Михаэль Гольдфарб. «Моя религия - православие... но в искусстве я протестант»

Как-то летом в разговоре с другом, русским эмигрантом, я упомянул один понравившийся мне спектакль. Саша был о нем не слишком высокого мнения. – А вот этот тебе понравился? – Нет, не особенно. Я перечислил еще несколько постановок – но ни одна из них не доставила Саше удовольствия. В отчаянии я спросил: "Ну хоть что-нибудь тебе нравится?" Он ответил: "Ты не понимаешь, насколько мне сложно. В семидесятых я постоянно ходил в Театр на Таганке. Вещи, которые я там видел.." и, не закончив фразы, он пожал плечами.

Я понял, в каком затруднительном положении оказался Саша. Британцам сложно объяснить значение театра, созданного Юрием Любимовым на Таганке.  Он рождал в своих зрителях преданность, которая выдержала годы и тысячи миль изгнания. На Западе действительно нет равного ему театра, поскольку нам не приходилось создавать свободного театра под носом у тоталитарного правительства. Может быть, у правительства ханжеского – да, но не тоталитарного.

До сих пор нет однозначного ответа на вопрос, как Любимову удавалось сохранять театр. Возможно, благодаря его мастерскому, истинно режиссерскому умению воздействовать на людей – отчасти он психолог, отчасти маг. К тому же, у него были друзья "наверху". Но, в конце концов, удача покинула Любимова, и в 1984 году, пока он работал за границей, его лишили гражданства. С тех пор он находится в изгнании.

У Любимова театр стал чем-то большим, чем искусство. В атмосфере интеллектуального застоя, отличавшего брежневскую эпоху, Театр на Таганке стал заметным центром сопротивления интеллигенции. Этот театр был не просто политическим символом - эстетическая сторона была столь же значима. Такие спектакли, как "Мастер и Маргарита", "Преступление и наказание", и, конечно, "Гамлет" стали легендарными.

С "Гамлетом" Любимова, как и многих людей театра, связывают долгие и непростые отношения. В молодости, будучи одним из ведущих актеров России, он репетировал роль Гамлета в спектакле, который позже сняли (что нередко случалось в Советском Союзе). Ставить пьесу он стал случайно.

- Я хотел поставить «Хроники» Шекспира. На переписку с властями ушло два года, а потом мою заявку отклонили, - объясняет Любимов в перерыве между репетициями. - Мне сказали: "Нас уже тошнит от этих ваших компиляций. Что значит - ты хочешь уместить все «Хроники» в одном спектакле? Почему бы тебе не поставить какую-нибудь классическую пьесу так, как она написана?" Я написал заявку в одном предложении: "Хочу поставить Гамлета". Они сказали: "Отлично". Но это же позор, потому что Гамлет все время задает эти бессмысленные вопросы, вроде "Быть или не быть?". Мы уже давно определились с ответом на этот вопрос... быть".

Первая любимовская постановка «Гамлета» отражала общественную реальность, в условиях которой создавался спектакль.

- Тогда меня в первую очередь интересовало противостояние Гамлета житейской пошлости. Меня заинтриговало, как независимо он мыслит, как ищет то, чего не нашли другие. Гамлет был первым интеллигентом в Дании.

С годами Любимов стал видеть "Гамлета" как пьесу о религии. Он чувствует, что в сущности, это пьеса о тяжести жизни в безверии.

- Я всегда видел эту пьесу как христианское произведение. Этот крест на заднем плане был с самого начала. Это крест Гамлета. Восклицание Гамлета, обращенное к Богу: "The time is out of joint — O cursed spite, That ever I was born to set it right!" напоминает о словах Христа к Отцу в Гефсиманском саду, перед тем, как его ведут на Голгофу. Я думаю, что для атеиста эта пьеса совершенно непонятна. Если у вас нет веры, вы воспримете ее просто как роман, который прочли в молодости, или как фильм Хичкока с привидениями".

Театр Любимова - это театр-живопись. Его кисти и краски - актеры, свет, бутафория. Он потратил много времени, пытаясь решить "Гамлета" в своем стиле.

- Я искал ключ к пьесе. Я понимал, что если соорудить дворцы и тронные залы, то получится традиционная постановка в худшем смысле этого слова. Думаю, что это страшно глупо, - копировать природу или вещи. Я предпочитаю метафоры и образы. Я долго искал то, что заставило бы пьесу работать динамически.

И, как вы увидите, решение, которое нашел Любимов - это занавес, живущий собственной жизнью. Это удивительный, интригующий и пугающий предмет бутафории. Он cкручивается. Он вращается. Он разделяет сцену и управляет вниманием зрителя. Актеры используют его как главный предмет реквизита.

- Это эстетически раскрывает пьесу, придает ей новый импульс и отвечает духу Шекспира.

Еще одна вещь, которую необходимо знать о Гамлете и Любимове - это имя Владимира Высоцкого. Высоцкий был первым исполнителем этой роли на Таганке, и ему посвящена эта постановка. Высоцкий был одним из самых замечательных людей в новой истории России.  По сочетанию артистических талантов - Высоцкий был блестящим актером, поэтом и певцом - и масштабу влияния на современников его можно сравнить с молодым Марлоном Брандо и Бобом Диланом.  В 1980 году Высоцкий погиб от излишеств русского образа жизни и душевных ран.

К большой досаде Любимова, Высоцкий был атеистом.

- Я постоянно говорил с ним о религиозной стороне пьесы, о духовной стороне жизни. Я все надеялся, что если он заинтересуется верой, то сможет передать духовную составляющую спектакля. Я подозреваю, что в конце концов все-таки нечто в нем пробудил. Он начал лучше играть эту роль.

Дух Высоцкого витает над постановкой, словно Призрак отца Гамлета.

А как же вера самого Любимова? В наши дни "христианство" – расплывчатое понятие. Ему непросто дать определение. Какой он христианин? Режиссер неохотно отвечает на этот вопрос:

- Моя религия - православие... Но в искусстве  я  протестант.