Вениамин Смехов. Берегите наши лица. Публикация Светланы Хрусталевой Светланы и Зои Игумновой

Собеседник. 2009, 28 апреля

Юрий Любимов снова схулиганил. Спектакль «Сказки», который Таганка показала в свой юбилей, больше похож на цирковое представление. Полтора часа актеры летают в воздухе, прыгают на батуте. Любимов взял самые-самые любимые сказки (это «Русалочка» Андерсена, «Счастливый принц» Уайльда, «Сверчок за очагом» Диккенса) и соединил их вместе.

Любимов в «Сказках» говорит о любви и ценности семьи с не меньшим драйвом, чем когда-то о свободе в несвободной стране.

И сейчас многие вспоминают, как сорок лет назад Таганка, ершистая и задиристая, взрывала мир вокруг себя. Но как дорого тогда стоило это Любимову! Театр был под постоянной угрозой закрытия, художественный руководитель в итоге был отлучен от должности и от страны на пять лет. Когда в 1988 году Любимов вернулся в Россию, выпустил запрещенные спектакли: «Живой», «Владимир Высоцкий», «Борис Годунов». Не смог реанимировать только «Берегите ваши лица». Этот спектакль увидел свет трижды – был прогон 28 января и показы 4 и 10 февраля в 1970 году, после чего власти его запретили и Любимова отстранили от работы.
После перестройки Любимова спросили, не хочет ли он его возобновить. Тот сказал: «Это сложно. Во-первых, нет Володи…» В архиве «Собеседника» есть уникальные кадры из этого спектакля. Владимир Высоцкий исполнил в нем единственную в своей жизни женскую роль – тетю Мотю. В спектакле играли и другие знаменитые актеры – Валерий Золотухин, Нина Шацкая, Вениамин Смехов.

У Вениамина Борисовича Смехова недавно в издательстве «Время» вышел двухтомник «Та Таганка» и «В жизни так не бывает». Мы попросили актера вспомнить о том крамольном спектакле:
– После выхода «Антимиров» в 1965-м по стихам Андрея Вознесенского поэт стал святым именем в нашем репертуаре. Его творение «Берегите ваши лица» шло в ряд с новыми идеями Любимова. Это был второй по счету запрещенный спектакль. Первым был «Живой» по повести Бориса Можаева. В эпоху Брежнева его много раз пытались восстановить, но каждый раз под вуалью совковых формулировок театральные бюрократы отказывали.

Спектакль «Берегите ваши лица» делался весело и здорово. Он был придуман в жанре открытой режиссерской репетиции. Юрий Петрович сидел в центре зала под своей настольной лампой, рядом с ним – Андрей Вознесенский с женой Зоей Богуславской. Поэтический жанр тянула основная группа ведущих актеров театра и наши блестящие пантомимисты.

В самом центре сцены художник Энар Стенберг опустил черные подъемники, на которых обычно вешаются декорации, и мы на них сидели, как на нотном стане, в черных костюмах – «битловках» и брюках. Такие черненькие птицы, они же ноты. Это был спектакль с очень большой долей гражданского сарказма. В нем прозвучало одно из самых знаменитых стихотворений Вознесенского, где тот прошелся и по власти, и по лизоблюдам из Союза писателей: «Я – в кризисе. Душа нема. «Ни дня без строчки», – друг мой точит. А у меня – ни дней, ни строчек. Поля мои лежат в глуши. Погашены мои заводы. И безработица души зияет страшною зевотой».
Как я вспоминаю, на генеральную репетицию Вознесенский позвал несколько властных большевиков и очень важного человека Альберта Беляева. Тот в отделе культуры ЦК ведал литературой. Одновременно и спаситель, и большая дрянь. Кого-то из хороших писателей он награждал своей милостью, а вот роман «Кончина» Владимира Тендрякова, один из лучших шедевров прозы, запретил. Сам факт, что эти люди пришли на генеральную, означал тактическую хитрость Вознесенского.

Были на показе и друзья театра – ученые, космонавты, хоккеисты, журналисты – Бовин, Черниченко, Карякин, пришли Майя Плисецкая, Лиля Брик. А еще было около двадцати американцев. По-моему, профессура. Андрея любили и переводили в Америке, Англии, Италии, Франции. И той же ночью «Голос Америки» это событие отметил, что, конечно, не понравилось господам-товарищам.

Главным жалом для советской цензуры стало исполнение Володей Высоцким песни «Охота на волков». Позже мы сделали с Высоцким капустник. У Володи была песня про то, что мы не уберегли свои лица. У того запрещенного спектакля был финал замечательный. Володя, Валера Золотухин, Нина Шацкая и я стоим и держим зеркала перед залом. Получается, зрители видят в них себя, а мы поем песню о том, что надо беречь свои лица. В данном случае мы не уберегли, хотя лицо Таганки осталось в истории мирового и русского театра.