Полонский Г. Ностальгия по настоящему

Встретил я недавно своего приятеля, врача по профессии, и его дочь, перешедшую в 10 й класс, — они возвращались из Театра имени Ленинского комсомола, с “Иванова”. Я спросил, каковы впечатления.

— Чурикова [1] играла! — радостно сказала девочка. — Здорово-здорово! И Леонов [2]. Леонов — моя любовь, но здесь он какой-то... скучный. Хотя иногда все равно смешной. А Чурикова — прелесть! А во МХАТе, я знаю, эту же роль Мирошниченко [3] играет, — она тоже прелесть, правда?

Вот такая рецензия. И было неловко спросить: а как пьеса-то подействовала, как сам Чехов “сыграл”? Задела тебя судьба Иванова, этого самоеда и самоубийцы? Хотелось спросить, но девушка была такая довольная, такая веселая… В отличие от своего отца. Тот сообщил мне, когда мы дошли до их дома и дочка скрылась в парадном:

— Бывает, оказывается, такая яркость — постановки, актерских имен, самого исполнения, — которая может отвлекать от сути дела! И такая влюбленность в актера тоже бывает. Плохо ли, что Ленка влюблена в этих актеров? Я считал, что хорошо или, в крайнем случае, безобидно: мастера-то они превосходные! А теперь убедился: и не безобидно, и не хорошо! Это как-то наркотизирует ее, Ленку. Снижает ее способность к пониманию… как вредят этой способности все виды идолопоклонства!

Я припомнил из читанного, что Станиславским иногда овладевала ненависть к аплодисментам, он их запрещал.

— Иначе и быть не могло! — обрадовался поддержке доктор. — “Художественники” приглашали публику не восхищаться Качаловым [4], а содрогаться за его Барона!

Я скорректировал:

— Нет, и восхищаться, отчего же… Хотя бы в благодарность за то, что он заставил нас содрогнуться, обеспокоил нашу совесть, привел в движение нашу мысль. Конечно, возгласы “браво” и букетики хризантем — не самоцель…

— А сейчас, я смотрю, их-то и домогаются. Не всегда, но все чаще! — доктор своего раздражение не таил.

Надо в интересах точности заметить: как театралы мы отсчитываем свой стаж со второй половины 50-х годов.

— Что ты ворчишь? — спросил я. — забыл полупустые зрительные залы? Ведь факт неопровержимый, что театр в целом сейчас вернул себе зрителя, что мы свидетели значительного театрального “бума”, что здорово выросло мастерство режиссуры, поднялся средний уровень профессионализма и у драматургов, и у актеров…

— Неопровержимо, считаешь? А если разрешить себе роскошь — я ведь не работаю в искусстве, я могу! — вооружиться мерилом Льва Толстого? Он помниться ни в грош не ставил все эти ваши “чисто профессиональные! успехи, если тощим было нравственное содержание! Содержание пропустите вперед, дайте мне суть, тряхните меня вашим духовным электричеством! Мастерство — оно ведь только проводник этого тока, в идеале я не должен и замечать, как вы его подключили ко мне… А я замечаю. С холодком фиксирую все ухищрения и пассы — постановочные, актерские, музыкально-шумовые, “сценографические”, световые…

Представь, я покажу моему больному хирургическое оборудование во всем блеске. Он будет качать головой, цокать языком: да-а, мастера, корифеи, благодетели наши… чего только не придумали, надо же… Но останется в силе его главный, его младенческий вопрос: а буду я здоров от всего этого? И если мой ответ уклончив, если я отведу глаза, — черта ли ему в этой технике!

— А что для тебя в театре-то эквивалент этого здоровья?

— Это когда спектакль стал для людей событием. Давай-ка вспомним, были ведь такие!

Еще бы! Перебивая друг друга, взахлеб, мы стали называть: “Горе от ума” и “Идиот” в БДТ у Г. Товстоногова [5], эфросовские [6] постановки А. Хмелика [7] и В. Розова [8], “Власть тьмы” с И. Ильинским [9] и В. Дорониным [10] в Малом, “Живой труп” с Михаилом Романовым [11], спектакли “Современник” — многие! — но особенно по А. Володину, по В. Тендрякову… Я еще вспомнил режиссерский триумф Ролана Быкова [12] в Студенческом театре МГУ, а приятель добавил “Дневник Анны Франк”, поставленный там же И. Соловьевым, и не преминул заметить: актеры Студенческого театра не были “звездами”. Они даже профессионалами не были — по статусу. Не имели еще этого статуса и ученики Ю. Любимова [13], когда они впервые показывали на учебной сцене свой бедный, грубоватый, страстный “театр улицы”, столь верный духу Брехта [14] и Вахтангова [15], — кто знал тогда, что “родившаяся в канаве” Шен Те из Сезуана откроет свою табачную лавку в собственном доме на Таганке и что начнется нестихающее паломничество туда?! “Профессия” во всех этих спектаклях отличалась внушительной “мускулатурой”, но напрягала ее не только для того, чтобы зритель ахал, а для подъема реальных тяжестей в сфере содержания. Успех означал не одну признательность, но прежде всего горячую солидарность сцены и зала во взглядах на правду и кривду жизни. Аплодисменты говорили о том, что зрителю существенна истина, проясненная для него искусством…

— А “История лошади” в БДТ — разве пример не того же рода? Но это пример сегодняшний!

— Пожалуй… Почти наверняка! Но зал уже не тот, понимаешь? Сам зритель не тот. А чем — объяснить затрудняюсь… У него апломб ценителя, у него наготове какая-то тарифная сетка… актеры, режиссеры, художники выигрывают по очкам — никогда не нокаутом! Когда в последний раз ты был в “эстетическом нокауте”: В таком, который отменяет твое многоопытное судейство, и подсчет очков, и даже аплодисменты? Когда “кончается искусство и дышат почва и судьба”?

— Твой случай ясен, — перебил я. — У тебя типичная ностальгия по прошлому, по 60-м годам. По молодости, которая, увы…

Доктор усмехнулся и процитировал:

— “Я не знаю, как остальные, но я чувствую жесточайшую не по прошлому ностальгию — ностальгию по настоящему”. Под “настоящим” понимается истинное, неподдельное. Только об этом и речь. Возвращаясь со своей Ленкой из театра я хочу иметь матерьялец для разговора о жизни! О ее жизни, о своей…Хочу, чтоб Ленка шевелила мозгами на спектакле и после. Хочу, чтобы эта “акселератка” ощущала себя человеком своего времени, с какой-то гражданской стрункой, с пропиской в отечественной истории, черт возьми! Почему она сюсюкает: “Леонов — моя любовь… Чурикова — прелесть… Мирошниченко — тоже прелесть… “?! На стеллажах у нее красуются под стеклом Терехова [16], Джигарханян [17], Алла Демидова [18], Смоктуновский [19], Золотухин [20], братья Соломины [21]… Можно коллекционировать коробки от импортных сигарет, а можно актеров, но в обоих случаях это ярмарка тщеславия! Я не хочу обидеть актеров — особенно этих. Именно мое уважение к ним протестует, когда их лица, их имена я вижу в этом пасьянсе модно-мишурно-престижных псевдоценностей!

Разве мы с тобой, возвращаясь когда-то со спектакля, который нас “разворошил”, были безразличны к актерам, не испытывали благодарности? Живейшая была благодарность! Возьми, скажем, молодого Олега Табакова[22] —чем он нас “грел”? Обаянием? Да. Артистизмом? Бесспорно. Но главным образом — той нравственной, что ли, программой, которую он со сцены и с экрана нес под разными именами. Нес и утверждал ее от лица поколения… А Михаил Ульянов [23]? Он выходил — и словно звучали для нас какие-то особые, тревожные позывные… Они и сейчас еще сопровождают его, эти позывные гражданственности, только в ролях-то редко, чаще — когда он выходит что-то говорить от себя, как Ульянов…

— Почему же не в ролях?

— Не знаю, это вопрос к Вахтанговскому театру. А что, действительно имеем право спросить: талант Ульянова — общенародное достояние! Только такие формулы не должны производить цепенящего действия, не должны ассоциироваться с охранными надписями: “Не кантовать!” или “Руками не трогать!”... Знаешь, на шекспировском Ричарде я чувствовал себя ужасно виноватым перед Ульяновым: он так “выкладывался”, у него такие страшные физические и энергетические затраты в этой роли… а я был холоден. Потому что узнал, что зло есть… зло, что оно цинично, вероломно, бездушно, аморально, кроваво… Но, мне кажется, я еще из детских сказок это знал! В результате на этом пиршестве ульяновского мастерства у меня, так сказать, по усам текло, а в рот, к сожалению, не попало. Потом читал рецензии и завидовал тем критикам, которых спектакль потряс. Слушай… — доктор остановился. — А, может, он их не потрясал? Трудно стало понять: автор восторженного отзыва сам лично задет тем, о чем пишет, или это непрофессионально теперь и необязательно — верить себе, пульсу и чувству своему? Когда профессионализм на таком подъеме, это возможно… Даже Ленка моя овладела этой системой оценок: как ты убедился, трагедия Николая Ивановича не слишком разбередила ее, а спектакль тем не менее очень понравился! Играют актеры фавориты, постановщик проявил изобретательность, дерзость, что-то зашифровано, что-то ошеломляет, в зале аншлаг, у входа страждущие — не может все это вместе не понравиться, обязано понравиться!

В итоге бедный мой ребенок просто не знает, не испытал на себе, что театру дана власть не просто впечатлять, но еще и быть духовным руководителем человека… Ты вспомни: когда он, тетра, выпускал из рук эту власть или злоупотреблял ею. Станиславский и Немирович-Данченко самые крайние слова не считали чересчур резкими: “опасность”, “катастрофа”, “измена”, “гибель театра” — их письма пестрят такими паническими гиперболами… Отчего это? От высокого, высочайшего представления о миссии театра… Если отсюда отсчет вести, тогда мой замах правильный. Если же задачку взять поскромнее — скажем, самоокупаемость театров и отвлечение публики от “подкидного дурака”, — тогда я очернитель великих достижений…

Вот с какой колокольни интересно судить о театре…

— Согласен. Но при столь высокой точке обзора сразу бросается в глаза, что ты ставишь телегу впереди лошади. До сих пор ты все время говорил об актерах. Но ведь они зависят от драматургии…

— Ну, это само собой. Однако ты перехватил нас с Ленкой, когда мы плелись со спектакля по Чехову — этот автор, как всегда на высоте, но… — удивительное дело! — повстречал бы нас, когда мы с ней шли из МТЮЗа, посмотрев “Остановите Малахова!» по пьесе В. Аграновского, — в тот вечер мы показались бы тебе гораздо более одухотворенной парочкой! Да-да, я серьезно. Хотя сравнивать ту и эту драматургию — затея нелепая. Валерий Аграновский — журналист, пьесу он смонтировал из своих очерков, которые печатала с продолжениями “Комсомолка”, и первоисточник сохраняет в спектакле публицистический стиль, репортажную манеру подачи характеров… И нет в этом “Малахове” таких актерских “звезд”, какие были для нас приманкой сегодня… Словом, разговорами о мастерстве не объяснишь разницу наших зрительских состояний, тогдашнего и сегодняшнего. Она по-другому объясняется: у тюзовцев была нравственная и гражданская сверхзадача. Вероятно, несложная. Зато ненадуманная. Им действительно важно понять, почему стал преступником 15-летний Андрей Малахов, кто в этом виноват и что надо было делать, чтобы он не оказался в колонии. Вся соль в этом неподдельном желании понять, докопаться! И все ищут точку перегиба в малаховской судьбе, причину беды. Не изображают, а ищут. И я не поверю, что идет это от “чистого профессионализма”, — источник питания другой. В. Аграновский был в колонии для несовершеннолетних, неизбежно рассказывал о ней актерам, наверное, горько рассказывал… Вот и родилась боль за этих мальчишек. Частельно пробуют выдавить сострадание из сердца зрителя, сами оставаясь холодными или даже циничными. В таких случаях хочется сложить три пальца в известную комбинацию: держите карман шире!..

А что касается драматургии, я боюсь удариться в рассуждения о том, “отстает” она или нет. В цеховых ваших проблемах я смыслю мало, театр для меня един и, натурально, представлен прежде всего актером… “Владыка сцены” — так его принято называть?

— Считается, что мы живем в эпоху “режиссерского театра”. — напомнил я и покосился на профиль доктора, но не прочел там ни отрицательной реакции, ни положительной. Словно я сообщил, что на этой улице — одностороннее движение…

— Как это у Евтушенко? — спросил он вдруг сам себя. — “У нас у всех одна и та же есть болезнь души. Поверхностность ей имя”. Применительно к театру случается иногда горделиво подумать: неправда, не у всех! Была у меня эта мысль на двух товстоноговских спектаклях, вот на последних июньских гастролях БДТ… И когда я ибсеновского “Бранда” смотрел в Риге, в театре Райниса. И на лучших работах Эфроса…

И все-таки много зрелищ, подтверждающих тот грустный диагноз. Поверхностность. Блестящая, скользящая, шарнирная, развязно подмигивающая, самодовольно уверенная в том, что нам ее-то и надо!

Зимой я ехал и Ленинграда и в купе “Красной стрелы” познакомился с актером Д. Он сравнительно молод, но уже мастит, верно? Выдал он мне, то ли жалуясь, то ли рисуясь, такой “самоотчет” за неделю: три выезда на “Ленфильм”, три спектакля в родном столичном театре, из них один — премьерный, съемки сериала в телеобъединении “Экран”, запись пластинки, дубляж на студии Горького, пробы на “Мосфильме”, радиопередача “С добрым утром!”, дикторский текст на ЦСДФ… и кажется, это еще не все — где мне запомнить! Слушай, вот ужас-то! Какая суета и саморастрата! Зачем? У него были красные, как у кролика, глаза… Он достал из портфеля два сценария и один из них перебросил мне с уксусной миной: “Про вас, про медиков. По-моему, бред…” Однако он участник этого “бреда”! Он уже не художник, он — предприятие! Колесо вращает белку, белка вращает колесо… Где уж там толковать про исповедничество, про “учительность” русского искусства, про нравственную программу, про сквозную актерскую тему, про гражданскую сверхзадачу…

… Раза два доктор провожал меня до моей троллейбусной остановки, потом мы опять возвращались к его дому. Стояли как раз под его окнами, что на 3-ем этаже, когда оттуда выглянула Леночка:

— Все гуляете? А по телику, оказывается, “Скучную историю” повторяют. Везде Чехов, какое-то повальное увлечение…

— Это же с Бабочкиным [24]! И ты молчала?! — воспламенился доктор. — Все, брат, бегу!

Леночка в окне засмеялась:

— Столько в нем еще детского!.. Вы тоже поднимайтесь, будем чай пить с тортом. Отличный торт есть — “Отелло” называется, знаете?

Примечания

[1] Инна Чурикова — советская и российская актриса театра и кино. Большую часть театральной карьеры провела на сцене Театра им. Ленинского комсомола, где играла в числе прочих ролей Анну Петровну в “Иванове” по пьесе А. П. Чехова (1975), Офелию в постановке “Гамлета” режиссера А. Тарковского (1976), а позже в постановке той же пьесы, но уже Г. Панфиловым — Гертруду (1986), Аркадину в захаровской постановке “Чайки” (1994), Феклу Ивановну в “Женитьбе” по Гоголю (2007). Востребованная актриса, Чурикова представала зрителям в множестве разноплановых персонажей, среди которых: Марфушка, сводная сестра Настеньки в “Морозко” (1964), Якобина фон Мюнхгаузен в фильме “Тот самый Мюнхгаузен” (1979), Ася Клячина в “Курочке Рябе” (1994), Нина в фильме “Без границ” (2015). Актерская деятельность Инны Михайловны распространялась и на работу в озвучании — ее голосом говорят Фея в мультфильме “Халиф-аист” (1981), Кошка в мультфильме “Кошка, которая гуляла сама по себе” (1981).

[ 2] Евгений Леонов — советский и российский актер театра и кино. Выступал на сценах Московского драматического театра им. К. С. Станиславского, Московского театра им. В. Маяковского, Театра им. Ленинского комсомола. Одна из самых знаменитых его театральных ролей — Ванюшин-отец в пьесе С. А. Найдёнова «Дети Ванюшина». Но всесоюзную известность актеру принесли его харизматичные киноперсонажи — первая слава к нему пришла после роли добродушного буфетчика-дрессировщика тигров в комедии “Полосатый рейс” (1961). После были роли заведующего детским садом Трошкина и рецидивиста Доцента в “Джентльменах удачи” (1971), короля-тирана в “Обыкновенном чуде” (1978), соседа Харитонова в «Осеннем марафоне» (1979), Уэфа в «Кин-дза-дза!» (1986). Не менее удачно Леонову удавались и драматические персонажи — пронзительны его роли Ивана Приходько в “Белорусском вокзале”, Павла Васина в “Слезы капали”. А для детской аудитории актер мастерски озвучивал мультфильмы — он был рассказчиком в “Волшебном кольце”, “Тигренке на подсолнухе”, “Архангельских новеллах”, “Поморской были”, а его голосом говорит знаменитый Винни-Пух.

[ 3] Ирина Мирошниченко — советская и российская актриса, певица. Еще во время учебы в школе-студии при МХАТ дебютировала в фильме “Я шагаю по Москве” (1961). Во МХАТе играла Ольгу в “Трех сестрах” (1968), Дашу Высоцкую в “Соло для часов с боем” (1973), Аркадину в “Чайке” (1984), Раневскую в “Вишневом саде” (1991). В кино ей довелось играть самых разнообразных персонажей: Марию Магдалину в “Андрее Рублеве” (1966), Веру Куркину в “Пришел солдат с фронта” (1971), Марию в “Это сладкое слово — свобода!” (1972), мадам Вонг в “Тайнах мадам Вонг” (1986), Агнессу в “Клюкве в сахаре” (1995).

[ 4] Василий Качалов — русский и советский актер. Начал сценическую карьеру в 1896 году петербургском Театре Литературно-артистического сообщества, а с 1900 года перешел в Московский Художественный театр. Был дублером Станиславского в чеховских “Чайке” и “Трех сестрах”, который позже скажет, что уступает Качалову профессиональное первенство. До революции его лучшими театральными реальными считаются Тузенбах, Петя Трофимов, Иванов в постановках пьес Чехова, Ставрогин и Карамазов Достоевского. После революции остался в труппе Станиславского во МХАТе, с которой гастролировал по России, Европе и Америке.

[ 5] Георгий Товстоногов — советский театральный режиссер. С его именем связаны Ленинградский Театр имени Ленинского комсомола, где он прослужил главным режиссером с 1950 по 1956 год, Большой драматический театр, который до его прихода в 1956 году переживал период упадка. Кроме того,он часто работал в других советских и зарубежных театрах. Зрители называли его спектакли сценическими романами, критики отмечали особые режиссерские приемы и влияние на весь советский театр. Среди самых знаменитых его постановок “Дорогой бессмертия” (1951), “Пять вечеров” (1959), “Варвары” (1959), “Правду! Ничего, кроме правды!” (1967), “Ханума” (1972), “История лошади” (1975), “Дядя Ваня” (1982), “Смерть Тарелкина” (1983).

[ 6] Анатолий Эфрос — советский театральный и кинорежиссер. Был режиссером в Центральном детском театре (с 1954), в театре Ленком (1963), театре на Малой Бронной (с 1967) и театре на Таганке (с 1984). За время работы в театре на Малой Бронной сумел создать уникальный художественный стиль, который проявился в ставших классикой советского театра пьесах, среди которых чеховские «Три сестры», шекспировские «Ромео и Джульетта» и «Отелло», тургеневский «Месяц в деревне», гоголевская «Женитьба». Но, к несчастью, не везде ему удавалось полностью раскрыть свой режиссерский потенциал: в последние годы в театре на Малой Бронной после провала “Мертвых душ” по Гоголю накалились его отношения с труппой, а попытка перейти в Театр на Таганке не помогла ему преодолеть кризис — любимовская труппа не приняла нового руководителя.

[ 7] Александр Хмелик — советский писатель, драматург и киносценарист. Стал известен после постановки его пьесы “Друг мой, Колька!” Эфросом в Центральном детском театре. Автор пьес “Пузырьки», «Жил-был тимуровец Лаптев», «Федякин — крупным планом», «Гуманоид в небе мчится», «Дождь лил как из ведра». По его сценариям были сняты “Бей, барабан” (1962), “Переходный возраст” (1968), “Два дня чудес” (1970), “Безымянная звезда” (1978), “Если верить Лопотухину…” (1983), “На златом крыльце сидели” (1986).

[ 8] Виктор Розов — советский драматург и сценарист. Автор пьес “Вечно живые”, которую он позже адаптировал в сценарий к фильму “Летят журавли”, “В добрый час”, “В день свадьбы”, “С вечера до полудня”. Его сценарии стали основой фильмов “Неотправленное письмо” (1959), “Шумный день” (1960), “На край света” (1975).

[ 9] Игорь Ильинский — советский актер театра и кино, режиссер, мастер художественного слова. Обладавший большим талантом к комедийным ролям и перевоплощениям, играл на сценах многих театров, среди которых Театр-кабаре “Летучая мышь”, Никитский театр, Театр имени Мейерхольда, Московский драматический театр и Малый театр — в котором актер провел большую часть профессиональной карьеры. Среди его ярких театральных ролей Хлестаков в “Ревизоре” (1938, 1948), Фамусов в “Горе от ума” (1962), Крутицкий в пьесе “На всякого мудреца довольно простоты” (1944, 1984). А кинозрителям он известен в том числе по роли Бывалова в фильме “Волга, Волга” (1938), Огурцова в комедиях “Карнавальная ночь” (1956) и “Старый знакомый” (1969), фельдмаршала Кутузова в “Гусарской балладе” (1962). Срежиссировал фильмы “Однажды летом” (1936), “Эти разные, разные, разные лица” (1971), в которых сам снимался.

[10] Виталий Доронин — советский театральный и киноактер. Основную часть профессионального пути прошел в Малом театре, где играл роли Никиты во “Власти тьмы” Л. Н. Толстого (1956), Тихона Кабанова в “Грозе” А. Н. Островского (1961), Гончарова в “Палате” С. И. Алешина (1962), Луку Купьелло в «Рождестве в доме синьора Купьелло» Э. де Филиппо (1965), Семена Митрофановича в “Самом последнем дне” Б. Л. Васильева (1972), Порфирия Владимировича Головлева в “Господах Головлевых” по М. Е. Салтыкову-Щедрину (1976). Среди его ролей в кино Кочубей в “Красном галстуке” (1948), Николай Курочкин в “Свадьбе с приданым” (1953), Федора Ивановича в “Дороге” (1955), Петр Иванович Павлов в “Людях и зверях” (1962), Степана Ивановича в “Непридуманной истории” (1964).

[11] Михаил Романов — советский театральный актер и режиссер, киноактер, мастер художественного слова. Играл на сценах Ленинградского драматического театра им. А. С. Пушкина (с 1924), Киевского русского драматического театра имени Л. Украинки (с 1937). Среди его ролей в Киевском драматическом театре Иван Ильич Телегин в толстовских “Хождениях по мукам” (1947), Тригорин в чеховской “Чайке” (1950), Евгений Арбенин в лермонтовском “Маскараде”, прокурор Нил Никитич Чуйко в “Дочери прокурора” Ю. Янковского (1954), Барон в пьесе М. Горького “На дне”.

[12] Ролан Быков — советский и российский актер и режиссер, сценарист, педагог. В его послужном списке более ста ролей в кино, в том числе в таких популярных картинах, как “Я шагаю по Москве” (1963), где он сыграл загипнотизированного прохожего; “Андрей Рублев” (1966), в которой он появился перед зрителями в роли скомороха; “Служили два товарища” (1968), в которой он появился в роли Ивана Карякина; “Большая перемена” (1973), в которой он получил роль Александра Трофимовича Петрыкина; “Приключения Буратино”, где он появился в обличии кота Базилио; “Серые волки” (1993), где он сыграл Хрущева. Как режиссер и сценарист, работал над фильмами “Айболит-66” (1966), “Внимание, черепаха!” (1969), “Автомобиль, скрипка и собака Клякса” (1974), “Чучело” (1983). В своих режиссерских работах появлялся часто в эпизодических ролях. Также Быков занимался озвучанием, его голос можно услышать в мультфильмах “Мук-скороход”, “Пиф-паф, ой-ой-ой!”, “Малиновое варенье”, “Слоненок заболел”.

[13] Юрий Любимов — выдающийся советский и российский театральный режиссёр, актёр и педагог. В 1964 года вместе с несколькими исполнителями студенческого спектакля “Добрый человек из Сезуана”, перешел в “Московский Театр драмы и комедии», позднее – Театр на Таганке”. Его художественным руководителем Любимов оставался до 2011 года, с пятилетним перерывом в 1984-1989 годах во время вынужденной эмиграции из-за конфликта с партийным руководством. Его режиссерская работа, во многом для советского театра

непривычная и новаторская, стала известна не только в СССР, но и за границей: с 1983 года он работал в Израиле, США, Англии, Скандинавии, Франции, Италии, Германии. Лучшими спектаклями Ю.П. Любимова считаются “Жизнь Галилея” Б. Брехта, “Гамлет” У. Шекспира (1971), “А зори здесь тихие…” по повести Б. Васильева, поэтические представления “Павшие и живые”, “Послушайте!”, спектакль по роману Достоевского “Преступление и наказание” (Театр на Таганке), поставленные в зарубежных театрах оперы “Дон Жуан” В. А. Моцарта, “Леди Макбет Мценского уезда” Д. Шостаковича, “Пиковая дама” П. Чайковского, “Любовь к трём апельсинам” С. Прокофьева, “Набукко” Д. Верди и многие другие.

[14] Бертольт Брехт — немецкий драматург и писатель, основатель театра “Берлинер ансамбль”. Автор теории “эпического театра”, он претворял ее в своих режиссерских работах. Сочетание наивности — готовности зрителя верить в иллюзии сцены — и лаконичности декораций, костюмов и даже движений актеров, которое Брехт создавал в постановках, оказало большое влияние на европейскую театральную традицию XX века. Большую известность ему принесли и написанные пьесы: “Человек есть человек”, “Жизнь Галилея”, “Карьера Артуро Уи, которой могло и не быть”, “Добрый человек из Сезуана”.

[15] Евгений Вахтангов — русский и советский театральный режиссёр, актёр. В 1913 году создал Студенческую драматическую студию и стал ее руководителем. Ему принадлежит слава режиссера-реформатора, стремившегося, по собственным словам, найти современные способы “разрешить спектакль в форме, которая звучала бы театрально”. Это стремление Вахтангов развивал в своих постановках, среди которых: “Эрик XIV” Стриндберга, поставленный в 1-ой Студии МХТ (1921), “Гадибук” Ан-ского, вышедший на сцене еврейской студии “Габима” (1922), “Принцесса Турандот”, представленная в 3-ей Студии МХТ (1922).

[16] МаргаритаТерехова —советская и российская актриса театра и кино, режиссер. Театральную карьеру провела на подмостках Театра имени Моссовета, где, благодаря таланту к созданию лирических образов, среди прочих ролей играла Клеопатру в пьесе Б. Шоу “Цезарь и Клеопатра” (1964), Соню Мармеладову в “Петербургских сновидениях” по Ф. М. Достоевскому (1971), Гертруду в “Гамлете” У. Шекспира (1977), Елизавету II в пьесе “Да здравствует королева, виват” (1985). Играя в кино, Терехова получила всесоюзную известность, в том числе за фильмы “Монолог” (1972), в котором сыграла Тасю Сретенскую, “Зеркало” (1974), в котором появилась в ролях жены и матери Алексея; “Собака на сене”, и роль графини Дианы де Бельфлер в нем; “Д’Артаньян и три мушкетёра” (1978), в котором получила роль Миледи Винтер. В роли режиссера дебютировала в фильме “Чайка” (2005) по А. П. Чехову, где также сыграла роль Аркадиной.

[17] Армен Джигарханян —советский и российский актер театра и кино, театральный режиссер. Начал актерскую деятельность в Ереванском русском драматическом театре им. Константина Станиславского, где служил с 1955 по 1966 год. После перешел в Московский театр Ленкома, а позже работал в Московском академическом театре имени Вл. Маяковского, пока в 1996 не основал вместе с группой артистов Московский драматический театр под руководством Армена Джигарханяна. Среди его театральных ролей: Мольер в одноименной пьесе (1967), Левинсон в спектакле “Разгром” (1969), Стенли Ковальский в «Трамвае „Желание“» (1970), генерал Хлудов в “Беге” (1978), Большой Па в “Кошке на раскаленной крыше” (1981), Сальери в “Маленьких трагедиях” (1998). Киноролей в послужном списке Джигарханяна более 250, в их числе: кузнец Уста Мукуч в “Треугольнике”, Левон Погосян в драме “Когда наступает сентябрь”, штабс-капитан Овечкин в приключенческой подростковой ленте “Новые приключениях неуловимых”, чекист Артузов в телевизионной ленте «Операция „Трест“», левый эсер Прошьян в исторической картине “Шестое июля”, главарь банды “Черная кошка” Карп из телефильма “Место встречи изменить нельзя”, убийца Макс Ришар в “Тегеран-43”. Кроме прочего часто участвовал в озвучании мультфильмов — его голосом говорят герои “Жил-был пес”, “Поросенка Фунтика”, “Вверх”.

[18] Алла Демидова — советская и российская актриса театра и кино, педагог. Входила в профессию медленно, вначале играя в студенческих театрах, пока получала первое экономическое образование, а затем появляясь в маленьких эпизодических ролях на сцене Таганки и киноэкране. Со временем заработала признание яркой индивидуальностью, выбором сложных, характерных ролей. Первым прорывом стали “Дневные звезды” (1966) по мотивам произведения Ольги Берггольц. За ними последовали роли в картинах “Щит и меч”, “Степень риска”, “Шестое июля”, “Живой труп”, “Четвёртый папа”, “Служили два товарища” — все шесть вышли в 1968 году. Среди других ее киноролей — проститутка в “Бегстве мистера Мак-Кинли” (1975), колдунья в экранизации сказки “Аленький цветочек” (1977), герцогиня Мальборо в “Стакане воды”(1979), мисс Минчин в “Маленькой принцессе” (1997), Она в “Вечном возвращении” (2012). На театральной сцене появлялась в образах Аркадиной (“Чайка” по Чехову, 1970), королевы Гертруды (“Гамлет” по Шеспиру, 1971), Федры (“Федра” по Цветаевой, 1988), Медеи (“Медея” Мюллера-Еврипида, 1996), Гамлета (“Гамлет-урок” по У. Шекспиру, 2001) и многих других.

[19] Иннокентий Смоктуновский — советский актер театра и кино. Обладающий неповторимой индивидуальностью, в начале карьеры именно из-за нее он не получал крупных ролей и был вынужден играть в массовке. Его уникальный драматический талант заметили после роли князя Мышкина в ленинградском БДТ. Этот образ оказался удивительно точным, а спектакль “Преступление и наказание” (1957) в товстоноговской постановке стали считать прорывом всей столичной сцены. После Мышкина в ряду великих театральных ролей Смоктуновского стоят царь Федор в спектакле “Царь Федор Иоаннович” по А. К. Толстому (1973), Иванов в одноименной чеховской пьесе (1976), Дорна в “Чайке” (1980), Иудушка Головлев в “Господах Головлевых” М. Е. Салтыкова-Щедрина (1984), король Людовика XIV в пьесе “Кабала святош” по М. А. Булгакову (1988), Бах в постановке “Возможная встреча” по П. Барцу (1992). Его работа в кинематографе тоже оценивалась очень высоко — его называли первым интеллектуальным актером советского кино. Самые известные его роли: Моцарт в телефильме “Моцарт и Сальери” (1962), Гамлет в одноименном фильме (1964), Юрий Деточкин в комедии “Берегись автомобиля” (1966), поэт Алексей (голос за кадром) в “Зеркале” (1974), Исаак в “Дамском портном” (1990), Гиль в фильме “Гений” (1991). Обладая легко узнаваемым голосом, часто озвучивал мультфильмы и дублировал зарубежных актеров, например, Чарли Чаплина в картинах “Огни рампы”, “Король в Нью-Йорке”.

[20] Валерий Золотухин — советский и российский актер театра и кино. Почти всю творческую карьеру провел в Театре на Таганке, художественным руководителем которого стал в 2011 году и пробыл на этом посту до 2013. За время в театре играл Грушницкого в спектакле “Герой нашего времени” (1964), Альцеста в “Мизантропе” (1986), Фёдора Кузькина в “Живом” (1989), Мефистофеля и Фауста в “Пире во время чумы” (1989). Работу в кинематографе начал сразу с главной роли — сыграл Петю Трофимова в фильме “Пакет” (1965). За этой ролью последовали милиционер Серёжкина в трилогии “Хозяин тайги”, (1969), “Пропажа свидетеля” (1971), и “Предварительное расследование” (1978), Бумбараш в одноименном фильме (1971) и другие роли в телефильмах и сериалах.

[21] Юрий и Виталий Соломины — советские и российские актеры и режиссеры театра и кино. Юрий Соломин начал карьеру в Малом театре, где в 1988 году стал художественным руководителем. На сцене Малого появлялся во многих ролях, в числе которых Федя Протасов в “Живом трупе” (1960), Хлестаков в “Ревизоре” (1966), царь Федор Иоаннович в одноименной постановке (1976), Сирано в “Сирано де Бержерак” (1983), Войницкий в “Дяде Ване” (1990). Среди самых знаменитых его киноролей Павел Кольцов в фильме “Адъютант его превосходительства” (1969), Владимир Арсеньев в “Дерсу-Узала” (1975), Генриха Айзенштайна в “Летучей мыши” (1978), Виталия Славина в “Тасс уполномочен заявить…” (1984).

Виталий Соломин большую часть творческой карьеры прослужил в Малом театре. Среди его ролей Чацкий в “Горе от ума” (1975), Протасов в “Живом трупе” (1984), Хлестаков в “Ревизоре” (1985), Астров в “Дяде Ване” (1993). Самой известной работой Виталия в кино стала роль доктора Ватсона в экранизации детективных историй о Шерлоке Холмсе. Кроме того, актер играл в картинах “Сибириада” (1978), “Пиковая дама” (1982), “Зимняя вишня” (1985).

[22] Олег Табаков — советский и российский театральный и киноактер и режиссер. Служил в театрах “Современник”, МХАТ, МХТ им. А. П. Чехова, основал театр “Табакерка”. Среди его многочисленных театральных ролей: Мальволио в шекспировской “Двенадцатой ночи” (1975), Сальери в “Амадее” П. Шеффера (1983), Фамусов в “Горе от ума” А. С. Грибоедова (1992), доктор Дорн в чеховской “Чайке” (2011). В числе его киноработ съемки в “Гори, гори, моя звезда” (1969), “Семнадцати мгновениях весны” (1973), “Транссибирском экспрессе” (1977), “Нескольких дней из жизни И. И. Обломова” (1979), “Человеке с бульвара Капуцинов” (1987), “Ширли-мырли” (1995). Кроме того, Табаков много работал озвучании: его голосом говорят герои мультфильмов “Бобик в гостях у Барбоса”, “Простоквашино”, “Волк и теленок”.

[23] Михаил Ульянов — советский и российский театральный и киноактер, режиссер. Всю свою театральную карьеру провел на службе в Театре им. Е. Б. Вахтангова, руководителем которого стал в 1987 году. Его уникальный талант позволял играть самые разноплановые роли — Ульянову удавались и волевые персонажи, как, например, Иосиф Сталин, Цезарь, Бонапарт, и сложные характеры, как, например, Дмитрий Карамазов, и комичные герои, как Бригелла. Одной из самый ярких его работ стала роль Георгия Жукова в фильме “Освобождение” (1968-1972). Кроме нее, актер мастерски воплотил Егора Трубникова в “Председателе” (1964), Его в “Без свидетелей” (1983), Ивана Афонина в “Ворошиловском стрелке” (1999).

[24] Борис Бабочкин — советский актер театра и кино, режиссер, педагог. После заглавной роли в ленте “Чапаев” 1934 года приобрел мировую известность. Как актер и режиссер работал во множестве театров по всему Союзу и за его пределами. Одной из самых крупных его постановок как художественного руководителя считаются “Дачники” по пьесе Горького на сцене Большого драматического театра в Ленинграде

1939 года. Для большого экрана снял в 1944 году совместно с Анатолием Босулаевым фильм “Родные поля”, который, хотя и не стал популярным у зрителя, для критиков служит примером “нетипичного” советского кино. Также стал режиссером фильма “Неистовый” 1949 года, в котором, как и в “Родных полях”, сыграл одну из главных ролей. Среди других его актерских работ в кино: роль командира полка в “Повести о настоящем человеке” (1948), главная роль профессора Лаврова в “Великой силе” (1950), роль инженера Суслова в экранизации “Дачников” Горького (1966). Последним фильмом с его участием стало “Бегство мистера Мак-Кинли”, в котором он играет миллиардера Сэма Боулдера. Кроме актерской и режиссерской деятельности, Бабочкин писал о литературе и театре — его сочинения публиковались в журналах и газетах “Октябрь”, “Театр”, “Искусство кино”, “Москва”, “Литературная газета”, “Комсомольская правда”.

Статья и комментарии к ней подготовлены Эвелиной Григорьян, студенткой

ОП “Журналистика” НИУ ВШЭ. Проект “Архив театра”. Руководитель — Елена Леенсон.