Анастасия Денгаза. Ничто ничего не значит

Спектакль «Откровенные полароидные снимки» основан на пьесе Равенхилла о людях из маргинальных групп Лондона. Кирилл Серебренников использует все диалоги и сюжет этого произведения, делая их более яркими, а персонажей —объемными.

На сцене мы видим стены из белой, кажется, блестящей от чистоты плитки. Благодаря ей пространство напоминает туалет, станцию метро или морг. На полу есть желобки, по которым течет вода. Сначала они закрыты плитами, а позже открываются самими героями. С двух сторон на сцене стоят широкие столбы, на которых есть скамейки. И, образуя квадрат, на сцене расположены металлические шесты. Вся эта обстановка, несмотря на кажущуюся чистоту, все равно создает неприятную атмосферу больницы или коммунальной квартиры. Такое пространство кажется минималистичным и подходящим для любой сцены, где бы герои ни были: в морге, в транспорте, в квартире или даже в парке. Все атрибуты на сцене, например, разнообразный свет, или поведение актеров помогают зрителям понять, в каком месте происходит действие.

Из-за холодного и зачастую тусклого света кажется, что герои находятся под землей, в подвале, где нет окон и солнечного света. Они предстают подземными жителями, прячущимися, или просто незаметными для людей из других слоев. Свет в спектакле подстраивается под темп и сюжет происходящего: то включается по хлопку, то мерцает как прожекторы в клубе, то освещает только определенного персонажа, то статично горит на протяжении всей сцены.

Первый герой, которого мы видим ― Ник. Он вываливается на сцену так, будто его кто-то толкнул или выпихнул, а он был к этому не готов. Этот выход ― своего рода метафора, ведь только что он точно так же вышел из тюрьмы, совершенно растерянный и не понимающий, о каких карточках для таксофона говорит девочка на улице. Он пробыл в тюрьме 15 лет и отстал от жизни. Весь спектакль он кажется лишним в этом обществе. Никому не нужна его забота и любовь. Эти чувства он стремится подарить в виде кулона, который носит с собой.

«Откровенные полароидные снимки» ― это спектакль о людях, которые еще не выросли, но пытаются себя убедить в том, что они «взрослые». Герои не раз при споре друг с другом говорят что-то вроде: «я большой, я страшный, я изменился, я взрослый!!!». Однако их поведение, реплики и чувства показывают нам, что они ошибаются. Хелен подкладывает бумагу в туфли и лифчик, которые ей велики, ведь она еще до них не доросла. При этом она активно убеждает Ника в том, что она больше не прежняя Хелен, которая грозилась убить кого-то и мечтала о революции, теперь она мудрая «взрослая», мечтающая сделать хоть что-то полезное для тех, кто страдает. Она вплетает в волосы искусственную косу, чем дополняет свою маску добродетели и серьезного человека. Причем для нее это уже не маска— она верит в то, что это действительно ее личность, а в конце спектакля достает все бумажки и спрашивает Ника, выглядит ли она наконец-то, как сорокалетняя женщина.

В противовес «взрослым», которые действительно выглядят как взрослые, в спектакле есть группа из трех героев, которых можно назвать молодежью. Они любят есть «фигню», делать «фигню», говорить «фигню» и быть «фигней». Для них такой образ жизни – это релакс.

Сначала кажется, что они глупые и легкомысленные, недальновидные и ветреные. Однако на самом деле за всем этим напускным весельем они прячут свои проблемы: Тим болен СПИДом и живет только благодаря таблеткам, Надя работает проституткой и закрывает глаза на побои своего партнера, а Виктор покинул родину и работает секс-рабом. Их жизнь наполнена дикими танцами в одних трусах, вечеринками в шапках с заячьими ушами, которые заставляют вспомнить утренники в детском саду. Это все кажется намеком на то, что герои морально еще не вышли из детства. Они противопоставлены «старшим» героям спектакля, которые тоже были мятежными в молодости, но прошли этот этап и повидали жизнь, изменились и живут в более размеренном ритме, нежели молодежь. И все же отношение к жизни Нади и Виктора меняется после смерти Тима. Они становятся серьезными, даже унылыми и апатичными. Теперь уже Ник в шапке с заячьими ушами кажется им странным, их больше не привлекает никакое веселье. Складывается впечатление, что именно Тим создал культ фигни, был катализатором беззаботности в их компании, а Надя и Виктор следовали за ним.

Еще один персонаж, который претерпевает самые большие физические изменения ― Джонатан. Причем в отличие от пьесы, в спектакле не упоминается его имя. Он обезличен. Впервые Джонатан появляется на сцене в коляске, нам кажется, что он не может самостоятельно двигаться, ведь его телохранители помогают ему не упасть. Он даже притворяется наркоманом и пытается давить на жалость Хелен, а потом переходит к запугиванию. Сначала он агрессивно угрожает ей, а затем и Наде. Только тут он уже ходит, но с помощью костылей, которые напоминают лапы животного. Передвигается он как обезьяна, что придает ему еще более пугающий вид. И в конце, в эпизоде с Ником, он уже становится статным человеком, с прямой спиной и в роскошном костюме-тройке. В таком виде он вовсе не похож на человека, которого избили до полусмерти и который остался инвалидом (как кажется при первом появлении). Возможно, раскаяние Хелен и Ника, сочувствие Нади так повлияли на него, что под действием таких чувств он, как в сказке, выздоровел и преобразился. А возможно, он изначально был здоровым и крепким и только притворялся, чтобы напомнить Хелен и Нику, что они с ним сделали, надавить на больные воспоминания.

Спектакль полон условностей, которые кажутся комичными, но отлично встраиваются в контекст происходящего на сцене. Вода в желобке ― это река, в которую Джонатан кидает камушки и канализационный поток, рояль ― это телефон, который воспроизводит записи на автоответчике, а автоответчик ― это актеры, которые выходят на сцену и произносят в микрофон голосовое сообщение. Дискошар используется и как атрибут вечеринки, и как зеркало, в которое смотрятся герои и через которое они смотрят друг на друга, завешивают черной тканью после гибели Тима.

В мире этого спектакля людям будто запрещено чувствовать. Они отказываются рефлексировать на тему боли, которую им причиняют другие, отказываются принимать заботу и любовь, отрицают чувства, которые у них есть. До самого конца спектакля они живут со слоганом «ничто ничего не значит». Именно поэтому финал кажется таким странным, «посторонним». Ник и Хелен вместе и счастливы, целуются за белыми полупрозрачными занавесками, где сидят остальные герои. Вокруг пары крутится дискошар, напоминающий зеркало, который создает атмосферу сказки. Все это кажется чем-то нереальным, каким-то сном, в котором герои пьесы живут в хорошем и прекрасном мире. Мне даже показалось, что все в итоге умерли, потому что в таком полном боли и горечи спектакле хэппи-энд кажется чужим.

Преподаватель – Елена Леенсон