Анна Шульгат. Новый русский Гамлет: без героя (Anna Shulgat. The New Russian Hamlet: without a Hero)

Slavic and East European Performance, осень 2007

Пожалуй, самыми значительными советскими версиями «Гамлета» стали фильм Григория Козинцева (1964) и спектакль Юрия Любимова в Театре на Таганке (1971). Если Гамлет в исполнении Иннокентия Смоктуновского представал мыслителем, философом, наблюдателем, то Владимир Высоцкий в этой же роли в постановке Таганки был человеком действия, современным героем, «Гамлетом в джинсах». Оба режиссёра опирались на перевод «Гамлета», сделанный Борисом Пастернаком. Любимов также включил в свою постановку поэзию Пастернака и фрагменты пьесы Тома Стоппарда «Розенкранц и Гильденстерн мертвы». В фильме Козинцева, который был снят в конце советской Оттепели, осуждается «культа личности» Сталина. Действие фильма разворачивается в елизаветинскую эпоху и сосредотачивается на «универсальном» смысле шекспировской пьесы. В отличие от этого, постановка Любимова создавалась в эпоху «застоя», когда страна переживала серьёзные потрясения. Язык Любимова был предельно метафоричен. Так как перенести сюжет в современность было бы невозможно из-за усиления цензуры, режиссёр выбрал временем действия ночь – вне времени. По словам Вадима Гаевского, Любимов показал трагедию человека, обречённого жить и умирать ночью. Тоска по недоступности дня стала лирическим подтекстом роли [1]. 

Перестройка и последующие за ней годы не подарили зрителям ни одного Гамлета, способного сравниться со Смоктуновским и Высоцким. Даже две самые заметные постановки 1990-х с ведущими российскими актёрами - Евгением Мироновым и Константином Райкиным – не стали шедеврами. Примечательно, что обе они были осуществлены приглашёнными режиссёрами – немцем Петером Штайном и грузином Робертом Стуруа. Это может говорить либо о незаинтересованности российских режиссеров в «Гамлете», либо о том, что их отпугивала бешеная слава версий 1964 и 1971 годов. Пожалуй, самым значительным постсоветским «Гамлетом» стала постановка литовца Эймунтаса Някрошюса, который придал шекспировской истории мифологический масштаб. В спектакле использовались настоящие лёд и огонь, что производило завораживающее впечатление. Режиссер создал картину, главное место в которой занимал невежественный, но безвинный сын. Его могущественный, богоподобный отец не смог предвидеть, что безумие мести приведёт сына к гибели. Спектакль театра Мено Фортас с легендарным актёром Владасом Багдонасом в роли Призрака и молодым рок-певцом Андрюсом Мамо́нтовасом в роли Гамлета стал безусловно самой яркой версией трагедии Шекспира 1990-х на территории бывшего СССР. Критик Наталья Казьмина написала впоследствии так и неопубликованную рецензию «”Гамлет”» Някрошюса. Литва: постсоветский синдром». Уже в самом названии статьи содержится намек на то, что показанная в спектакле мифологическая, метафорическая и метафизическая драма сильно резонирует с распадом СССР и последующими притязаниями народов, прежде подавлявшихся советской властью [2]. 

Однако если раньше Гамлет оставался главным героем истории, то в версиях, последовавших за Стоппардом, акценты сместились. У Някрошюса Призрак казался как минимум равнозначным Гамлету. В новейших российских спектаклях – постановке Дмитрия Крымова в Театре им. Станиславского (2002) и версии Юрия Бутусова в МХТ (2005) – главенствующая позиция героя казалась ещё более спорной. 

Дмитрий Крымов – известный театральный деятель, сын знаменитого режиссёра Анатолия Эфроса и выдающегося критика Натальи Крымовой. Он решил поставить «Гамлета» по переводу поэта Андрея Чернова. Чернов известен как археолог, политический журналист, переводчик со старославянского «Слова о полку Игореве» и соавтор книги «Хождение во власть» первого мэра Санкт-Петербурга Анатолия Собчака. Он опирался на дословный перевод Михаила Морозова и на его основе создал свою версию «Гамлета». Он пытался раскрыть определённые моменты, которые раньше оставались незамеченными для читателей. К примеру, Чернов предложил новые неожиданные трактовки некоторых персонажей, в частности, Горацио. Его он посчитал соучастником заговора против Гамлета и даже виновником смерти Офелии. Видение Чернова явно было основано на его политическом опыте. Будучи ярым сторонником демократии и открытого общества, он стал свидетелем возвращения власти КГБ в стране и, очевидно, стремился провести параллели между Датским королевством и путинской Россией. В его переводе особый акцент был сделан на атмосфере подозрительности и страха, которая начала проникать в общество в последние годы. 

Однако Крымов, похоже, не нашёл адекватного театрального воплощения для идей переводчика. Большинство критиков отметили в спектакле отсутствие цельности и неспособность предложить что-либо новое по сравнению с прежними интерпретациями. Даже беременность Офелии не могла считаться новаторством. Подобное положение героини русскому зрителю представил в своей постановке 1972 года гений кинематографа Андрей Тарковский (с Анатолием Солоницыным и Инной Чуриковой в главных ролях). Спектакль Крымова был признан театральным провалом.

Большинство критиков не оценили новый перевод, сочтя его либо слишком вольным, либо менее поэтичным, чем версия Бориса Пастернака [3]. Наиболее резкую оценку получил Валерий Гаркалин, сыгравший Гамлета. Этого талантливого актера, слишком долго снимавшегося в комедиях-фарсах, сочли чрезмерно поверхностным и грубым для роли принца-философа. В то же время все хвалили Клавдия и Призрака в исполнении Николая Волкова – блестящего пожилого актёра, игравшего ещё в постановках отца Крымова, Анатолия Эфроса [4]. Всё это наводило на размышления о параллелях между спектаклем и реальной жизнью, между молодым режиссером Крымовым и «Призраком» его знаменитого отца, между зарождающимся театром и памятью о великом театре прошлого. Критик Марина Токарева даже озаглавила свою рецензию «Спектакль ставит Гамлет». Это название, отсылающее к контексту постановки, добавило новый слой к метатеатральной природе пьесы [5].

Спектакль МХТ 2005 года также был насыщен метатеатральными смыслами. Гамлета, Клавдия и Полония играли известные молодые актеры – Михаил Трухин, Константин Хабенский и Михаил Пореченков. Они были выпускниками одного курса Петербургской академии театрального искусства и, снимаясь в популярных криминальных сериалах и блокбастерах, стали звездами ТВ и кино. Режиссёр Юрий Бутусов, фактически открывший этих актеров (он поставил с ними незабываемые питерские спектакли «В ожидании Годо» Беккета, «Войцека» Бюхнера, «Калигула» Камю и «Сторожа» Пинтера), годами мечтал объединить их вместе, но плотные графики никак не позволяли этого сделать. Наконец, в 2005 году ему удалось реализовать замысел, собрав свою любимую «банду» на сцене МХТ. К тому моменту Хабенский и Пореченков уже входили в труппу театра, так что единственной сложностью был переезд Трухина из Петербурга в Москву. И эту проблему успешно решили.

Назначив на роли Гамлета, Клавдия и Полония трёх друзей, Бутусов ввёл в пьесу мотив современности. Персонажи оказались ровесниками, однокурсниками и бывшими товарищами, которые выбрали разные жизненные пути и впоследствии стали врагами. Те же актеры играли стражников Эльсинора в начале спектакля. Благодаря одинаковым костюмам их сходство становилось еще более очевидным. Бутусов по какой-то причине убрал роль Горацио. Согласно предположению критика Дины Годер, Клавдий и Горацио были объединены в одного персонажа: в таком случае именно Горацио убил отца Гамлета и женился на его матери [6].

Однако многие критики не приняли трактовку шекспировской трагедии как истории трех друзей. Некоторые посчитали, что Бутусов намеренно упростил пьесу, избавившись от персонажей и мотивов, которые его не интересовали. Так, Олег Зинцов озаглавил свою рецензию «Гамлет-шашлык»: по его мнению, режиссер вырезал все длинные и сложные сцены, чтобы превратить «Гамлета» в блюдо, удобоваримое для массового зрителя [7]. Часть упреков строилась на том, что все три актера стали известны благодаря телевидению, и их появление на сцене МХТ воспринималось лишь как продолжение их работы на ТВ. Многие сочли это попыткой не переосмыслить, а популяризировать «Гамлета». Монолог Гамлета также был признан неудачным. Трухину, сыгравшему капитана милиции в сериале [8], было сложно найти нужную интонацию для принца Датского.

Ни в одной из последних российских постановок Гамлет не предстал настоящим героем. Кажется, это свойство времени, которое больше не рождает настоящих героев. Ни один спектакль не обнаружил той философской глубины, которая была в фильме Козинцева, ни того политического заряда, который несла постановка Любимова. Возможно, это признак серьезного «кризиса Гамлета». Неужели русский театр, подаривший миру великих Гамлетов в прошлом, больше не способен создать целостную современную версию пьесы?

Не может быть, чтобы «Гамлет» просто перестал быть актуальным для сегодняшнего зрителя. Напротив, в наше время и в России, и во всём мире всё кажется «out of joint» [9], и поэтому особенно готово к шекспировскому «Гамлету». Известный исследователь Ян Котт в своих эссе о Шекспире описывал его пьесы как изображение «великого Механизма Истории».

Действительно, когда Крымов ставил своего «Гамлета» в Москве в 2002 году, история буквально стучалась в дверь. 23 октября, в ночь генеральной репетиции в театре Станиславского, боевики-чеченцы захватили Театральный центр на Дубровке. В заложниках оказались 850 человек. Во время штурма здания спецназом погибли 39 террористов и 129 заложников [10]. Эти четыре дня страна прожила в ужасе, потере и скорби. Атмосфера всеобщего траура была созвучна финалу шекспировской трагедии. Нам оставалось лишь повторить за Гамлетом: «Дальнейшее — молчанье» [11].

Примечания

[1] Гаевский В. М. Флейта Гамлета. М., СТД СССР, 1990. Цитата приведена по русскому изданию.

[2] Наталия Казьмина. “Мой бедный, бедный Гамлет”[My Poor, Poor Hamlet]. Культура. 1998: 9.

[3] Сам Чернов охарактеризовал его, скорее, как адаптацию, а не как перевод.

[4] Волков умер от лейкемии в 2003 году, то есть год спустя, из-за чего постановки прекратились.

[5] Марина Токарева, “Спектакль ставит Гамлет”. Московские новости, 26 октября 2002.

[6] Дина Годер, “Менты в Эльсиноре” .www.gazeta.ru, 15 декабря 2005.

[7] Олег Зинцов, “Гамлет-шашлык”, Ведомости, 16 декабря 2005.

[8] Сериал “Улица разбитых фонарей”, выходивший с 1998 по 2019 год. (Примечание переводчика.)

[9] “The time is out of joint” – цитата из реплики Гамлетав пятой сцене первого акта. Перевод Б. Пастернака: «Порвалась дней связующая нить. // Как мне обрывки их соединить!». (Примечание переводчика.)

[10] По неофициальным данным, их было сто семьдесят четыре.

[11] Перевод Бориса Пастернака. (Примечание переводчика)

Перевод с английского языка – Софья Касаткина, ОП «История искусств». Руководитель – Серафима Маньковская.