Анастасия Конодо. Про современных — тусклых, нервных...

Я думала, как начать эту рецензию, чтобы было интереснее, да и вообще, что же такого о спектакле рассказать, чтобы вышло “мощно”. Но в голове у меня крутятся одни и те же фразы (застрявшие впечатления просятся наружу). Придется им поддаться, иначе — не могу.

И вот начало о просмотре: было трудно. Причем бывает приятно-трудно, когда вещь непростая, тяжелая, но переворачивает всё внутри так, что хочется досмотреть. Тут, к сожалению, наоборот. Буду честна, хотелось поскорее увидеть поклоны.

Попытаюсь понять, почему же работа (которую, конечно, язык не повернется назвать плохой) меня не тронула, заставила скучать, а что же в ней было определенно хорошо.

Начну с впечатлений. Домочадцы из соседней комнаты периодически спрашивали: “Да что у тебя там происходит?”. Приходилось делать потише. Ясно, что даже в лучшей найденной нами записи были проблемы со звуком. Но не в них же дело — спектакль сам по себе такой: то все время что-то монотонно-тихое, то продолжительные крики и музыкальный “рев”. Пока смотрела, думала: “все тут какие-то очень нервно-депрессивные и все время кричат, чуть что не так”. Еще и стульями бросаются.

Жанр: интеллектуальный артхаус-хоррор (да простит меня Люпа). Уверена, кого-то атмосфера затянула — меня, к несчастью, нет. Что ж, такое бывает, писать надо честно.

Почему еще не вовлекло? Наверное, не мой стиль, не мои характеры и сценография — большая сцена, много пустого пространства, сочетание слишком простого на первом плане (стулья, стол) и довольно сложного на заднем (какие-то невероятные конструкции и использование экрана — словно, галлюцинации). И все это во мраке и монотонности речей, сменяемых волнами нервного шума. Однако перейдем к деталям.

Стулья выставленные вдоль авансцены спинками к зрителям — класс. Во-первых, мы как будто приглашены на постановку, во-вторых, герои разговаривают с нами “спиной”, иногда поворачиваются, это интересно. Почему? У каждого есть, что скрывать? Каждый герой не хочет показывать другим себя-настоящего, свои чувства? Эти стулья не покидают площадку — их швыряют, переставляют… Костюмы довольно современные и…

тусклые… Как и стулья… И внешность героев… И, отчасти, их характеры. Я бы сказала, что характеры их внешне тусклые — но внутри у каждого из них бушует собственный ураган, который вырывается наружу в моменты истерик — чем ближе к концу, тем у большего количества героев внутренняя драма обнажается душевным криком, отчаянным…

Одновременно отталкивала и приковывала внимание Аркадина — ее характер показался мне нестандартно точным. Да и других героев, если честно, тоже.

Несмотря все мои замечания насчет тусклости и какой-то общей мрачности происходящего — есть в этой работе какая-то современная точность. Лица и характеры не кажутся далекими, существовавшими сотню лет назад. Напротив, они ощущаются как современные люди, их проблемы не кажутся чем-то из позапрошлого века — проблемы отношений Аркадиной и Константина Гавриловича, их споры по поводу искусства и новых форм, ее чувства к Тригорину, амбиции и размышления Заречной по поводу славы, несчастная любовь Маши и ее брак, насущные проблемы учителя и т.д. Никто не заявлял, кажется, что история в спектакле несовременна зрителям. И если об этом не думать, получится сблизиться с героями и с постановкой в целом… Работа скорее тонко-психологическая, чем ярко-постановочная.

Этим, наверное, объясняется моя первая реакция. Мне ближе динамика и яркие краски — после “Чайки” Бутусова, понятное дело, тяжело переключиться на работы Люпы. Но я рада, что пока я пишу этот текст, споря сама с собой, мое мнение меняется.

Из деталей: мне понравились черные двери дома в углу сцены, а еще работа с красным цветом в конце — и все эти красные двери в красной стене на фоне, элементы одежды и красная тахта. Понятное дело — чайкина кровь, трагично и неприятно — то, что надо. Труп чайки, так жестко брошенный и Нине, и зрителям. Фиолетовый свитер Треплева (в отличие от пастельных тонов в одежде остальных героев) — он же “не такой, как все”. Современно. Даже — своевременно. И совершенно страшная, жуткая, ужасная, неожиданная и хорошая сцена — когда у Константина Гавриловича пытаются отнять ружье и отговорить от “чего-то”. Врезался в память крик — “Это глупо!”. Вообще герой все время показывал нам ружье. Чаек стрелял. Себя, кажется, пытался…

Хочется сделать какие-то выводы. Спектакль давящий и мрачный. Даже жуткий. Но очень тонкий в работе с психологией, характерами и от этого — интересный. И что самое приятное — про настоящих, современных людей. Тусклых, нервных, скрытных.

Хорошая постановка, странная, но хорошая.