Марина Гаевская. Горькая сладость жизни

«Этот спектакль посвящен 90-летию друга», — сказал перед началом премьерного показа Юрий Петрович Любимов, шутливо подчеркнув свое возрастное превосходство над юбиляром. И все же главное в творческом дуэте художников, встретившихся в новой работе Театра на Таганке — не столько их принадлежность к одному поколению, сколько схожесть мировосприятия, основанного на мудрой жизнестойкости и умении видеть поэзию в обыденности, открывать многоликость бытия в самых простых вещах. Потому и совместное творение писателя Тонино Гуэрра и режиссера Юрия Любимова воспринимается как гимн жизни во всей палитре ее красок — от сумрачно-темных до ослепительно-светлых.
Уже в буклете к спектаклю «Мёд», в котором помимо очерка о юбиляре содержится и богатый иллюстративный материал, зрители могут увидеть рисунки и мозаики, оригинальные кувшины, скульптуры и фонтаны, сделанные руками Тонино Гуэрра. (Автор проекта серии буклетов к спектаклям Театра на Таганке Каталин Любимова, текст Елены Соловьевой, дизайнер Юлия Цагареишвили).
Все это может создать только человек, воспринимающий мир во всей его полноте, способный сочетать простодушную наивность взгляда с глубинной философией и житейской мудростью. В зал же публика проходит через сцену, словно оказываясь в своеобразном выставочном пространстве, где есть возможность вблизи рассмотреть подлинные авторские работыТонино Гуэрра. Ведь большинству он известен прежде всего как выдающийся сценарист, чьи совместные картины с Федерико Феллини, Микеланджело Антониони, Андреем Тарковским давно стали классикой мирового кинематографа.
В работе с классическими образцами русской и зарубежной литературы режиссер Юрий Любимов часто не просто переносит на сцену то или иное произведение, а осмысливает и обобщает творчество писателя в целом, словно выводя на подмостки самого автора и рассматривая созданное им в контексте его биографии. Так было и в прежних знаменитых постановках, связанных с именами Пушкина и Маяковского, то же происходит и в премьерах последних лет с Гоголем и Кафкой.
Обратившись к творчеству современника и друга,
режиссер не изменяет этому принципу, не только впервые на русской сцене поставив притчу Тонино Гуэрра, но и показав личность самого художника в разных, порой неожиданных ипостасях. Так, переливающиеся, искрящиеся в лучах софитов мозаики обретают на подмостках некий дополнительный смысл, будто соединяя житейские будни с праздником театра. Цветные витражи, как бы парящие в пространстве, графические изображения арок и деревьев, бабочек и цветов, перенесенные рукой мастера на чистые холсты, превращаются в изысканный художественный образ, отражающий сказочно-реальный мир, созданный воображением творца. Зажигательные танцевальные ритмы, стремительные па жгучего танго и задушевные мелодии итальянских песен, создающие особый национальный колорит, переплетаются с напряженно-тревожными аккордами (музыка Альфреда Шнитке и Владимира Мартынова).
Поэтически-атмосферный спектакль строится на постоянной смене настроений: от грусти к радости, от отчаяния к надежде. Плавная напевность белого стиха то смыкается с почти забытым жанром мелодекламации, то словно взрывается резкими, ритмичными интонациями. Множество ассоциаций, метафор и цитат переводятся на особый сценический язык. Так, отраженные в зеркалах огоньки пламени, иллюстрирующие рассказ о свече, которую во имя исполнения мечты нужно донести, не дав ей погаснуть, разумеется, тут же вызывают в памяти знаменитый эпизод, блестяще сыгранный Олегом Янковским в фильме «Ностальгия» — совместной работе Тонино Гуэрра и Андрея Тарковского. Переплетение же культур и языков не только не препятствует взаимопониманию, но, напротив, помогает создать общечеловеческую историю, в центре которой оказывается человек мира, независимо от национальности и места рождения. Спектакль Театра на Таганке словно закольцовывает записанный на пленку голос самого автора, говорящего на итальянском. А актеры, отрекомендовавшиеся «русскими комедиантами», играют пьесу маэстро на своем языке, родном не только для них, но и для супруги писателя —Лоры Гуэрра, сделавшей перевод текста. В пластических этюдах, вокальных и танцевальных зарисовках возникают мотивы бразильского, китайского, африканского национального искусства, сливающиеся в единый для всех народов язык творчества.
Потому столь понятной и близкой оказывается простая история двух прошедших вместе по жизни и нелепо поссорившихся братьев, узнаваемо, шутливо и грустно сыгранных Валерием Золотухиным и Феликсом Антиповым. При этом на первый взгляд обыкновенная житейская зарисовка превращается в обобщенно-символическое повествование о Жизни и Смерти. Бытовая достоверность соседствует с притчевой философичностью. В жизнь пустеющей, заканчивающей свой век деревни, где буднично пасется коза и крутит педали не сдвигающийся с места велосипедист, вдруг врываются бодрые звуки оркестра. В полумраке возникает хрупкая фигурка балерины, а в ярком луче света появляется цветущая вишня, перед ослепительной красотой которой братья снимают шляпы. Со сцены в зал, словно солнечные зайчики, перелетают зеркальные блики, как бы призывающие зрителей задуматься о том, сколько поэзии и гармонии заключено в обыкновенном цветущем дереве и как важно суметь их увидеть и почувствовать. Правда, красота эта хрупка и недолговечна, как, впрочем, и сама жизнь, которая оттого еще более ценна и желанна. Так же хрупки и человеческие отношения, с трагическим легкомыслием утраченные родными людьми, лишь перед лицом смерти сжавшими пальцы в прощальном рукопожатии, но так и не взглянувшими в глаза друг другу. И все же, несмотря на печальный итог, оба брата с благодарностью и светлой грустью вспоминают о прожитой жизни, в которой «мёд был им отпущен на острие ножа» и потому казался еще слаще и драгоценнее.