Наталия Голубенко. «Придут все, кто меня любил…»

«Он жил без хлеба и пощады.

Но, в наше заходя село,

Встречал он, как само тепло,

Улыбки добрые и взгляды,

И много легче время шло,

А мы и вправду были рады –

Но вот зеркальное стекло:

А мы и вправду были рады,

И много легче время шло,

Улыбки добрые и взгляды

Встречал он, как само тепло,

Но в наше заходя село,

Он жил без хлеба и пощады»

«Пророк» Александр Аронов

Театр Някрошюса – это в первую очередь театр художника. Спектакль «Пиросмани, Пиросмани» - постановка о человеке с большой буквы, художнике, жизнь которого, как и любого другого творческого человека, наполнена страданиями, разочарованиями.

В основе спектакля – пьеса Владимира Коростылева «Праздник одиночества», но о сходстве и различиях между текстом и спектаклем говорить не приходится: пьеса была значительно изменена Някрошюсом. Сам режиссер так говорил об этой постановке: «текст «Пиросмани», рожденный на репетициях, занимал страничек 10–12, на которые косо посмотрели в Министерстве культуры: что за мини-пьеса, как платить? Да и текст этот появился чуть ли не в день премьеры. Текст, вошедший в спектакль, не только сокращен, но и в значительной мере изменен: появились реплики, которые, в принципе, не мог произнести герой пьесы. О драматургическом единстве сценария говорить проблематично, если вообще возможно. Собственно драматургия возникла только в спектакле...». В данном случае спектакль вырывается из пьесы, создавая свой уникальный самодостаточный мир – мир художника.

Пространство – максимально обобщенное место, как это часто бывает у Някрошюса, без привязки к какой бы то ни было традиции, культуре, времени. Это сначала пространство леса, возможно, деревни, а уже потом дом самого Пиросманашвили: простой, деревянный, бедный. После открытия ворот сторожем (героем картины Пиросмани), о котором я скажу чуть позже, зритель видит перед собой не то стену с окнами, не то огромный алтарь, на котором, возможно, в дальнейшем будет что-то изображено, как на холсте.

Такому вневременному, бесконечному пространству соответствует и музыкальное оформление спектакля. Скрипы, звуки металла, шаги, стуки – все это окутывает действие спектакля тайной, при этом эти звуки отсылают нас к дому самого Пиросманашвили, его желанию увидеть в доме гостей. И в спектакле все это, скорее всего, лишь его видения и мечты: чтобы все дышало, жило, чтобы гости шли нескончаемым потоком в его дом. Использовать природное, магическое – режиссерский почерк Эймунтаса Някрошюса. А своеобразным лейтмотивом спектакля становится «Болеро» Равеля. Торжественная, трагичная мелодия, как и сам герой. Фактически гимн одиночеству, в котором он прибывает.

Нико Пиросманашвили, которого великолепно, сдержанно, поэтично играет Владас Багдонас – художник ранимый и даже в какой-то степени горделивый, но он – герой, который мужественно выдерживает давление одиночества, унижений и невзгод. В спектакле звучат отрывки из поэмы Шота Руставели «Витязь в тигровой шкуре». Воинственная тема произведения соответствует героическому духу, характеру героя Багдонаса. В персонаже есть и некий стереотип о грузине: гостеприимство, любовь к пению, жизнелюбие и даже хвастовство. Как он несколько раз хвалится кусочком газеты с отрывком про его картины. И именно тогда один из героев пьесы говорит: «человеком стал». Неужели только отрывок из газеты показывает талант? От этого становится больнее на душе, проникаешься к герою еще больше.

Жизнь художника – это почти всегда конфликт быта, окружающего мира и одаренного, божественного, силы искусства, которая заложена в человеке. В спектакле это соединяется. К примеру, сцена, где Пиросманашвили рисует пальцем по картине, как бы набирая краску со свечи. При этом он же, под тяжестью множества стульев, выносит их на сцену, чтобы быть гостеприимным хозяином, когда к нему придут гости.

Костюм героя – самый простой, сливается с окружающей его обстановкой. Однако, он все же, как творческий человек, хочет выглядеть лучше, фантазирует на эту тему, прикалывает к пальто красный цветок, а потом стирает рубашку (опять же: вещественное против божественного). Быт, с которым сталкивается художник, выглядит трагично, зритель чувствует и верит в силу одиночества.

Герой - фантазер, который пытается смириться с окружающей его действительностью. Однако, как бы ни была горька правда, его навещают лишь герои его картин. Они как будто разворачивают перед зрителем мысли художника, его сомнения, его представления о мире и живописи в целом.

Его верный слуга- сторож, также герой картины, является своеобразным ангелом-хранителем Пиросманашвили: заботится о нем, не оставляет его на протяжении всего спектакля. Самая драматичная, на мой взгляд, сцена, когда главный герой умирает, а сторож плачет над своим создателем. Плачет не художник, а картина над творцом. Вот она – жесткость одиночества.

Свет в спектакле заслуживает отдельного внимания. Он тусклый, мрачный., как и жизнь главного героя. При этом свет очень живописный, если такое можно применить по отношению к театральному приему… Напоминает свет на картинах Рембрандта. Как будто бы протерли закоптелое стекло. Свет в конце спектакля меняется – через своеобразные окна в «алтаре» проникает яркий, синий свет, как на некоторых картинах самого художника.

Невозможно не отметить и то, что персонажами спектакля становятся не только сами герои, люди, изображённые на картинах Пиросманашвили, но и сами картины как таковые. Они оживляют и наполняют пространство сцены философией художника.

Спектакль Някрошюса – разговор даже больше, чем о художнике – разговор о чувстве одиночества, чувстве жизни, о том, что разлито в воздухе и есть в сердце каждого, смотрящего спектакль. Создавая то пространство, атмосферу, в котором находиться Пиросманашвили, Някрошюс метафизически говорит о вечном, как и всегда.

Майнор «Театр с нуля», преп. Алина Михайленко