволии, ведь отомстить за отца можно было бы гораздо быстрее и проще. В Эльсиноре датского принца любили, а потому он мог бы просто выступить перед народом и поднять восстание, однако Гамлет постоянно идет по обходному пути. Он устраивает театральную ловушку для своего дяди, ловко отправляет на смерть Розенкранца и Гильдестерна, закалывает Полония. Все эти махинации взяты именно из мира дворцовых междоусобиц. Гамлет прибегает к ним будто помимо своей воли, все еще сомневаясь в правильности своей цели.

Несмотря на то, что Гамлет отчасти действует по придворным принципам, эта погрязшая во лжи реальность отвергает его точно так же, как и он ее. Дело в том, что в принце датском нет меры, о которой говорит Полоний в напутствии своему сыну: «вбирай все мненья, но храни свое», «будь прост с людьми, но не запанибрата», «рядись во что позволит кошелек, но не франти». Гамлет прямолинеен, за его едкими каламбурами скрывается критика, а порой и жестокие оскорбления, все чувства он держит в себе, лишь ненавидит принц открыто и всей душой. Это замечательно видно в сцене, в которой Гамлет, словно тигр, бросается на Лаэрта, когда тот демонстративно припадает к гробу Офелии. Принц датский и сам говорит о важности меры: «Каждое нарушение меры отступает от назначения театра, цель которого была и будет: держать, так сказать, зеркало перед природой…»

Сомнения в окружающем мире и самом себе, смятение и отчаяние, поиск смысла и своего места в жизни, стремление обличить кого-то, тем самым оправдав себя, несдержанность и импульсивность, личностный кризис, – звучит до боли знакомо, ведь каждый из нас успел прочувствовать все это на собственной шкуре. Современный Гамлет – это не какая-то конкретная личность, а психологическое состояние. Гамлет – это то, как мы ощущаем себя, пытаясь привыкнуть к переменам и к своему новому «я».

Преподаватель – Елена Леенсон