Софья Мирхайдарова. «Неклассический детектив»: взгляд будущего юриста

Давно ли вы сталкивались в своей жизни с «детективом»? Будь то художественное произведение или то, что позитивное право определяет как «оперативно-розыскная деятельность».

На практике все кажется предельно ясным: любой следственный процесс должен строиться вокруг преступления, наличие которого обуславливается его составом (субъектом, объектом, а также субъективной и объективной стороной). Так, классический детектив, как правило, начинается со сцены «убийства», далее зритель наблюдает за деятельностью следователей, а в качестве развязки получает ответы на все вопросы – раскрытие преступления.

Спектакль Константина Богомолова, поставленный по мотивам произведения Ф. М. Достоевского «Преступление и наказание», не отвечает заданным практикой критериям. Режиссер начинает постановку с монолога матери Родиона Раскольникова. Зритель не видит ни саму жертву, ни факта ее смерти. Для нас состав преступления отсутствует. Отсутствуют и какие-либо свидетельства переживаний героев – сцены как физических, так и нравственных страданий. Постановка не наполнена эмоциями, зритель не видит переживаний, слез или даже повышения тона в репликах персонажей. Все, что свидетельствует о совершении преступления – формальное содержание диалогов между актерами.

Отстранение от идеи «классического детектива» происходит, к тому же, за счет отказа от привычных читателю визуальных образов романа. Это, в первую очередь, проявляется в подборе актеров. Персонажи постановки Константина Богомолова не соответствуют тому, какими их описывал Федор Михайлович. Они не отвечают ни возрастным, ни другим их внешним проявлениям. Возраст как таковой не играет для режиссера роли, он не отражает биологический возраст персонажа. Это, скорее, обозначение его личности, внутренней энергии и «зрелости». Образ героя находится как бы внутри актера. Так, например, сильно разнится с классическим текстом возраст Сони Мармеладовой. Она представляется режиссером как пожила женщина, что позволяет зрителю лучше понять ее духовную зрелость.

Меняя внешнюю составляющую романа, Константину Богомолову удается осовременить и содержание, перенести внимание зрителя с сюжета литературного произведения на его внутренний смысл. Идеи добродетели, права на преступление, понятия аморального переносятся в плоскость современного человека. Это проявляется как в использовании соответствующего реквизита (например, телефона или полицейской формы), так и в поведении персонажей. Например, монолог Мармеладова в начале первого акта удивительно напоминает современный стенд-ап. Его персонаж, как подобает комикам, выходит на своеобразную сцену, активно жестикулирует и повествует свою историю. Вся постановка удивительно напоминает жизнь современного человека в социальных сетях. Каждый день мы видим сотни новостных заголовков, наблюдаем за жизнью большого количества людей, при этом, не испытывая особых эмоций по отношению к каждому из них. Мы с каменным лицом листаем новостную ленту, превращая ее содержимое в обыденность. Современный человек выражает свои чувства так, как выразил их Свидригайлов, снимая бирку с платья Дуни. Так, Константин Богомолов превращает историю Родиона Раскольникова в рутину. Он снимает с нее понятие аморальности, нет никаких осуждений, все более чем «нормально». 

Действующее уголовное законодательство определяет преступление как совершенное общественно опасное деяние, что указывает на вину, как на один из необходимых признаков преступности. Отсутствие эмоциональной составляющей спектакля порождает мысль об отсутствии нравственных страданий главного героя, порицаний со стороны общественности. Даже, казалось бы, представитель закона ведет с Раскольниковым длинные диалоги, относится к нему более чем снисходительно и уважительно. Все это указывает на отсутствие вины как внешней, так и внутренней. Зритель более не наблюдает виновности деяния, за которым не следует и наказания, его просто не за что назначать. Режиссеру в данном случае удается поднять важную проблему – применимость закона, его сущностного обоснования, обязанности подчиняться этому закону. Как только действия, попадающие под категорию противоправных, отчуждаются от их социальной обоснованности, как только общественные массы перестают отождествлять их с чем-то запретным и аморальным, понятия противоправности становятся попросту неприменимыми, они теряют свой смысл.

Подводя итог, можно сказать, что Константину Богомолову удалось поставить действительно «неклассический» спектакль. Подлинность через отсутствие какой-либо иллюзорной точности. Мысли доносятся до зрителя сквозь простоту и примитивность образов, чему способствует и организация пространства сцены. Это просто серая «коробка», которую от тюремной камеры отличают разве что две двери и временами мерцающая и меняющая цвет лампа. Режиссер будто убрал все лишнее, показав нам, что Раскольников – не главный антагонист сюжета. Все, что мы воспринимаем аморальным или противоправным, зависит только от условий, в которых мы это воспринимаем. Так, режиссер оставляет вопрос о вине и преступности открытым для каждого из зрителей.

Майнор «Театр с нуля, преп. Татьяна Левченко