• A
  • A
  • A
  • АБВ
  • АБВ
  • АБВ
  • А
  • А
  • А
  • А
  • А
Обычная версия сайта

Вечер памяти Владимира Семеновича Высоцкого в Театре Драмы и Комедии на Таганке. 25.01.82 г.

Ю. П. Любимов.Прошу проходить в зал, всех сесть. Так, товарищи, которые хотят быть на дне рождения Володи, прошу пройти в зал. Все успокоились? Дорогие, проходите, садитесь, места много, свободно, все, хорошо, без милиции, а все спокойно.

Дорогие товарищи! Я рад видеть вас всех в день рождения дорогого для нас человека, который проработал здесь, на этих подмостках 18 лет. Прежде всего мне хочется порадоваться этой книге. Конечно, жаль, что это не при жизни Вашего сына (к матери), мама, Нина Максимовна, конечно, Владимир был бы очень рад видеть, но что ж делать, в жизни русских поэтов всегда было много сложностей, и он не миновал сложностей, Володя. Но слава богу, и я благодарен Роберту Ивановичу, что он столько принял участия, что в день рождения мы можем радоваться книжке о Владимире, где очень много его хороших очень стихов, потому что я не принадлежал к тем людям, которые считали, что Володя, ну, что ли, прекрасный бард, менестрель – так уж я не люблю эти особенные слова, которые столько пишутся, столько произносятся – но что он поэт, я был убежден, несмотря на блистательное всегда исполнение. И даже мой друг большой, умерший, замечательный человек с нелегкой судьбой, Николай Робертович Эрдман – Володя просил меня привести, лет 15 – 16 назад к нему: «Познакомь меня с ним», он читал его басни, читал его пьесы замечательные. И я привел Володю. Володя читал прозу, куски, а потом, конечно, пел Николаю Робертовичу очень много. А потом часто мы с Николаем Робертовичем говорили. Николай Робертович говорит: «Я и сам, - как он, заикаясь, говорил, бедный, после трудной жизни своей, - я и сам пописывал, так что знаю, как все сложно, и знаю, как делается все это, даже один раз на спор шлягер написал, и весь мир его запел, - это «Шумит ночной Марсель в притоне трех бродяг…», старые люди, как мы, знают это дело. Шлягер пришел из Парижа, действительно, весь мир запел. Он написал его на пари, что напишу вот, и запоют. И вот Николай Робертович говорил: «Все я понимаю, но как пишет этот человек, я понять не могу». То есть в этом  и была уникальность Владимира, уникальность его, феномен его поразительного какого-то слышанья народного говора, народной речи. И вот его дружественность – он начал в кругу друзей, а потом это уже пошло, и миллионы почитателей его – вот это, конечно, удивительное явление; удивительное. И вот я очень рад, мне хочется от имени всего театра маме подарить с подписями всех его товарищей, с которыми он работал эту книгу «Нерв» (аплодисменты). Мы рады за вашего сына.

Значит, где портфель с книгами? Книги уже на вес золота. Все боятся, что тут же их упрут, извините за такое слово русское, распространенное, вот, значит. Вот мы сделали спектакль для Володи, то есть для себя, конечно, ему уж чего. Но нам его пока все не разрешают. Но я думаю, разум восторжествует, нам его разрешат, так что мы сегодня показать вам спектакль не можем. Я надеюсь, в скором времени образумятся, кто это так уж активно не хочет или им, ну укажут там, посоветуют по-дружески. Потому, значит, пришлось фрагментарно что-то сделать в память в этот день рождения, так что вы уж нас очень строго не судите, я обращаюсь традиционно к посетившим этот для нас радостный день рождения Владимира. Всегда так, и Шекспир обращался, и Мольер так обращался к зрителям, которые приходили, ну и мы так, по традиции тоже обращаемся: не судите строго нас. А сейчас давайте начнем. Артисты, дорогие, это вам подарок от дирекции, бесплатно…

Хмельницкий: О! Вот так Любимов!

Любимов: Всем там, чтоб не задерживать зрителей, я потом подарю, идите, готовьтесь к началу фрагментов. Что? Вы не волнуйтесь, всем достанется кому я не давал, всем додам. Взываю к совести – по второму разу не требовать. Я не могу запоминать. (Раздает книги). Кому не дал, я сказал – додам, додам. Додам, дом – не волнуйтесь, все книги, расходитесь, себе не оставлю и спекулировать не буду. Готовьтесь, пожалуйста. Прошу тишины. Юрий Федорович Карякин. Еще я хочу при Нине Максимовне вручить Володе приз за исполнение. Давайте мы сейчас все это сделаем.

Карякин: Дорогие товарищи, на 9-м всемирном фестивале телевизионных фильмов специальная премия жюри была вручена за лучшую мужскую роль в этом фильме (ред. – «Место встречи изменить нельзя»).

Любимов: Группа альпинистов перевал какой-то освоила, я, простите, не знаю, какой, я потом выясню на карте, и назвала его именем Владимира Высоцкого. (Аплодисменты).

Карякин: Так вот, перед вами явление Высоцкого, которое мы только начинаем постигать. Главный ориентир этого явления – это абсолютно искреннее доверие к нему всех тех людей, которые его любят. Это тождественные понятия: доверие и любовь. Чем оно, доверие это, завоевано? Ни в чем никогда люди не будут нуждаться так, особенно сейчас – так, как в правде. Это потому, что все мы, мир весь, Россия, как всегда, в особенности. И эту правду, мужественную правду и о добром нашем, и о злом, но правду никогда не злобствующую, никогда не злорадную, всегда мужественную, обо всем, по всем диагоналям, вертикалям, горизонталям нашего общества говорил Володя. Наверно. Я боюсь ошибиться, но, наверно, наша русская закономерность, что в развитии нашей литературы, когда-то поэты забегают вперед и разведают для прозы новые, находят явления, то проживает и надолго опережает поэзию, но второй раз в лице Володи песня понесла главную правду о стране. Второй раз, вы понимаете, о ком я говорю, об Окуджаве. Второй раз песня сыграла и продолжает играть такую роль, вероятно, беспрецедентную в истории развития нашей культуры и, прежде всего, нашего духа. И для социологии, и для прозы Владимир и сам представляет собой такое явление, которое, и его открытия, будут исследоваться, и в особенности он сам.

Сегодня мы очень счастливые люди, ну как же, представьте себе, кто бы отказался здесь присутствовать. Это есть та невероятная, та небывалая уже давно степень доверия к правде, мужественной правде <…>

(Далее фрагменты из спектакля, перемежающиеся выступлениями… А Вознесенский и Р. Рождественский читают свои стихи).

Белла Ахмадуллина. <…> Театр, чьей сцены я всегда была мечтателем, а сегодня просто соучастник, нашептывает мне еще что-то. В его судьбе есть нечто схожее с судьбой поэта. Он отделен, одинок, непохож ни на кого и внутренне независим. <…> (Читает стихи).            


 

Нашли опечатку?
Выделите её, нажмите Ctrl+Enter и отправьте нам уведомление. Спасибо за участие!
Сервис предназначен только для отправки сообщений об орфографических и пунктуационных ошибках.