• A
  • A
  • A
  • АБВ
  • АБВ
  • АБВ
  • А
  • А
  • А
  • А
  • А
Обычная версия сайта

Моисеева Нина. Меняет ли спектакль Д. Чернякова мое восприятие оперы?

Постановка оперы «Сказка о царе Салтане» Дмитрием Черняковым есть великолепный способ соединить классику и современность, художественное произведение и жизнь. Тема аутизма у ребенка, и шире – сложности людских взаимоотношений, в частности между детьми и родителями, столь актуальная сегодня, когда и аутизм стал очень распространенным, и сложность взаимоотношений отцов и детей обусловлена огромной скоростью перемен жизни, очень неожиданно и оригинально представлена в этой постановке. Сказочные герои, возникающие на сцене, оказываются будто материализованными фантазиями мальчика-аутиста. В его голове мама (а позже и другие люди, его окружающие), которые также становятся персонажами сказки, «впускается» в эту голову. Это помогает установить контакт между мамой и сыном. Они начинают разговаривать на одном языке – языке сказки, начинают понимать друг друга. Визуальный ряд (различные портретные семейные рисунки, абстрактные зарисовки) активно вводит зрителя во внутренний мир мальчика, в его мысли.

Эта постановка, по-моему, - живая, добрая, близкая к нам история, чего не скажешь по поводу другой постановки этой оперы Римского-Корсакова. Я имею в виду нашумевшую премьеру Большого театра в 2019 году, постановку А. Франдетти, который также пытается осовременить оперу XIX в. с помощью невероятных технических уловок, спецэффектов, акробатических трюков, красочных, дорогих лубочных костюмов.

При минимуме подобных внешних средств (хотя в начале оперы на сцене тоже оформляется лубок) постановка Чернякова берет подлинностью переживаний души. Благодаря этому спектаклю опера воспринимается как прекрасное актуальное искусство, а не просто музейный шедевр, как мне раньше казалось, или пустой аттракцион.

Как пишут критики, опера в этой постановке стала психологическим триллером, в котором есть рассказ про семейную беду – про то, что отец ушел из семьи. Но главным психологическим «компонентом» триллера становится не просто рассказ об этом, а вовлечение зрителя в чужую внутреннюю жизнь. Достоверность такого вовлечения и зрительского переживания достигается не только благодаря визуальному ряду, но также потрясающей актерской игрой (за что всегда боролись оперные реформаторы, желающие противодействовать внешним эффектам: красивому голосу, любованию им, машинерии и т.п.). Драматизм, который есть в актерской игре, музыке, в изначальном конфликте отсутствия взаимопонимания, в рассказе матери, в проблемности сочетания разных миров, достигает кульминации в конце оперы, когда у мальчика случается припадок. Появившийся отец не смог вписаться в уютный внутренний мир сына, а, наоборот, разрушил его и усилил разрыв между ним и действительностью. Все закончилось несчастливо, но от этого переживание проблем людских взаимоотношений только усилилось.

Столь необычное прочтение Пушкина и Римского-Корсакова не царапает эстетическое восприятие, которое ожидается при встрече со столь знакомым текстом и музыкой, но, наоборот, делает восприятие этой сказки, да и вообще жанра оперы, как явления живого, интересного, любимого.

Преподаватель - Елена Леенсон.


 

Нашли опечатку?
Выделите её, нажмите Ctrl+Enter и отправьте нам уведомление. Спасибо за участие!
Сервис предназначен только для отправки сообщений об орфографических и пунктуационных ошибках.