Алена Каминская. Знаменитый режиссер привез спектакль о смысле жизни

Вчера в Северной столице открылся самый знаменитый театральный фестиваль Европы. Впервые престижную премию будут вручать в Петербурге. Первым показали спектакль легендарного театра на Таганке «Мёд». Юрий Любимов поставил его по произведению своего друга, итальянского писателя, поэта и сценариста Тонино Гуэрра к его 90-летнему юбилею, который Гуэрра отмечал год назад.

Самому Юрию Любимову в сентябре нынешнего года исполнится 94 года. Он бодр, прекрасно выглядит и по-прежнему производит неизгладимое впечатление на людей.

Режиссер присутствовал в зале театре Ленсовета, где проходила питерская премьера «Мёда». Зрители, видя его в зале, не верили своим глазам и оборачивались, чтобы удостовериться.

— Это он, Любимов! — шептались поклонники театра.

Некоторые, самые смелые, здоровались и говорили:

— Мы счастливы видеть вас! Спасибо за все!

Юрий Петрович нес в руках большой фонарь. И усевшись на приставной стул в пятом ряду, во время представления стал… светить им на сцену. Иногда в полной темноте высвечивал актера, который в тот момент произносил монолог. Иногда зажигал фонарь при нормальном освещении зала.

Никто из зрителей в соседних с Любимовым креслах не возражал против такой дополнительной подсветки.

После спектакля руководитель «Таганки» поднялся на сцену.

Цветы, которые ему надарили, раздал артистам.

Вице-губернатор Алла Манилова рассказала, что когда-то, как и многие петербуржцы, в свое время ездила на поезде в Москву в надежде достать билет на спектакли знаменитой «Таганки».

После таких слов Любимов, дурачась, надел на голову прозрачную обертку от цветов. А Маниловой преподнес листик от цветов в букете.

— Петербург — дорогой для меня город, рассказал режиссер. — Здесь я провел полгода в блокаду. Так что ни один вымысел не сравнится с тем, что люди пережили тогда.

Вымысел же, который показали актеры, очень понравился питерским театралам. Это была мудрая притча о двух братьях, проживших большую жизнь. От многолюдной деревни в живых осталось лишь девять односельчан. Доживают свой век и цветы, и деревья. И от хорошей, устойчивой жизни остались лишь воспоминания.

Но это не поэма о финале человеческой жизни. А скорее светлая благодарственная молитва за то, что Жизнь была.