Пол Гриффитс. Идеальная пара предлагает ухабистую поездку. Опера «Золото Рейна». Театр Ковент-Гарден

The Times, 30 сентября 1988

Разумеется, еще слишком рано судить о том, куда катится «Кольцо» [1] Королевской оперы: как обычно, работа над циклом рассчитана на четыре сезона и продлится до 1991 года. Вызывает беспокойство то, что смысл представленного «Золота Рейна» должен быть взят на веру, особенно в части постановки.

Сотрудничество дирижера Бернарда Хайтинка [2] и Юрия Любимова выглядело как идеальный тандем, но то, что мы увидели на сцене минувшим вечером, было местами необоснованно, излишне суетливо, кое-где ошеломляюще неуместно и только редкими вспышками попадало в цель. Всеэто, возможно, побудило Хайтинка утрировать основные кульминации. Его исполнению, что нетипично для него, не хватает выдержанности.

Уже во время вступления стало понятно, что постановка не продумана окончательно. Декорации («концепция дизайна» принадлежит Полу Хернону) включают экран, который может быть использован для проекций или создания геометрических фигур. Казалось совершенно избыточным сначала пускать на нем два разных изображения вод Рейна, а затем добавлять в спектакль еще и настоящую воду.

Учитывая грубое вступление оркестра – духовые инструменты порой резали слух – начало не было обнадеживающим.

Положение начало улучшаться или, по крайней мере, звучать лучше с появлением дев Рейна в прекрасном исполнении Джуди Ховард, Энн Мэйсони Джейн Тернер. Большая часть их действий была сосредоточена вокруг большого диска в центре сцены, – приподнятый, он вращался и наклонялся, образуя шаткую поверхность, на которой то и дело спотыкался Альберих. При этом едва ли бросалось в глаза, что пространство сцены существенно ограничено как экраном сзади, так и широкими проходами перед кулисами. Позже на этой небольшой площадке собираются вместе все боги, но, к сожалению, за отсутствием более интересных задач они слишком часто поглядывали на свои пальцы ног, напоминая гостей, застрявших на коктейльной вечеринке.

Во второй сцене постановка распадается вновь. Образ, открывающийдействие, безусловно, мощный – Вотан и Фрика, обвитые зеленой драпировкой, а за ними, сквозь окно экрана, гиганты по обе стороны от Справедливости – при этом озадачивает своей несообразностью.

Было также драматической ошибкой показать нам гигантов –внушительные фигуры на ходулях – перед их выходом, сопровождающимся тяжеловесной музыкой, которую так натужно исполнял оркестр Хайтинка. Можно было также долго размышлять об олицетворении Справедливости вчерных одеждах с весами. Двумя сценами позже с ее участием происходит один из редких выразительных моментов постановки: весы Справедливости превращаются в меч, который по сигналу музыки передается Логе. Как и вслучае первой сцены, это была отдельная постановочная идея, не вписанная в целое.

Пожалуй, то же самое можно сказать и об ужасных костюмах. Вотан в сюртуке в наши дни выглядит обыкновенно, но Доннер был одет в бутафорский грозовой плащ и нимб, а Киму Бегли в роли Фро пришлось мириться с туникой мейстерзингеров, украшенной радугой (было очередной ошибкой ввести мотив радуги до финальной сцены). Изображение магии впостановке лишено убедительности, такие вещи, как улыбающаяся гусеница (первое превращение Альбериха [3]) или полоска ткани для шезлонга в виде радужного моста, находятся между комедией и пародией.

К счастью, здесь сильный актерский состав во главе с Джеймсом Моррисом, чье исполнение дает понять, почему он стал всеми любимым Вотаном. Он поет со спокойной уверенностью, произнося текст с четкой опорой на согласные. В то же время его холодное спокойствие дает основание полагать, что его авторитет под угрозой: он не борец, он обречен с самого начала. Хельга Дернеш – искусная Фрика, всегда полная решимости, а Нэнси Густафсон – восхитительная Фрейя. Родерик Кеннеди в образе Фазольта наиболее хорош в момент печалио Фрейе. Уиллард Уайт по-настоящему зловещ в роли Фафнера. Эккехард Влашиха – Альберих, обладающий ледяным цинизмом, а Джон Добсон в роли Миме бесподобно передает скрипучую манеру речи карлика. Ядвига Раппе – громозвучная Эрда.

Однако с драматической точки зрения, они все, в значительной степени, сами по себе; и единственный, кто до некоторой степени держит сцену, - это Кеннет Райгель, играющий колдуна Логе, который радуется и изумляется, когда его уловки срабатывают. Есть что-то обаятельно-грустное и уязвимое в том, как он совершает свои проделки, но можно только пожелать, чтобы постановка обрела более стабильное ядро.


Примечания

[1] «Кольцо Нибелунга» - название цикла из четырёх опер Р.Вагнера, основанных на германской мифологии, исландских сагах и средневековой поэме «Песнь о Нибелунгах».

[2] Бернард Хайтинк – музыкальный руководитель Королевского оперного театра Ковент-Гарден в 1987-2002 гг.

[3] Согласно сюжету оперы, Альберих превращается в исполинского змея при помощи волшебного шлема Тарнгельм. Указывая на неубедительность изображения магии в спектакле, автор иронично называет змея «улыбающейся гусеницей».

Перевод с английского языка Анастасии Болховской, студентки ОП«Иностранные языки и межкультурные коммуникации в бизнесе». Руководитель – Серафима Маньковская