Анна Ситникова. Три мира – три стиля

группа Б18ДЗ09

В постановке Дмитрия Чернякова «Сказка о царе Салтане» зритель может наблюдать очень незаурядные и, возможно, даже новаторские визуальные решения, при помощи которых (в том числе) происходит наполнение всем известной с детства сказки совершенно новыми смыслами.

В постановке прослеживается три «плоскости», каждая из которых сопровождается определенными средствами выразительности, можно обозначить их так: 1) сказка матери; 2) мысли сына; 3) переходные состояния. Постараюсь кратко их охарактеризовать.

В первом случае, когда главная героиня, мать ребенка, страдающего аутизмом, пытается поведать сыну о трудной жизненной ситуации, которая произошла в их семье, и рассказывает «сказку», визуальный мир предстает перед зрителем подчеркнуто фантазийным, почти игрушечным: «вкусные», рафинированные пастельные цвета, гиперболизировано объемные ватные костюмы, которые, тем не менее, все равно кажутся нарисованными, плоскими; персонажи «сказочного» мира больше напоминают народные игрушки.

Мать ребенка пытается разговаривать с сыном на его языке – именно поэтому зритель видит сцену так, как предположительно видит ее человек, страдающий аутизмом.

В визуальный мир сына мы отправляемся после того, как поднимается занавес: из доминирующих декораций остается только серое полотно. В данном случае для выражения эмоций и мыслей ребенка используется видеопроекция с монохромной анимацией (красочной становится только сцена с Царевной-Лебедь), что очень сильно контрастирует с тем, что зритель видел раньше. Воображение мальчика разыгрывается, и анимационное пространство и графика становятся сложнее и глубже, что в итоге выливается в следующую третью «плоскость» - переходных состояний.

Под переходными состояниями я предполагаю те сцены постановки, когда практически полностью стирается грань между реальным и нереальным – фрагмент, когда на плоском полотне проектора внезапно появляются вполне материальная, «трехмерная» Царевна Лебедь или терем царя Салтана, где живые актеры взаимодействуют с плоской графикой; а также кульминационный момент, когда и сам сын внезапно со сцены «переходит» на экран.

Я предполагаю, что такие визуальные средства выразительности были введены режиссером для того, чтобы показать дуализм мира, придав ему максимальную контрастность: мир сказочный - и жестокий, беспощадный мир реальный. Грань между грёзами и истерикой оказывается очень тонкой – это результат особенностей восприятия мира людей с аутистическими расстройствами, в отличие от всех остальных.

Виртуозное решение спектакля может порой заставить зрителя самого усомниться в том, что он видит собственными глазами и в полной мере раскрывает альтернативную сторону сказочных фантазий.