Татьяна Колобакина. Нечто и ничто

группа БЖУР181

Может ли кунг-фу вызывать нежный восторг? А могут ли монахи из Шаолиньского монастыря танцевать балет? Наверное, только сочетание несочетаемого могло породить настолько гармоничную, как Инь и Янь, постановку «Сутра» — творение молодого бельгийского хореографа Сиди Ларби Шеркауи и его соавтора, британского скульптора Энтони Гормли, впервые показанное на Авиньонском фестивале и затем ставшее известным  всему свету.

В балете зачастую чувствуется некоторая натянутость, воображению представляется  каждая репетиция, на которой молодые юноши и девушки рвали мышцы, растягивали связки и плакали. В «Сутре» вместо натянутости — гармония и слаженность, ведь шаолиньских монахов всю жизнь учили дисциплине, необходимой для такого сложного искусства, как балет; и эта мужская сила и — иногда — грубость и резкость движений идеально сочетаются с гладкой и тягучей музыкой из-за сцены.

На самой сцене пусто; только пара десятков деревянных брусков, похожих на гробы, из которых вылезают и в которых остаются монахи. Не видно и оркестра — большую часть балета место, где сидят музыканты, затемнено, музыка воспринимается как  естественная часть всего происходящего на сцене. А там вальсируют те самые брусья-гробы и монахи:  танцующие или показывающие искусство борьбы  поодиночке, иногда — целыми группами или отрядами.

Хореограф Сиди Ларби и сам участвует в балете, как раз в роли учителя: вначале он неприкасаем и никто не смеет его ослушаться — настоящий наставник; к середине постановки его авторитет начинает вызывать сомнения, ведь появляется целая толпа подготовленных воинов, готовых и воевать, и умирать, - солдат, дисциплинированных и существующих как единое целое. Постепенно и музыка становится злее и энергичнее: и вот уже не Инь и Янь, а одиночка и толпа, желающая поглотить и семилетнего мальчика, который пока не умеет всего того же, что остальные, и его сорокалетнего наставника, знающего и умеющего больше толпы. Появляется государство — люди, желающие навязать свою волю, желающие, чтобы все были одинаковы и поступали так же одинаково. Неумелый мальчик, умудренный учитель и монах, отошедший на некоторое время от своих названых братьев, противостоят системе, даже иногда захватывают над ней контроль, но после — снова оказываются в гробах и снова из них выбираются, раз за разом, и всегда  по одному. А деревянные «гробы» двигаются, сливаются в дома и целые города, превращаются в спасающие монахов лодки и в неприступные стены. 

Танец монахов и вместе с ними — декораций — это не просто балет, а  размышление или эссе о человеке и государстве, обиндивидуализме, лидерстве и обществе, о «маленьком человеке» и его месте в огромном мире, где все объединяются в стайки, чтобы просто выжить. Тела монахов-танцоров — инструмент, они как кисть для художника-хореографа, которой  он создает огромное, но не заполненное до конца красками полотно. Он оставляет нам место для размышлений и пространство для видения. Он объединяет жизнь и смерть, создавая из них единое и гармоничное нечто — или ничто.

Преподаватель - Антон Хитров