Дарья Донцова. Шуй Та и суета

Мне кажется, спектакли Бутусова можно воспринять только тогда, когда до этого уже много ходил в театры. И это не снобизм по отношению к тем, кто, может, приходит на спектакль раз в год – просто к такому сложному процессу просмотра надо быть готовым, иначе форма, работа с оригиналом и манера исполнения у актеров могут смутить и вызвать отторжение.

В «Добром человеке из Сезуана» Юрий Бутусов рассказывает, конечно, не «как бы реальную» историю про тяжелую жизнь при капитализме, он выводит на первый план метафорический слой пьесы. Его герои оторваны от каких-то развернутых предысторий, каждый образ конструирует не конкретного человека, а некоторый типаж.

Главная героиня Шен Те, тот самый последний добрый человек, показана как непоправимо травмированная, но все же стремящаяся к правде душа. Она некрасива: рваные колготки, короткое платье, вульгарная куртка. В пьесе Брехта несколько раз подчеркиваются ее кривые ноги, Бутусов же этот ее комплекс визуализирует через высокие каблуки, на которых женщина еле держится. В начале, до покупки лавочки, на лице Шен Те было так много грима, что ее саму за ним было плохо видно. Однако, когда ее жизнь чуть улучшается, то облик меняется, грим становится спокойнее, одежда чище.

Перевертыш Шен Те, ее «кузен» Шуй Та, нашептан ей толпой во время неприятного разговора с домовладелицей. Главная героиня сама в него и переодевается, Бутусов делает это решение нарочито неловким – подставной брат похож на саму Шен Те, она, вначале пытается говорить в его образе низким голосом, потом забывает про это и произносит слова как привыкла. Но окружающие абсолютно слепы к этому, в чем и проявляется метафоричность спектакля, которому не нужна доказательность и реалистичность сюжета.

Остальные персонажи – некоторая база для того, чтобы внутренний конфликт Шен Те максимально раскрылся. Ее любовник – безработный Янг Сун с образованием пилота, друг – продавец воды Ванг, местный юродивый. С Янгом за сердце женщины борется богатый парикмахер Шу Фу, готовый помочь деньгами существу, которого тоже держит за товар. Как тут не вспомнить соперничество Кнурова, Паратова и Вожеватова из «Бесприданницы».

В этом спектакле подчеркнута роль толпы как вечного сборища пороков и многосоставного организма, мешающего Шен Те быть доброй. Когда она случайно получает от богов в подарок деньги, то эти горожане приходят к ней как нахлебники. И даже начинают манипулировать – одна женщина упрекает ее в богатстве и говорит, что если та не даст денег, то ее дети умрут от голода на ее глазах: явное давление на жалость и эмоциональная провокация. Шен Те, видимо, не знавшая в жизни защиты, не умеет сопротивляться, но эту способность присваивает «кузену».

По сюжету с этим переодеванием закручивается псевдодетективная история, ведущая к тому, что Шен Те остается одна. И у Бутусова, явно не тяготеющего к пересказу какого-то экшна, эта линия полностью сохранена – все суетятся вокруг табачной лавочки, а позже фабрики, про этот капитал и деньги вообще постоянно говорят, но в один момент понимаешь, что уже забыл, кто кому должен. Начинаешь следить не за сюжетными коллизиями, а за тем, как они поданы.

Как часто бывает у Юрия Бутусова, запредельная степень трагичности передается через гротеск и буффонаду. Все кричат, слишком эмоционально поют, гиперактивно жестикулируют. Но все эти приемы – способ не выбить зрителя из колеи, а показать такое отчаяние, которого невозможно достичь реалистическими средствами.

В пьесе Брехта большую номинальную роль играли боги – они мало что делали, кроме дарения Шен Те денег, но все же какое-то участие принимали. Бутусов же отказывается от этой духовной силы. С самого начала боги предстают в лице одной девушки, которая только молчит и плачет. За нее говорит бедняга Ванг, он же выносит ее на руках ближе к финалу, всю израненную. Видимо, в мире спектакля богам пришлось еще хуже, чем людям, и они не то, что не могут спастись, а сами уже живут из последних сил.

Сценография спектакля довольно абсурдна и традиционно выполнена в черном цвете с некоторыми цветовыми акцентами. Для тех, кто видел другие работы Юрия Бутусова, есть его «скрытый автограф» в виде фигурки ворона, которая появляется в большинстве его спектаклей. Все, что есть на сцене, подчёркнуто оторвано от действительности и существует в пустоте. Никто не пытается привести мир предметов в порядок: стулья лежат перевёрнутые, все скачут через разбросанные мешки и пачкают ноги в песке. Глазу не за что зацепиться на сцене вплоть до финальной сцены. Там вдруг под зонг Шен Те об отчаянии и усталости качается гигантская вешалка с мужской одеждой, что очень впечатлят глаз, уже привыкший к пустоте и статичности сцены.

Мне очень понравился этот спектакль в той степени, в какой он может впечатлить при просмотре в записи. Больше всего запомнилось именно то, как Бутусов через бесконечные разговоры о деньгах, бизнесе и женитьбе выводит экзистенциальную драму человека, который был готов любить и творить добро, но оказался в глазах других просто вещью.

Майнор «Театр с нуля», преп. Елена Леенсон