Письмо В. Виленкина Ю. П. Любимову от 08 октября 1976 года (об инсценировке по роману М. А. Булгакова «Мастер и Маргарита»)

Глубокоуважаемый Константин Михайлович!

Вот вкратце мои впечатления от инсценировки романа М.А. Булгакова «Мастер и Маргарита», которую Вы дали мне на прочтение как члену Комиссии по литературному наследию Булгакова.

Прежде всего – это именно инсценировка, а никак не «сценический вариант» романа, который мог бы принадлежать, естественно, только его автору (о «сценическом варианте» говорится в письме Ю. П. Любимова, откуда эта формулировка может перейти и на афишу, - вот почему это важно).

По существу инсценировки могу сказать, что сделана она с несомненным пониманием того, ради чего написан роман – в плане социальном и нравственном. Стилистически она сделана бережно по отношению к тексту романа. В ней почти нет заметных лексических подмен и добавок. Нет в ней и обычного, к сожалению, в инсценировках противоестественного приема – перевода повествовательного текста в прямую речь персонажей. Инсценировка основана на продуманном, конструктивном отборе материала. Она чужда поверхностного использования любой прямой речи героев романа для имитации драматургического диалога. В большинстве случаев диалог образует те места романа, которые в нем действительно потенциально сценичны.

Композиционно авторы инсценировки стараются следовать, насколько это возможно, сложной конструкции романа, но эта сторона пьесы все же остается наиболее уязвимой, и не формально, а по существу (сочетание глав «романа о Пилате» с московской «современностью», очевидно, самое трудное для сцены).

Тем не менее, инсценировка в целом сделана, по-моему, серьезно, добросовестно, на должном литературно-театральном уровне.

Вопрос о том, насколько вообще возможен перенос на сцену сложнейшего во всех отношениях повествовательного произведения М.А. Булгакова, как я понимаю, перед нами не ставится. Но если бы такой вопрос мне все же задали, я бы сказал, что главное здесь зависит далеко не только от качеств инсценировки, хотя они и очень много значат для возможности создания нового, театрального бытия идей и образов романа. Решающее значение имеют здесь для меня талант и проникновенность режиссуры, в сочетании с реальными возможностями артистических сил театра. В талант Ю.П. Любимова я очень верю.

В заключение – несколько замечаний по наиболее существенным для меня пунктам:

1. Совсем не булгаковскими, больше того, «анти-булгаковскими» представляются мне пролог и коротенький (последние полстраницы) эпилог инсценировки.

2. «Казнь», следующая в инсценировке, вопреки композиции романа, непосредственно за представлением в «Варьете», - по-моему, неоправданное самоуправство. Но дело не только в этом: убежден, что глава «Казнь» вообще не может и не должна быть перенесена на сцену. Она написана у Булгакова так эпически - слитно, что любая инсценировочная экстракция здесь граничит с кощунством.

3. Вызывает большие сомнения попытка инсценировать такую «не - сценическую» главу, как «Полет Маргариты (необходимый сюжетный мотив как будто осуществим и иначе – при наличии двух персонажей под именем «Автор»). Вопрос важный, т.к. речь идет не столько о постановочной изобретательности, сколько о внутренней сущности образа Маргариты. В инсценировке этот образ пострадал вообще в наибольшей степени: любовь, женственность, жертвенность, нежность, - все это почти совсем поглощено «ведьмовским». Опасно это усугублять. Вот ведь и здесь, в «Полете» - разгром квартиры Латунского есть, «бестиальность» есть, но разговора Маргариты с маленьким плачущим от страха мальчиком нет, его не вставишь? Без «борова» же и «Наташки» обойтись как будто легче, как обходится инсценировка и без много другого.

4. Нельзя не пожалеть, что не вошло в инсценировку прощание Мастера с «учеников», - мотив истинно булгаковский и один из важнейших.

5. Вызывает сомнение кое-где группировка персонажей в списке действующих лиц (Каиафа – в «команде» Пилата, «команда от литературы» и т.п.) Кстати, роль Каиафы в ершалаимских событиях, его взаимоотношения с Пилатом остаются в инсценировке загадочными.