Анастасия Конодо. Спектакль – судьба. Спектакль – фантазия

Несмотря на то, что запись спектакля сделана более 30 лет назад, об этом напоминает только плохое качество видео, но никак не сама постановка. Произведение Някрошюса звучит очень современно. Это синтез биографии художника, фантазий автора-режиссера, погружённости актеров. Мне кажется, самое важное, о чем стоит сказать, – спектакль возбуждает желание узнать про Нико Пиросмани. Оттого ли, что ты ничего не можешь понять, или оттого, что созданный портрет героя – реально жившего и творившего человека, цепляет и завлекает, - по большому счету это не важно. Если зритель навел про художника справки – одно это стоит труда. Меня поражает и восхищает это желание режиссеров и актеров рассказать о человеке сквозь года, поколения. Это оживляет память об этих людях и дарит бессмертие. Неудивительно, что спектакль не ощущается современным – действие происходит вне времени и пространства (хотя для нас его и обозначают), — это попытка подобраться к душе художника, которого уже нет среди живых.

Говоря непосредственно о спектакле, надо отметить цветовую гамму сценографии – холод смешивается с теплом, подобно волшебным зимним картинам, где оранжевые фонари контрастными шарами стоят среди синего воздуха и снега. Бедность, холод, но тем не менее, – такая атмосфера в «доме» Пиросмани. Режиссер погружает зрителя в жизнь и воображение художника. Реальность смешивается с образами из головы, иллюзиями. Так, ярким и звонким пятнышком врывается на сцену героиня картины Пиросмани – «Актриса Маргарита». И это, кажется, именно оно – творение мастера, а не реальный человек, которого, по всей видимости, изображал на полотне художник. Речь идет о его возлюбленной, как принято считать, актрисе Маргарите де Севр. Мы не знаем, что происходило в сердце Нико и в реальности на самом деле, но можем увидеть в спектакле оживший образ этой женщины – она громка, капризна, несуразна и прелестна. Такой ее представил Някрошюс. Незаменимой сценографической деталью стал портрет самого художника, нарисованный на якобы запотевшем окне. Он указывает зрителю на стиль Пиросманишвили – примитивизм. Стиль, который вызывает споры, как и любое яркое «событие» в искусстве. Казалось бы, он рисует, как ребенок. Но сколько жизни в его картинах! Это важная мысль, которую должен бы уцепить зритель.

Сценический язык Някрошюса – это язык пластики, музыки, жестов, мимики и символов. Можно совершенно не понимать, что говорит литовско-русская переводчица и с упоением наблюдать за мизансценами и отношением героев к различным предметам и элементам на сцене – будь то запотевшее окно или ножка стола, ярко-красные цветы, старый сундук, длинная палка или стеклянная бутылочка. Все здесь имеет смысл и одновременно не имеет его вовсе. Спектакль – судьба. Спектакль – фантазия. Спектакль – целый внутренний мир непростого творца – художника. И вместе с тем, спектакль – воображение и чувства его автора и постановщика, не менее сложного и глубокого творца – режиссера.