• A
  • A
  • A
  • АБВ
  • АБВ
  • АБВ
  • А
  • А
  • А
  • А
  • А
Обычная версия сайта

София Никитина. «Пустите! Пустите меня! Я здесь!»

Что ждешь от спектакля под названием «К.И. из “Преступления”»? С одной стороны, вынесенные в заглавие ини­циалы словно напоминают о детективных историях и вместе со словом «преступление» отсылают к художествен­ному миру Ф. М. Достоевского и его знаменитому роману о Родионе Раскольникове. С другой стороны, само на­звание постановки будто задает определенный угол зрения и намекает: на подмостках театра будет представлен не весь роман, а только его часть или вариация. В нашем случае заглавие подсказывает: в центре внимания будет образ Катерины Ивановны, представительницы мира «униженных и оскорбленных», на чью долю выпала тяже­лая судьба.

Действительно, спектакль Камы Гинкаса «К.И. из “Преступления”», созданный по одноименной пьесе Д. Гинка, строится вокруг истории «безутешной вдовы», которая до последнего вздоха отвоевывает право на существова­ние у нищеты, болезни и рока: режиссер вслед за драматургом реконструирует ее жизнь, обращаясь к тексту До­стоевского: цитатам и конкретным сценам из него. Ключевые эпизоды, которые находят отражение в спектакле, ─ смерть Семена Мармеладова, его похороны и поминки, гибель самой Катерины Ивановны.

Важно, что судьба героини восстанавливается не при помощи закадрового голоса или других персонажей: Кате­рина Ивановна (Оксана Мысина) сама рассказывает свою историю зрителю, причем делает это необыкновенно искренне и пронзительно. Меняя интонации, срываясь на крик и переходя на шепот, погружаясь в себя и обраща­ясь напрямую к зрителю, она неизменно заставляет нас сочувствовать, сострадать, сопереживать и, наконец, в полном смысле этого слова, проживать ее историю. Историю, воссозданную ретроспективно и субъективно, но от того не менее естественно. И даже фраза «Is it a theatre?» не разрушает ощущение правдоподобности.

Итак, спектакль композиционно можно поделить на две части: действие первой разворачивается в фойе и очер­чивает тот жизненный и эмоциональный бэкграунд, с которым Катерина Ивановна встречает смерть мужа. Дей­ствие второй происходит, по-видимому, в камерном зале и представляет собой поминки, на которые зрители приглашаются в качестве участников (К.И. раздает им бумажные листы). Интересно, что первая часть спектакля (до появления детей Коли и Поли) напоминает моноспектакль: актриса настолько заполняет собой узкое про­странство импровизированной сцены, что кажется, будто и дальше действие будет разворачиваться в том же духе.

Особенно хочется отметить самую первую сцену спектакля: распахиваются двери, и в фойе неожиданно врывает­ся Катерина Ивановна, одетая в черное пальто. Она ничуть не застигнута врасплох тем, что оказалась перед зрите­лями. Этот эпизод словно переносит нас в пространство романа Достоевского, в квартиру Амалии Людвиговны, состоящую из большого количества комнат и населенную разными людьми. Последние часто становились не­вольными свидетелями скандалов Катерины Ивановны и Семена Мармеладова.

И в тексте Достоевского, и в спектакле Гинкаса частная жизнь человека оказывается открыта для чужих, посто­ронних людей: она распахнута не только для наблюдения, но и для участия. Последняя особенность реализуется за счет того, что зрители с первых минут становятся полноценными участниками постановки. Катерина Ивановна не только ищет у них сочувствия, с горечью перебирая воспоминания о прошлой жизни, но и всякий раз садится с ними рядом, задавая им нериторические вопросы. Все это создает ощущение, что зрители в отдельных моментах спектакля трансформируются в героев Достоевского: сначала случайно выбранный мужчина оказывается в роли Мармеладова, которого Катерина Ивановна спрашивает «Где платье?», и это воссоздает в памяти сцену из «Преступления и наказания», когда Семен Захарович возвращается домой со службы не в новом вицмундире, а в старых лохмотьях; затем, уже во время поминок, случайный молодой человек называется героиней Раскольни­ковым. Позднее он становится собеседником Катерины Ивановны, с ним она делится своими мыслями по поводу приглашенных на поминки людей: фактически, указывает на их нравственные изъяны.

Несмотря на то что Катерина Ивановна много взаимодействует с публикой (с приглашенными на поминки), она все же не становится менее одинокой в рамках спектакля: смущение и стеснение зрителей, их странные реакции (неоправданный смех, идущий вразрез с трагической тональностью) только усиливают мотив одиночества и не­прикаянности (который явно считывается еще по и стихотворению М. Ю. Лермонтова «Утес», что громко декла­мирует К.И. перед сыном). Более того, частый переход на иностранный язык (английский, французский, не­мецкий) как будто обостряет мотив непонимания, в целом характеризующий отношения женщины с миром и окружающими.

Желание быть услышанной соседствует с некой духовной отчужденностью Катерины Ивановны. Эта черта, как кажется, проявляется в том, что она по-прежнему живет прошлым: всякий раз вспоминает о своих корнях (благо­родного происхождения «полковничья дочь»), детстве и образовании (воспитывалась в пансионе). Весь спек­такль будто становится трауром по ее жизни, достаточно вспомнить черное пальто, в котором она изначально по­является на сцене.

С рассказами о прошлой жизни, которые звучат из уст Катерины Ивановны как будто в противовес событиям ны­нешней, связан мотив несбывшихся надежд: «Я была воспитана в полковничьем доме не для того, чтобы самой мести пол и мыть по ночам детские тряпки». Особенно ярко этот мотив воплощается в следующей детали: Кате­рина Ивановна с самого начала надевает на себя потертую табличку с надписью «Пусть видят все, весь Петербург, как милостыни просят дети благородного отца». Эта табличка, с одной стороны, становится символом ее уязвлен­ной гордости (К.И. по-прежнему считает себя «благородной дамой»; вспомним ее самую первую реплику «Вы не смеете так обращаться с благородной дамой!»), с другой, ─ отражает ее отчаяние и чувство безысходности: та­бличка может интерпретироваться как следствие унижения и даже самоунижения героини.

Интересно, что, подобно мотиву несбывшихся надежд, с первых сцен в спектакле возникает и мотив танца: во время второго появления перед публикой Катерина Ивановна сначала в исступлении трясет головой, а затем на­чинает репетировать танцевальные позиции. Этот эпизод можно рассматривать как пролог к будущему рассказу Катерины Ивановны об едва ли не самом важном событии ее благополучной жизни – бале у губернатора, где она танцевала мазурку с камер-юнкером. Именно на контрасте с губернаторским балом воспринимаются сцены, в которых она заставляет своих детей танцевать ради милостыни. Кажется, с помощью танца реализуются в спек­такле такие оппозиции, как «мечта – реальность», «прошлое, наполненное светлыми надеждами», ─ «настоящее, отнимающее всякую надежду на достойную жизнь».

Именно настоящее, нищенское и унизительное, превращающее жизнь в существование, – причина ее расшатан­ного психического состояния. Последней каплей для Катерины Ивановны становится смерть мужа. Кончина Семе­на Мармеладова забирает у нее остаток сил и обостряет чувство безысходности: она остается один на один с проблемами семьи, теряет последнюю призрачную опору. Стоит отметить, что в спектакле, как и в романе Досто­евского, ярко подчеркивается двойственное отношение Катерины Ивановны к Мармеладову. С одной стороны, она обвиняет его в бедственном положении семьи (К.И. с разной интонацией трижды произносит «чулки мои пропил»), осыпает Мармеладова бранными словами (вроде «изверг», «сволочь») и называет его «пьяницей». Кроме того, женщина акцентирует внимание на том, что она пошла за него замуж вследствие серьезных бедствий (он был для нее спасением от смерти). С другой стороны, вдова искренне скорбит о нем, перечисляет его досто­инства и описывает его как человека «доброй души»,который любил ее детей и заботился о них в меру своих сил. Особенно примечателен момент во время поминок Мармеладова, когда Катерина Ивановна сначала говорит о том, что в кармане у покойного нашли пряничного петушка,а потом кладет этого смятого петушка в ладонь од­ному из зрителей: «Мертво-пьяный идет, а про детей помнит».

Очевидно, смерть Мармеладова становится одной из ключевых причин безумия Катерины Ивановны, хотя, без­условно, ее психическое состояние расшатывает и болезнь (чахотка), и конфликт с Амалией Людвиговной, кото­рая, формально помогая ей (организуя поминки), продолжает ее мучить и выживать из квартиры.

Вообще мотив помутнения сознания прослеживается еще в первой части спектакля. Так, например, женщина время от времени путает события, связанные с ее первым и вторым мужем. Расхаживая перед публикой с та­бличкой на шее, она не раз эмоционально произносит: «Не надо меня путать!». Кроме того, на расстроенное пси­хическое состояние Катерины Ивановны указывают ее резкие движения и жесты, а также странное и даже жесто­кое отношение к детям. Показательны сцены с ее сыном Колей, когда в одной из них он подвергается побоям из-за того, что не начинает петь (избиение остается за дверью, слышны лишь крики мальчика).

Нельзя не отметить, что Катерина Ивановна с фанатизмом отдается идее сделать из своих детей уличных музы­кантов: ее чрезмерная строгость видна в моментах, когда она учит их играть на музыкальных инструментах, например, на скрипке. В этой связи можно вспомнить два фрагмента из финальной части спектакля, когда идея превратить детей в уличных артистов достигает апогея.

В первом эпизоде Коля, Лида и Поля сидят на коленях посреди сцены, в то время как с Катериной Ивановной вновь случается приступ отчаяния. Она поднимает сына с пола, имитируя тем самым танцевальные движения, и показывает его зрителям, в исступлении повторяя: «Коля будет петь! Коля будет танцевать! А публика, публика – будет подавать!» При этом сам Коля выглядит в руках матери как безвольная марионетка.

Вторая сцена отражает реальное «представление», которое поставила Катерина Ивановна, чтобы обратить вни­мание общественности, прохожих на бедствия ее семьи: на то, «до чего дошло благородное семейство». Дей­ствие происходит на глазах уличной публики, Коля и Поля механически танцуют, причем девочка, ставя руки в разные танцевальные позиции, соблюдает ритм и слабо притопывает (движется, как заведенная кукла). Во время выступления детей Катерина Ивановна с совершенно потерянным выражение лица сидит на стуле и тихо играет на скрипке, временами спрашивая, удается ли детям зарабатывать сколько-нибудь денег.

Оба этих эпизода не только подчеркивают трагизм ситуации, в которой оказались Катерина Ивановна и ее дети (именно так проходят последние минуты жизни «безутешной вдовы», эти сцены предшествуют ее смерти), но и наталкивают на мысль, что тема безумия и отчаяния в спектакле Гинкаса развивается параллельно с темой му­зыкальной и танцевальной. Последняя, в свою очередь, переплетается с мотивом материнской любви (в поста­новке соединяется любовь и жестокость,забота и бессилие позаботиться о ближних).

Таким образом, роль музыки следует анализировать не только в связи со слабым психическим состоянием Кате­рины Ивановны. Игра на скрипке для нее, как кажется, ─ способ поделиться историей своей жизни, выразить боль, от которой некуда бежать (может быть, даже способ примириться со «свинцовыми мерзостями жизни»). Надрывное звучание скрипки точно передает душевный строй героини, ее внутреннюю опустошенность. Кроме того, скрипка как часть музыкальной темы становится символом и жизни, и смерти. Пока Катерина Ивановна иг­рает, учит этому детей, она отчаянно цепляется за жизнь, пускай и помутненным сознанием. Когда она перестает играть, силы оставляют ее измученное болезнью тело. Нельзя не вспомнить пронзительную финальную сцену спектакля, когда женщина, прислонясь к стене, водит смычком по струнам, издавая одинокие звуки, которые не сливаются в мелодию (в жизнь). Эти отдельные звуки словно символизируют ее замедляющееся дыхание или сердцебиение.

Героиню не спасает даже поддержка детей, которые буквально поднимают ее с пола. Неразрывная связь Катери­ны Ивановны и музыки (скрипки) наиболее явно прослеживается в моменте, когда солдат уводит детей от нее и забирает старую скрипку. Жизненные силы окончательно покидают женщину по мере того, как музыкальный инструмент оказывается в футляре.

В целом, музыкальная тема играет важную роль в спектакле Гинкаса. Причем композиции, которые звучат из уст Катерины Ивановны, можно разделить на несколько групп. К первой можно отнести названия «благородных ро­мансов», которые приводятся ей самой как доказательство ее принадлежности к дворянству, к благородному со­словию. Вторую составляют народные песни (например, «Как пойду я на быструю речку»), которым она учит де­тей, и причитания (К.И. поет про «сизокрылую голубку» с ярко выраженным северным говором: «…На кого ж ты покинул?»). Это может говорить об ее связи с народом и фольклором.

В последнюю группу могут войти религиозные тексты, которые срываются с уст Катерины Ивановны: это, напри­мер, 41 Псалом («Благословен еси, Господи, /Научи мя оправданием Твоим») и молитва «Отче наш». И хотя эти тексты звучат в ряду брани (прерывают ее), они, как кажется, все равно свидетельствует о религиозности Катери­ны Ивановны, об ее вере в Бога. Женщина до последнего надеется на его помощь и заступничество. Однако мотив богооставленности становится доминирующим в финале спектакля.

Действительно, устремленность Катерины Ивановны к Богу наиболее всего выражается в последней сцене поста­новки. Умирая в муках, испытывая жар («В полдневный жар в долине Дагестана/С свинцом в груди лежал недви­жим я», (Лермонтов «Сон»)), женщина внезапно видит появившуюся в потолке лестницу – тот самый путь к Богу, к защите, спокойствию и гармонии, который не открылся ей в земной жизни. Думается, лестница, к которой устремляется героиня, отсылает к лестнице Иакова – пути на небеса, состоящем из 12 ступеней.

Катерина Ивановна бросается к лестнице, раскачивается на ней и наконец начинает взбираться вверх, отчаянно крича туда «Я здесь!», «Я иду!», «Это я!». Но небеса не внемлют ее посмертному желанию. Она душераздирающе кричит «Пустите!», «Пустите меня!» и колотит кулаками в потолок, но небеса не открываются… Значит ли это, что врата Рая закрыты для нее? Что Бог глух к просьбам страждущих? Что человек один в этом мире? Что избавление не приходит к нему даже после смерти?

Интерпретаций может быть очень много, но, по-моему, очевидно, что черный цвет, которым оканчивается поста­новка, вкупе с безнадежными криками Катерины Ивановны подчеркивает трагичность человеческого бытия, на­мекает на беззащитность человека и вселенское одиночество, от которого не избавляет даже смерть.

Кажется, на экзистенциальные размышления подталкивает не только финал спектакля, но и вся его сценография, в которой преобладают белые и черные цвета (черное пальто Катерины Ивановны и белое платье Поли, бело­снежная скатерть на поминках Семена Мармеладова, белый свет, исходящий от лестницы и мрак, окутавший зал в конце). Контраст белого и черного задает множество оппозиций: жизнь и смерть, бытие и небытие, добро и зло добродетель и грех (преступление)… Между эти полюсами будто и существует Катерина Ивановна, колеблясь от одного к другому.

Женщина доброй души и сердца, она тем не менее грешит и совершает «преступления»: толкает Соню на прости­туцию, бранит мужа, бьет детей в порыве исступления. Быть может, поэтому в финале ей не открываются небеса?..

Тем не менее, на протяжении всей своей недолгой жизни она страдала и любила, мечтала и разочаровалась, сда­валась и снова начала бороться. Все это характеризует Катерину Ивановну как натуру живую, истинно человече­скую и трагическую. И потому достойную отдельной пьесы и отдельного спектакля, выше, ─ внимания и сострада­ния.

Постановка Камы Гинкаса позволяет нам взглянуть на знакомого персонажа более пристально, чем это возможно в рамках романа Достоевского. Она заставляет увидеть в образе Катерины Ивановны личность, которая не смогла противостоять испытаниям судьбы.

Бережная работа с художественным миром «Преступления и наказания», точные режиссерские находки вроде скрипки и лестницы, удивительное вовлечение зрителя во все происходящее, пронзительная актерская игра Ок­саны Мысиной – все это прочно вписывает спектакль Гинкаса в мой театральный и духовный опыт.

Майнор «Театр с нуля», преп. Татьяна Левченко



 

Нашли опечатку?
Выделите её, нажмите Ctrl+Enter и отправьте нам уведомление. Спасибо за участие!
Сервис предназначен только для отправки сообщений об орфографических и пунктуационных ошибках.