Юрий Любимов репетирует «Пир во время чумы». 7 марта 1989 года

«Скупой» (сцена у государя)

Играй все-таки, Леня, что это так давно было, ведь это же «покойный герцог… — и представь немножко, ведь это все же для тебя друг был, — он звал меня Филиппом». И, конечно, подольстись немного — старой школы он — это было приятно, все узнавали. «Ты да я, мы будем глупы перед этим малым…» То есть он же государь.

Он не хочет садиться. Вот ты приехал на коне, и, значит, стоишь. Встань за кресло, все-таки ты будешь как-то опираться, переминаться. Все-таки но старый, ему трудно стоять, поэтому тот говорит: «Сядем.» А ты играешь, что «я- нет, нет. Перед государем я всегда стоял. Только вот когда на трапезу приглашал — тогда другое дело».

«Пир во время чумы» (сцена со священником)

Это был очень трудный кусок. И я артиста мучал и так и сяк, и только сильное внутреннее напряжение давало какой-то эффект. Внешний темперамент, даже довольно такой, опертый, а не фальшивый результата должного не давал на сцене, как ни странно.

…Есть момент: вот сострил этот, выгнал и издевается: «Он мастерски об аде говорит!» Мне кажется, в этом и есть издевательство. Вот он (Священник) произнес тираду. На его первую тираду, вопль его, есть очень мощный ответ, тут надо разбиться: кто-то хочет уйти, а председатель держит до определенного момента — он должен на кого-то воздействовать, что кто-то хотел уйти: допустим, Луиза хотела уйти, двинулась — председатель лапу наложил и ты — удержали ее: нет, сиди! Тогда будет разнотык. Мне кажется, важно где-то найти разнотык, что кто-то присмирел, а кто-то наоборот — дальше пошел. Но только не так его наотмашь бить. Тут надо поддержать его тираду — вроде тирада такая душевная, а ты, значит, перевернул все в это: «Смотрите, он мастерски об аде говорит! Талант! Ступай, ступай, мы люди конченные. Ступай». Я думаю, тут, скорее, не все поддержали, а кто-то поддержал, а кто-то сказал: «Ну подожди, священник все-таки, пусть погалдит», — разная реакция лучше, чем такая, просто гнать его в шею. Потому что тогда нет у председателя: никто чтоб не уходил. Он же вас хочет все задержать: «Я здесь удержать отчаяньем, воспоминаньем страшным».

Тут, значит, он победил, председатель: «Браво! Браво, достойный председатель! Вот проповедь тебе: пошел! Пошел!» — тут же есть реакции точные у Александра Сергеевича. И все-таки после такой реакции вашей председатель где-то… начал с женой говорить, и реакция у Луизы другая: он с ума сошел.

«А ваши ненавистные восторги смущают тишину гробов…» Вот большой образ, который ты должен как вновь пришедший: ведь это еще старые люди вас спасают: «Когда бы стариков и жен моленья не освещали общей смертной ямы, то я бы думал, что это бесовня какая-то кругом идет!» Ты должен зримей эти образы давать. И получил тогда вот такую штуку едкую, характер такой: «Он мастерски об аде говорит! Ха-ха-ха! Иди, иди, старик».

«Бесы» … ведь все-таки, понимаешь, для нас понятия странные: бесы — что-то абстрактное. А для людей верующих это всегда очень конкретно: «Если бы это было так, то я бы подумал, что это бесы терзают людей — вот как вы себя ведете». Тогда он тебе и заявит.

Алексей, еще больше. Во-первых, все-таки, когда ты клянешься Спасителем, ты скажи это как-то посерьезней: «Я заклинаю вас святою кровью Спасителя, распятого за вас», — это очень конкретный образ распятого Христа. Наверно, это может все-таки как-то воздействовать даже на самого отчаянного. Тогда ты можешь, увидя это, взять больше: «Прервите пир!..»

«Моцарт и Сальери»

Такое вступление дико музыкальное, которое должно сразу взять, оно именно для того сделано, чтоб ты мог начать монолог с полного отрицания всего: «Все говорят…» — вы все. «Но правды нет и выше! — мне кажется, в этом вся его скелетность и сухость, — Для меня все это так же ясно, как простая гамма». Вот всегда представь себе какого-то пианиста, который… когда они сконцентрированы и пианисты сухие, не какие-то такие, а которые действительно как машины.

Там очень хорошая музыка, она тебе может помочь, когда ты будешь сидеть с текстом и работать. Не нужно иллюстрировать, чтоб под музыку говорить, но там очень эмоционально тебе поможет структура музыкальная.

Из архива Юрия и Каталин Любимовых