Ксения Медведева. Что скрывает в себе темнота?

В 2019 году на сцене Королевского Фламандского Театра состоялась премьера оперы «LeSilencedesombres» («Молчание теней») итальянского композитора Бенджамина Аттахира.

В основу спектакля легли три миниатюры Мориса Метерлинка, написанные специально для театра марионеток Бельгии. Отступая от постановки, хочу сказать, что в своем тексте я, по большей части, опираюсь на интуицию и визуальное впечатление. По-французски я знаю лишь «салют», «бонжур» и «круассан», поэтому о чем поют герои, мне приходилось только догадываться (и немного верить автопереводчику субтитров на YouTube).

Три части оперы — три мрачные и трагические истории. Первая — «Смерть Тентажиля» — рассказывает о злой королеве, которая убила большую часть его семьи. Теперь она охотится за самим мальчиком. Его сестры изо всех сил пытаются защитить брата, но, к сожалению, их старания оказываются напрасными. Вторая миниатюра, «Там внутри», повествует о старике и его спутнике, которые остановились около дома, в окна которого видно счастливую семью: девочки вышивают, за столом беседуют родители. Но герои не решаются войти в дом. Они понимают, что как только они переступят порог, счастье навсегда покинет этот дом. Ведь родители больше никогда не увидят свою дочь, а девочки — сестру, она погибла...

И наконец, последняя, третья, история «Алладина и Паломид» рассказывает о двух влюбленных, на пути которых встает безумный король. После ряда потрясений несчастные погибают.

Декорации на протяжении всех трех сюжетов остаются практически неизменными. Арки, напоминающие средневековый замок, огромная бетонная стена, нависающая над персонажами, и лестница.

«Фишка» сценографии — видеопроекция, которая служит дополнительным визуальным источником информации для зрителя. В сюжете «Там внутри», например, на сцене сосуществуют сразу три точки фокусировки: интерьер — семья, экстерьер — рассказчики и видеопроекция с кадрами больницы. Декорации совмещают в себе сразу несколько стилей, из-за этого нельзя сказать, в каком веке или в какой эпохе происходит действие.

Такая же история и с костюмами. В первой части это особенно заметно: служанки королевы одеты в костюмы, больше похожие на форму медсестер (века примерно двадцатого), а мужчина (предположу, что настоятель) — в костюм средневекового монаха с деталью в виде большого меча, который будто отсылает зрителя к средневековым рыцарским историям.

Но все же главным сценографическим решением является освещение. Игра со светом и тенью привносит новые смыслы в декорации и сами сюжеты.

В «Смерти Тентажиля» во время разговора брата и сестры постоянно появляются тени. Сначала они [тени] кажутся обычной игрой (как играют дети, создавая из рук и предметов интересные картинки с помощью света). Но вскоре все эти тени превращают разговор в страшную историю. Они похожи на монстров, которые живут в темноте. Но эти монстры — совсем не вымышленные, монстры — это королева, желающая убить мальчика. Дальше действие происходит в тусклом освещении, но оно сменяется ярко-красным, когда на сцене появляются королевские слуги. Игра с цветом света также используется в третьей части: когда Алладина и Паломид попадают в подземелье, все становится синим и холодным.

Свет в постановке — символ счастья, надежды. Так, например, дом в миниатюре «Там внутри» освещен, он теплый, семья счастливая. А улица, где сидят старик и его спутник, залит холодным светом, и этот свет несет в себе трагедию, ведь герои на улице уже знают, что девушка мертва. А семья девушки — еще нет. Похожий прием используется и в первой части: когда сестра пытается спасти брата, открывая громадную тяжелую дверь, она роняет фонарь, в котором горел свет. Фонарь разбился, свет потух, а с ним исчезла и надежда на спасение Тентажиля.

Помимо игры света в постановке есть игра с музыкой и ритмами. Первая и третья часть по ритму схожи. Музыкальное сопровождение поддерживает этакий «приключенческий» сюжет обеих историй, оно динамичное, местами резкое и звонкое. Музыка во второй части отличается, она угнетающе спокойная и печальная. Герои «Там внутри» не поют, они разговаривают, тревожно и осторожно.

Название «Молчание теней» — это не только отсылка к игре теней на сцене, но и, как мне кажется, метафора, можно предположить, что тени здесь — это души людей, а молчание — признак их смерти или скорой гибели.

Эта опера, достаточно тревожная и печальная, показывает зрителям то, что может скрываться в темноте. А в темноте, по Метерлинку, смерть, жестокость, ужас и горе.