Курт Хонолка. Идея “вечной тюрьмы”.

Юрий Любимов: своеобразная интерпретация “Фиделио” Бетховена в Государственной опере Штутгарта

Salzburger Nachrichten, 4 декабря 1985

Русскому режиссеру, Юрию Любимову, который был вынужден покинуть Советский союз[1], не понравился изначальный замысел Бетховена. Счастливый финал, который был задуман композитором, по его мнению, нереалистичен. В постановке Любимова в Штутгарте на свободе оказался только главный герой – Флорестан. Другие политические заключенные так и продолжили томиться в темнице [2]. Оставив оригинальную музыку Бетховена, такой финал было бы невозможно осуществить. Поэтому по взмаху дирижера, вслед за последним аккордом до мажор звучит вступление к 3-ей увертюре [3], которая затем резко обрывается, прямо перед аллегро. Зритель остается наедине с тревожными вопросами: “Что будет дальше? Может быть, начальник тюрьмы когда-нибудь милостиво рассмотрит переданный ему список заключенных?”.

Происходящее на сцене дает неутешительный ответ. Мы можем наблюдать лишь за тем, как жены заключенных, которые с надеждой прибежали к тюрьме, зажигают траурные огни и, покорные, бредут прочь. Мы становимся свидетелями того, как Министр (Дон Фернандо), из чьих уст исходили благородные слова о гуманности, отнюдь не привел к власти лучшее, правовое правительство; хотя главный злодей Пизарро и был наказан, но без решения законного суда. Без приговора, лишь по приказу, он вынужден был у всех на глазах надеть арестантскую шапку и пополнить ряды заключенных.

Любимов сам говорил, что хотел изобразить не “музейный экспонат”, а идею “вечной тюрьмы”. У него достаточно личных причин для этого: многим его друзьям и родственникам пришлось пройти через ГУЛАГ. Вероятно, эту идею можно было донести более тонко и аккуратно, не искажая произведение Бетховена так самовольно. Например, оставив открытый финал. Занавес опустился бы на ноте подавленного смирения среди персонажей, а 3-я увертюра довела бы историю до конца в концертно-симфонической манере? Утопия идеального мира, которая может показаться неправдоподобной современникам “вечной тюрьмы” XX века, с невероятной правдивостью разворачивается сегодня в умозрительном совершенстве симфонической музыки Бетховена.

Возможно, Любимов дал мощный импульс переосмыслению “Фиделио” в наше время. Однако для него речь шла не об абстракции, а о максимально реалистичной постановке “вечной тюрьмы”. Режиссер пытается приблизить нас к бетховенскому “нерву” оперы. Благодаря этому складывается ощущение, что действие оперы происходит не в королевской Испании, а в застенках современной Лубянки, в Москве. На это также работают и сильные образы заключенных, жертв государственной машины, которых то поднимают над сценой, то опускают вниз. Стефанос Лазардис воплотил идею Любимова в декорациях. На сцене множество символов тюрьмы, проволочные сетки вместо решеток. Все выполнено в серых и черных тонах, а свет вездесущих мигающих прожекторов ни на секунду не покидает сцену. Человек оказывается окутан безжалостным и безнадежным “прожектором” власти.

Несмотря на все противоречия, пессимистичный посыл постановки Любимова завладевает зрителем Штутгартской государственной оперы. Действию на сцене не хватило соответствующего музыкального сопровождения. Дирижерская работа Денниса Рассела Дэвиса оставила двоякое впечатление. Его больше занимали музыкальные тонкости, чем воплощение “огненного духа” Бетховена. Хор оперы Штутгарта под руководством Ульриха Айстерта уже был признан лучшим вокальным исполнением прошедшей премьеры, так что не будем долго останавливаться на певцах. Их уровень можно оценить на твердую четверку. Исключением могла быть Джаннин Альтмейер (Леонора), однако ее сопрано повредили годы постановок опер Вагнера, в которых приходилось форсировать звук. Тони Кремеру (Флорестан) за последние годы удалось развить свой драматический тенор, Роланд Брахт (Рокко) играет очень правдоподобно, а Вольфганг Пробст (Пизарро) воплощает отъявленного негодяя, виновного в чудовищных злодеяниях.

Примечания

[1] В 1983 году, после прихода к власти К.Черненко, Юрий Любимов подвергся травле со стороны советского правительства. Во время зарубежных гастролей в июле 1984 года интервью Ю.Любимова журналу “Times” было использовано как предлог для лишения режиссера советского гражданства.

[2] Согласно исходному сюжету оперы, Министр освобождает из тюрьмы всех политических заключенных.

[3] Оригинальное название «Leonoren-Ouvertüre No. 3».

Перевод с немецкого языка Зайцева Вадима, ОП “История”. Руководитель – Серафима Маньковская