Ева Рафаэлян. Сложносочиненная притча

В процессе изучения тех или иных постановок, у меня появилась привычка проводить сравнения с ранее увиденными спектаклями, а также подкреплять мысли анализом. Думаю, спектакли Юрия Бутусова очень важно смотреть, уже имея какой-то бэкграунд, иначе может показаться, что режиссер намеренно эпатирует публику и использует приемы, которые отвлекают от основной мысли спектакля. Постановки Юрия Бутусова всегда отличались особым авторским подходом к той или иной пьесе. Так случилось и в этот раз — в пьесе Б. Брехта «Добрый человек из Сезуана». В спектаклях режиссера невольно хочется искать больше смыслов, чем, возможно, есть на самом деле, ведь в каждом из них автор прячет множество метафор и символичных составляющих, которые раскрывают произведение с новой, более современной стороны. 

Так, с первых минут просмотра я провела параллель с ранее проанализированным спектаклем (одним из любимых) — «Пиросмани, Пиросмани…» Эймунтаса Някрошуса.: темное пространство сцены, предметы-символы, жилище изображено так, будто оно холоднее улицы… Кроме того, нельзя не вспомнить образ сыплющейся муки, у Бутусова он тоже появляется и, возможно, подразумевает ту же идею, что и у литовского режиссера. Своеобразный безмолвный зачин сразу настраивает на то, что действие будет наполнено метафорами и иносказанием: актер, играющий продавца воды, Ванга, зачем-то расстилает белую скатерть на полу, ставит на нее ведра и искусственные цветы. Встает на нее, меняется в лице и произносит постановление богов о том, что мир не сможет быть прежним, если не найдется хоть одного доброго человека…

Этот момент входа в роль уже на глазах у зрителя очень важен и явно соотносится с эффектом отчуждения Брехта, когда актер намеренно показывает, что он лишь играет роль и не претендует на полную реалистичность. Интересно, что такой прием используется даже теми, кто, на первый взгляд, далек от эпического театра, к примеру, в спектакле «Горбачев» Алвиса Херманиса. Актеры, играющие Михаила Сергеевича и Раису Максимовну, гримируются прямо на сцене, чтобы показать, что они сами находятся на дистанции со своими персонажами.

Итак, Юрий Бутусов, известный своей экспрессивной манерой постановки, создал очень жесткий и во всех смыслах громкий спектакль. В пьесе Брехта есть большой акцент на том, что главную героиню Шен Те покинули боги, а окружающие были к ней неблагодарны, что и подтолкнуло этого «последнего доброго человека» к созданию своего совсем недоброго антипода Шуй Та. Но Бутусов скорее интересуется внутренним миром героини, которая искренне искала того человека, у которого будет потребность в ее тепле. Режиссер через пьесу-параболу Брехта задает непростые вопросы:

«Как быть добрым, когда этого никто не ценит и надо ли это делать?»

«Есть ли ситуации, когда тебя ударили по одной щеке, но подставить другую нельзя?»

«Бывает ли ложь во спасение и как не сделать ею только хуже?»

Постановка, явно поднимающая эти вопросы, не ждет на них конкретного ответа, если такой вообще возможен. Скорее, создатели спектакля хотят, чтобы у зрителя состоялось некоторое размышление на такие сложные темы, в которых никто не может утверждать, как было бы правильно поступить. Самое важное – то, что каждый сидящий в зале сам поразмышляет над этим, пройдет некоторый мысленный путь, который можно продолжать бесконечно.

В какой-то момент просмотра понимаешь, что «Добрый человек из Сезуана» получается сложносочиненной притчей, а не историей в лицах. Декорации очень абстрактны, персонажи напоминают архетипы, и только у Шен Те есть полноценная арка, остальные же герои довольно статичны и служат скорее инструментами для ее раскрытия. Еще очень интересна музыка, она звучит не только во время зонгов, но и когда герои говорят друг с другом. Сами звуки очень резки и порой неприятны, но это необходимо для того, чтобы передать внутреннее состояние героини.

По сути, Бутусов делает с нами то же, что боги с Шен Те: бросает в неоднозначную ситуацию, когда мы ждем, что сейчас будет несколько вариантов ответа, а потом этот высший разум бога/режиссера явится и скажет «знаете, а правильно было вот так». Но, конечно, этого не происходит в обоих случаях: стремящуюся к добродетельной жизни главную героиню боги оставляют одну и не говорят, как жить дальше – их первоначальный подарок обернулся для нее жестоким испытанием, даже не понятно, было ли ее душе это зачем-то нужно. Похожее происходит и со зрителем, без ответа можно просто остаться в недоумении.

Будто тебе дали писать какой-то сложный тест, а потом сказали, что ответов не будет, да и проверять его незачем, если есть желание, бланк ответов можно оставить себе на память. Как я уже сказала, просмотр спектаклей Бутусова – нелегкий путь без конкретной финальной точки и объяснения, зачем эту историю нужно было рассказать. Но, в отличие от Шен Те, зритель уверен, что, пройдя его, он получит пользу и ни с чем не сравнимый опыт.

Майнор «Театр с нуля», преп. Елена Леенсон