Роман Коваленко. Как сделать чужое своим

группа БЖУР182

Спектакль “Sutra” Сиди Ларби Шеркауи основан на мастерстве кунг-фу, которое представляют зрителю настоящие китайские монахи из Шаолиньского монастыря.  Любопытство хореографа к иной культуре (и тут важно, что он играет одну из главных ролейпозволило лаконично совместить культуру боевых искусств шаолинь с культурой западного балета. Перед нами не просто приемы, трюки, которые используют во время защиты или нападения. Мы видим людей, тело которых полностью им подвластно, и  их движения элегантны и изящны. Шеркауи не превратил воинов в танцующих монахов — он придал их искусству особую грацию, тем самым показав, что кунг-фу - это сила, которая при  идеальным контролем над ней может выглядеть как танец.

При этом постановка Сиди Ларби Шеркауи запомнилась зрителю не только красотой хореографии, но и сценографическими решениями, метафорическим сюжетом и музыкальным аккомпанементом. Однако обо всем по порядку.

Работа с пространством производит очень яркое впечатление. Декорации - это обыкновенные ящики. Двадцать деревянных и один металлический. Все они одинакового размера (примерно полтора человеческого роста), без одной стенки. На протяжении спектакля именно эти ящики формируют все пространство: они превращаются в распускающийся цветок лотоса, небольшой холм, лодку, стену из частокола, поле, лес и даже кладбище. Более того подобный минимализм в декорациях  органично сочетается с монахами, представляюшими восточную культуру,  с ее аскетичной философией. Таким образом, сценографическое мастерство этой постановки поистине удивляет.

Далее хочется отметить смысловое многообразие сюжета. Перед нами сам Шеркауи, судьба его персонажа оказывается тесно связана с судьбой десятилетнего мальчика из шаолиньског монастыря.  Образ этого мальчика раскрывает проблему взросления, перехода от одной жизни к другой. Герой Шеркауи в этом сюжете также стремится к другой жизни. Он всеми силами старается попасть в мир шаолиньских монахов, которые  воспринимают его как белую ворону (именно его ящик металлический, не такой, как у всех). 

В самом начале спектакля мы наблюдаем за тем, как главные герои (взрослый европеец и маленький мальчик, восточный человек) играют с маленькими деревянными брусками. Передвижения этих брусков копируются: точно так же монахи выстраивают на сцене  большие ящики . Как мне кажется, за этой игрой скрыта метафора, к которой мы еще вернемся. Затем мы видим игру мальчика в лабиринте. В конце концов  он бьется о  стены лабиринта и не может выйти: его «лабиринт детства» закончится, и ему придется отправиться во взрослую жизнь, где он столкнется со своими трудностями, но тем не менее этот мир принимает его. Зритель наблюдает за тем, как он входит в лабиринт, и ворота за ним закрываются. Он будет скучать по герою Шеркауи, но пути назад нет.

В свою очередь герой Шеркауи тоже хочет стать частью мира шаолинь. Однако чужаку ставят металлический ящик. Холодный и светлый. Он - белая ворона, которая старается встать в ряд с остальными. И Шеркауи, и мальчик — оба новички. Но один чужак, а другой нет. Из-за чего, когда из ящиков образуется круг, металлический стоит в стороне, в то время как мальчик находится в центре, погружаясь в новую жизнь медитируя.

В этой сцене возникает тема одиночества. Мы наблюдаем за пластичными движениями чужака, он пытается выбраться из холодного ящика. Движения напоминают танец боли, попытку побега из плена собнной судьбы. И вот тут, на мой взгляд, нужно вернуться к сцене игры с брусками и ящиками, в которой я увидел метафору: наша судьба у нас в руках, а все действия однозначно повлияют на ее ход. В дальнейшем мы не раз будем убеждаться в том, что это не просто декорация. У всех героев постановки есть свой “крест”, с которым они практически не расстаются на протяжении всего действия. Я в этом вижу знак судьбоносности жизни, а также символ смерти с отсылкой к латинскому выражению memento mori (“помни, что смертен”), так как сам этот ящик порой сильно напоминает гроб. Будто автор советует всегда носить гроб за собой.

Так вот, вернемся к чужаку, который пытается попасть в совершенно новый для себя мир, чужой по отношению к европейской культуре, мир Востока, и старается набраться опыта у природы. Именно она является неотъемлемой частью шаолиньской философии.

Сиди Ларби Шеркауи в своей постановке показал связь человека с природой и отразил то, как монахи черпают у нее силу, жизненную энергию, навыки и опыт. В сцене, когда ящики становятся в ряд, а все герои ложатся в них, как в гробы, мы видим, что через секунды они вылезают из них совершенно в другом обличии. Перед нами звери: змея, журавль, тигр и так далее. Наша жизнь - непосредственная часть природы, и в следующей жизни мы можем стать любой ее частью. Это отдельный мир, у которого необходимо учиться, что и делает наш герой. Чужак, спрятавшись в своем металлическом ящике, аккуратно наблюдает за пластикой зверей, и в итоге ему удается перенять их опыт и умения. 

Сиди Ларби Шеркауи отразил многие принципы шаолиньской культуры. Один из них -  целеустремленность и усердие. Чужак упорно добивается принятия. Мальчик же пытается сравняться с остальными, стать взрослым. И вновь чужак, набравшись опыта, пытается завоевать доверие, но его вновь не принимают. Точнее, в этот раз он как бы стал частью нового мира, сменил ящик. Однако этот мир, как домино, рушится на него, после чего ящики превращаются в частокол. Теперь, когда ему дали шанс попасть за эту ограду,  он его вновь упустил, этот мир встал против него стеной. И вновь мы видим мальчика, который чувствует  необходимость уйти… И невозможность чужака пойти за ним…

И все же стены рушатся.  Героям обоим удается добиться своего. Мы видим, как герой Шеркауи вместе с мальчиком показывает мастерство кунг-фу, соревнуясь в боевом искусстве с остальными монахами. Им обоим удается вступить в новый мир.

Разумеется, это не все метафоры. Их в этой постановке можно увидеть  невероятное множество. Например, когда мальчик приглашает всех в лодку, возможно, это означает, что за детьми наше будущее.

Невозможно описать все возникающие в спектакле образы, однако все они крайне эффектны и эмоциональны.

Усилить же эмоциональный эффект позволяет музыкальный аккомпанемент польского композитора Шимона Бжошки, драматический и лирический настрой соседствуют с криками мастеров кунг-фу. Подобный «коктейль» усиливает напряжение и погружает зрителя в сюжет синхронной, отточенной хореографии.

Преподаватель - Елена Леенсон