Леда Тимофеева. Свобода под замком

Свобода — категория, об определении которой не перестают спорить философы. Нравственная, физическая, политическая, духовная. Она превращает мечты в иллюзии, развращает обманчивой легкостью и великим числом возможностей. Стоит почувствовать себя свободным от идеологии, общественного мнения, социума, как приходят уверенность в безнаказанности, умение идти по головам вверх по социальной лестнице, политические чины и абсолютная власть. Свобода — словно лакмусовая бумажка, определяющая готовность отдельного человека отвечать за свои поступки и проступки. Можно рассуждать бесконечно долге, но окажется, что рядовому гражданину никакая свобода не нужна, потому что он не знает, что с ней делать — проще тихо и спокойно продолжать выполнять функции капилляра в огромном организме государства. Прочее — бунтарство, присущее отдельным маргинальным личностям.
Тема индивидуальности, подавляемой безликой системой, созданной политиками, чиновниками, бюрократами и прочими власть имущими, — одна из ведущих в творчестве Франца Кафки В абсурдистском ключе писатель продолжил литературное исследование проблемы маленького человека, доведенного до полной деградации, потерявшего способность искренно любить, испытывать эмоции, не связанные с успехами или неудачами на работе Горой Кафки обезличенное существо, превратившее инстинкт самосохранения в способ общения с миром, блестящую карьеру в высшее духовное достижение — на другое не остается ни времени, ни сил. Некогда что-то осознавать и переосмысливать, нужно служить Государству, с помощью навыков, доведенных до автоматизма
Весь этот клубок проблем, когда-то озвученных писателем, Юрий Любимов рассматривает с разных точек зрения в своем новом спектакле «Замок». Театр на Таганке всегда работает с актуальными сюжетами. Вот и сейчас, к очередному дню рождения театра — премьера «Замка», в которой Юрий Петрович выступает не только как постановщик, но и как сценограф.
Творчество Франца Кафки — сложный материал и для кино, и для театра. Произведения, которые, по сути, являются философским переосмыслением бытия человека XX века, содержат в себе минимум действия, лишь детали серого, тесного, малопривлекательного мира. Однако Любимов часто обращается к подобным текстам. Спектакль «Суф(ф)ле», поставленный по произведениям того же Кафки, Беккета, Джойса и даже Ницше, переполнен драматизмом, потому что узнавание зрителем абсурдной, неизменяемой реальности, с легкостью мастера дешифрованной философскими текстами, неприятно раздражает. Завтрашнее утро будет похоже на сегодняшнее — и так каждый день. «Замок» проживать чуть сложнее, однако ощущение раздражения то же.
Сцена перечеркнута огромным крестом, перекрестком дорог, по краям которых турникеты — метафора муравейника людей, ежедневно проходящих через «вахты» всевозможных организаций. Цель у героя, Господина К. (Андрей Смиреннов), одна — Замок на холме, зачем и для чего он ему, неизвестно. Путей к достижению несколько — можно идти по головам, а можно заслужить в качестве поощрения, провернуть турникет и шагнуть в заветные двери. «К Замку ведет множество дорог, то одна из них в моде, то другая». Перекресток делит сцену на две половины, на каждой из которых в нескольких мизансценах действие происходит одновременно. Герой переходит с одной стороны на другую как по замкнутому кругу, каждый раз пересекая этот перекресток, в поисках выхода из города или входа в вожделенное здание.
Сам Замок — невероятно красивая ажурная вращающаяся конструкция-инсталляция Франсиско Инфанте, возвышающаяся над зрительным залом; она почти постоянно отражается тенью на заднике, то приближаясь к сцене, то удаляясь от нее. Ближе к кулисам — ширмы- двери, за которыми ничего ни от кого не скроешь, потому что каждый шаг Господина К. известен, в его жизни нет закрытого, личного и сокровенного — все на бумажках в папках, спрятанных в сейфах бесконечных коридоров Замка.
Господин К. , землемер, в начале еще похож на реального человека, запутавшегося в бюрократических перипетиях чиновников Замка. Чужой, только прибывший в город, веками зависимый от странного законодательства крючкотворов, он поначалу тихо и осторожно бунтует против покорности городских жителей, в дальнейшем — внимательней прислушивается к старожилам. Все больше и больше погружается в тягучую и темную атмосферу какой-то общей, неразгаданной тайны, царящей вокруг. Сочувствия герой Смиреннова совсем не вызывает — он, как серый кардинал, тихо и незаметно использует чужие слабости для достижения своих целей. Новоявленный землемер все делает осторожно: не гневается всерьез на нерасторопность чиновников, привязчивые помощники сильно ему не надоедают. Господин К. кажется чудным и неуклюжим, но только сначала. Чувство, вспыхнувшее вдруг между ним и Фридой (Александра Басова), имеющей статус «любовницы Кламма», одного из «сотрудников» Замка, не становится историей трагической любви в мире тотального контроля. Эти отношения — средство борьбы за продвижение в некую структуру, живущую бесполезной бумажной работой, заявлениями, выяснениями и т.д. Весь механизм существования — бесконечный конвейер бесчисленных папок — весело сымитирован на сцене с помощью длиннющей красной ленты, скоросшивателей и бумаг, бесцельно перекладываемых с одного места на другое.
Коренное население околозамкового пространства больше напоминает марионеток, подстраивающих свои характеры и поступки под обстоятельства. Они, словно копошащиеся под землей слепые кроты, с маленькими шахтерскими фонариками, прикрепленными на лбу. Хотя единственный видимый свет для них — Замок, выполняющий функцию маяка и символа веры. Может, поэтому эти жители таинственного населенного пункта — аллегорическая «масса» из нескольких человек — одеты в куртки, которые можно переодеть с лица на изнанку. Незамысловатое движение — и меняется статус: от чиновника до крестьянина.
Хозяйка гостиницы в исполнении Любови Селютиной — опытный «следопыт» в общем деле нахождения путей-дорог к Замку — один из самых ярких женских образов в спектакле. Она, в эффектном полосатом платье от Рустама Хамдамова, очень хорошо разбирается в том. какая из дорог к Замку сегодня больше в моде, потому спокойно и без трагического надрыва дает Господину К. свои наставления.
Подосланные к главному герою помощники Иеремия (Дмитрий Высоцкий) и Артур (Сергей Цимбаленко) подобны сказочным персонажам — двое из ларца, одинаковых с лица. Они схожи жестами, пластикой. Они даже договаривают друг за другом фразы.
Первоначальные возмущения землемера никого не удивляют, все разыгрывают старую пьесу, без импровизаций, автоматически. Здесь каждый живет лишь для того, чтобы хоть немного приблизиться к Замку и ощутить власть, пусть однажды. В этом контексте и у Кафки, и у Любимого эфемерное строение, в которое все жаждут попасть — аллегория, сакральный символ, к нему стремятся, чтобы что-то изменить в жизни. Сакральный до такой степени, что обычная прислуга обретает иконописный лик. Канонически закутанная в плат, она молитвенно поет о своем статусе «я служанка, я из Замка». Варнава (Константин Любимов), имеющий доступ в коридоры и кабинеты заветного здания, тоже подчеркивает свою «избранность», разговаривая напевно, как пророк или священник перед паствой.
Можно лишь гадать, каким бы стал Господин К. у Франца Кафки; роман, как известно, не был завершен в связи со смертью автора. Процесс превращения героя из незаметного винтика механизма государственной машины в претендента на властьимущую должность в спектакле Любимова зафиксирован. Потому-то, сидя в кресле зрительного зала, ощущаешь вдруг упрямое желание — только бы Господин К не попал в Замок, чтобы бюрократический аппарат некого города, похожего на весь современный мир, не пополнился новым Кламмом. Последняя благодать человеческой души — право на любовь — используется как сродство для ноской дороги к манящей цели на высоком холме. И вот уже невероятная по красоте аллегорическая конструкция, за движениями которой, к слову, весь зрительный зал наблюдает с той же маниакальной завороженностью, что и Господин К. , все больше и больше раздражает Это уже не символ далекого и желанного, это конкретное место в одном из кабинетов Замка и прилагающаяся в нагрузку к креслу власть. И перекресток дорог с разными по НРАВСТВЕННОМУ ВЫБОРУ ПУТЯМИ К ЦЕЛИ становится крестом, тяжелым бременем человека, свободно идущего по головам, бесчувственно и отстраненно, как утром на работу.
«Замок» Любимова так же замысловат и сложен, как и текст Франца Кафки. Жители созданного в спектакле, плохо освещенного мира постоянно находятся в хаотичном движении, сверкая фонариками на лбу. У этого мира есть очарование тайны и завораживающие четкость, слаженность, синхронность. Белая ажурная инсталляция, символизирующая Замок, медленно кружится над пространством сцены. Приятно смотреть, как движется в часах секундная стрелка, но не приятно осознавать, что ты часть системы, которая перемещает эту стрелку, отбирая твое время на жизнь.
Сюжет романа, выбранный Театром на Таганке для новой постановки, поражает своей актуальностью. Сегодня Любимов фиксирует современный тип маленького человека — служащего, покорно и бездумно выполняющего свой марионеточный долг и ничего другого не желающего. Хотя на сцене постоянно происходит какое-то движение, беготня и суета, атмосфера инертного существования сохраняется в неспешных диалогах, в медлительной пластике героев.
В финале по сцене разбросаны платья разных фасонов, как очередной намек на зависимость человека от статуса, от его оболочки. В этих декорациях актеры поют оду свободе, взрывающую всю кафкианскую тягучесть действия: «Ах, свобода!.. Ты наступишь, а тебя не примут». Как в известной всем мудрости на новый лад — несвободен тот человек, которому есть что терять. Из мало духовных ценностей, разумеется. Новый спектакль легендарного режиссера не оставляет ощущения незавершенности, как сам роман, благодаря оде свободе, которая звучит четко сформулированной позицией театра, все еще сохраняющего за собой статус политического. Его манифесты не такие громкие, как раньше, но все такие же честные, без обманчивой мимикрии под социальное искусство.