Н. Вишневский. Спектакль о женщинах, на котором мужчины не сдерживают слёз

Тюменская правда. 1986. 17 января. С.3

Книга

Тридцатилетняя журналистка из Минска берёт диктофон и идёт к соотечественницам — оставшимся в живых участницам войны. «Зачем тебе это знать? — говорили они ей. — Это наша боль. Тебе же будет тяжело…». Но, видя перед собой молодую, годящуюся им в дочери женщину с добрыми и умными глазами, они рассказывали ей то потаённое, что долгие годы старались забыть, но что не забывалось и рано или поздно должно было быть высказано. О трагедии войны, о фронтовом быте, о любви за десять минут до гибели, об адском напряжении сил и чувств прошедших через земной ад женщин. «Женщина и война» — это, конечно, было в литературе, в кинофильмах и раньше, но никогда не было, пожалуй, в такой полноте, как в этой книге документальных свидетельств.

— За пять лет, — рассказывает Светлана Алексиевич, — я записала более 500 интервью. Объездила почти всю страну. Выбиралось главное — не хроника событий, с которыми мы достаточно знакомы по книгам и фильмам, а опыт человеческой, женской души, проявившей патриотизм и героизм, нравственную силу и великое милосердие. И ещё — полнейшее неприятие войны… Мне кажется, если чьи-нибудь голоса ещё могут быть услышаны на нашей прогибающейся от груза вооружений Земле, то это прежде всего — женские голоса.

Спектакль

Я видел его в Московском театре на Таганке, для которого Алексиевич написала оригинальную пьесу.

Здесь нет ярких декораций. Вместо них — кирпичный фасад дома, в его окнах — лица героинь книги «У войны — не женское лицо», какими они были запечатлены на снимках уже более чем сорокалетней давности.

Трагическая музыка. Окна дома освещаются, и в них появляются девушки в военной форме. Их четыре — молодые, красивые, как и те — на снимках. Рядом — они же, но уже сегодня — четыре немолодые женщины. Одна из бывших фронтовичек подходит к себе же, юной: «Красивое когда-то у меня было лицо… Живу на юге, солнце вокруг, цветы, а у меня до сих пор не женское лицо».

Звуки рок-музыки. Под песню в исполнении Аллы Пугачёвой выбегают девушки в лёгких платьях, юноши в модных майках и джинсах. Оживлённые, шумные, они перекрывают, заглушают разговоры женщин-ветеранов, их воспоминания под патефонные звуки тихих, душевных песен Клавдии Шульженко.

Одна из фронтовичек: «Молодые, давай — подпевай!». А молодые и не слушают — у них своя музыка. Натанцевавшись, вступают в разговор старших:

«Вы всё о войне да о войне… Война для вас — религия».

Что можно ответить?

«Вы, молодые, мало о нас знаете…».

Смещение эпох — и зрители переносятся в предвоенные, военные и первые послевоенные дни. Слова, прозвучавшие в начальных сценах, «оживают», воспоминания обретают плоть и кровь.

…Молодая женщина — почти девочка — едет к мужу на фронт. Через расстояния, тылы, прифронтовые дороги. Встреча! Передышка, а затем снова бой. Тот, с которого мужа приносят раненым. Он умирает у неё на руках… Обычная история войны.

Кто читал книгу Алексиевич, знает, что было потом. Женщина, потерявшая мужа (жениха, отца или брата), просилась на фронт. Не брали — требовала. Отказывали снова — сама добиралась на передовую…

А сегодняшние молодые, наши современники, — здесь же, на сцене. Они и участники спектакля, и зрители, чьё любопытство сменяется пониманием, понимание — сопереживанием.

Интервью по ходу действия

Спектакль идёт без антракта. Нарушим на время его ход. Из интервью со Светланой Алексиевич:

— Как рождалась идея спектакля? После того как в журналах появились главы из книги, я получила много писем от читателей, в том числе молодых. Люди старшего поколения часто считают, что молодёжь не всегда всё понимает, и поэтому не всё доверяют, поверяют ей. А молодые пишут: если бы с нами всегда разговаривали так откровенно, то мы, наверное, были бы лучше. Правда всегда одна, а не так: одна правда для трибун, а другая — для исповеди… Мне и хотелось привнести из книги в спектакль правду. Показать, какое удивительное то — военное — поколение, чем мы ему обязаны — и нашей жизнью, и нашим миром.

Какими они были

В зале многие плачут. Старые — потому что вспоминают. Молодые — потому что узнают. Прочитанная с правдивостью исповеди в живых, конкретных лицах, кого могла оставить равнодушным судьба «удивительного поколения» — восьмисот тысяч советских женщин-фронтовичек (санинструкторов, связисток, снайперов, артиллеристок, лётчиц) и многих тысяч не учтённых статистикой партизанок и подпольщиц?

Они шли на войну против фашизма, как правило, добровольно. И, вынося неженские тяготы войны наравне с мужчинами, сохраняли в то же время такие бесценные женские качества, как сострадание и милосердие. Это факт: в Германии весны 1945-го, ещё до дня Победы, они кормили, лечили, ласкали не просто чужих детей — детей тех самых врагов, которые с невиданной жестокостью прошли по их родной земле, отнимая близких, молодость и здоровье.

Несколько встреч после спектакля

— Мы стремились к тому, — рассказывает главный режиссёр театра на Таганке Анатолий Эфрос, осуществивший вместе с Борисом Глаголиным постановку спектакля, — чтобы соединить правдивую, исповедальную интонацию книги с динамичной, «таганковской» формой театра. Смотрели документальный фильм, снятый по книге, вглядывались в лица женщин. Алексиевич часто присутствовала на репетициях, помогая актрисам выбрать правильный жест, достоверный акцент.

Мария Колесник, младший сержант, зенитчица, — одна из героинь книги. Позже я увижу фотографию: она — молодая, красивая, счастливая, с букетом цветов — опустила голову на плечо мужа… Это — май 1941-го. А через месяц фашистская Германия напала на Советский Союз. Муж сразу ушёл на фронт. Сын, родившийся в то трудное время, умер, не дожив до двух лет. Мария попросилась в армию…

Я видел её потрясённые глаза, слышал её прерывающийся голос. Как и у актрис, игравших «У войны — не женское лицо». Но это был уже не театр, это была жизнь.

Н. Вишневский.

(АПН).