• A
  • A
  • A
  • АБВ
  • АБВ
  • АБВ
  • А
  • А
  • А
  • А
  • А
Обычная версия сайта

Анна Зайниева. Любовь на темной стороне жизни

Для любви нужны спальни, а не сквозняки.

“Любовники с нового моста”, Леос Каракс

 

После просмотра спектакля “Откровенные полароидные снимки” хочется долго размышлять об увиденном. С одной стороны – провокационный спектакль, пожалуй, даже слишком откровенный для 2002 года. С другой - история о любви, настолько всеобъемлющей, что ею пронизан каждый сантиметр сценического пространства.

На фоне грязно-белого кафеля, как уже до нас было верно подмечено, похожего на тот, что обычно кладут в общественных туалетах, метро, на кухнях, и, наконец, в моргах, разворачивается сюрреалистичная любовная история. Лейтмотив в этой истории - бесконечное стремление героев заботиться о ком-то, о чем они твердят на протяжении всего спектакля. Но не всегда “хотениям” суждено сбываться!

Первое, что бросается в глаза - минималистичная сценография. Еще до появления актеров у зрителей есть возможность рассмотреть поле действия. Как это свойственно манере режиссера Кирилла Серебренникова, пространство сцены предельно унифицировано. На полу - грязно-белая плитка с красными линиями, образующими простейшие формы в виде прямоугольников. Многие критики справедливо отмечали сходство сценического пространства с разного рода общественными заведениями, в том числе и моргом (в какой-то момент сцена действительно превратится в морг). Мне же это пространство прежде всего напомнило советский бассейн (такой был в фильме “Изображая жертву”, где актер Юрий Чурсин буквально изображает жертв, он же, кстати, играет одну из главных ролей в спектакле).

Грязная плитка, характерные для общественного бассейна незамысловатые “узоры” и... вода, всюду вода. С обеих сторон сцены находятся два желоба с водой, и она стекает как будто в водосток. Если понимать афористично, то, похоже, по задумке режиссера, вода «смывает» эмоциональные переживания героев.

Ник, герой Алексея Кравченко, известного нам по брутальным ролям в таких фильмах, как “Спецназ”, “9 рота” - бывший зэк, в первой же сцене оказывается под струей воды. Он приходит к своей возлюбленной и, промокший до нитки, в страстном порыве перед ней раздевается.

Прием нарочитого использования воды помогает не только полноценно погрузить зрителя в контекст социального дна, где влачат свое существование персонажи спектакля, но и помогает героям яснее выражать свои чувства.

Кстати, такая же важная роль отведена в спектакле шестам, которые обычно используются в стриптиз-клубах. Они не только намекают нам на профессию Нади, но и постоянно используются всеми героями. Те запрыгивают на шесты, вращаются вокруг них, облокачиваются, падают с них и, наконец, исполняют вокруг них танцы. Когда Ник вдруг осознает, что даже ради любви и заботы, которую он так хочет к кому-то проявлять, он не может терпеть то “безумие”, что творится вокруг, он запрыгивает в отчаянии на шест.

Каждый предмет на сцене не случаен. Герои постоянно с ними взаимодействуют. Даже пианино в углу хоть и используется лишь один раз, но именно в переломный момент для героя.

Пространство сцены постоянно трансформируется: оно превращается то в грязный стриптиз-клуб, то в квартиру Хелен, то в морг. В зависимости от обстоятельств меняются декорации.

При помощи всего нескольких деталей реквизита и правильного света сцена превращается в разные локации. Стоит появиться больничной каталке, а свету стать более приглушенным - и вот перед зрителями морг. Опускается диско-шар, включается светомузыка - и теперь перед нами ночной клуб. Элементы реквизита из разных по смыслу локаций иногда остаются на сцене, напоминая зрителю об общности повествования.

Ближе к финалу спектакля герои “разбирают” сцену - вынимают из пола плиточные блоки. Благодаря этому пространство визуально делится на две части: герои теперь как бы перемещаются с одного берега на другой, Надя будет стоять одной ногой на правой стороне, другой - на левой. Герои мечутся от одной идеи к другой и никак не могут найти свое место в мире, словно не могут выбрать, к какому берегу причалить.

Костюмы, в которые одеты герои в начале спектакля, безошибочно помогают определить их род деятельности. Как гласит известная пословица, встречают-то по одежке, и первое впечатление о человеке у нас складывается под влиянием его внешнего вида. Вышедший на свободу зэк Ник одет в спортивный костюм. А что еще может надеть человек, который только что вышел из тюрьмы?! Хелен в строгом костюме - она работает в государственных органах. На Наде - сапоги на высокой платформе, под зимней курткой - блестящее нижнее белье. Виктор облачен в красную олимпийку и белые штаны, классические для того времени атрибуты вольной и сытой жизни. На Тиме - мятного цвета костюм, такое впечатление, что наш герой только что вышел с дрэг-вечеринки.

Однако по ходу действия все будет меняться. Хелен наденет другой костюм, но он, правда, мало будет отличаться от предыдущего. Ник, хоть и примерит на себя заячьи уши, все равно останется в спортивках. А вот Виктор, Надя и Тим будут переодеваться в разные по стилю вещи. Сначала - в танцевальные наряды, потом - в траурно-черные костюмы. Тим перевоплотится в “покойника”, Виктор будет грезить о Токио и наденет на себя бандану с национальным флагом (японские мотивы любимы Серебренниковым, например, в финале “Изображая жертву” Лия Ахеджакова в кимоно подавала милиционерам рыбу фугу). Костюмы героев будут неким символом их трансформации, или в некоторых случаях - ее отсутствия.

Есть ли в этом достаточно пессимистическом спектакле хоть какой-то лучик надежды, спросите вы? Есть, самый внимательный зритель может разглядеть его в процессе трансформации героев, которая показана, в том числе, и через смену костюмов.

Еще один показательный момент в спектакле - это то, как актеры взаимодействуют с залом. “Четвертой стены” в этой постановке не существует: герои активно взаимодействуют со зрителями, иногда напрямую обращаясь к ним. Создается впечатление, будто все, что с ними происходит в сценической жизни - это и есть спектакль, который они разыгрывают для воображаемых, но на самом-то деле настоящих зрителей. Актеры живут в пространстве сцены, сливаясь со своими героями, проживая их жизни. Момент отстранения актера от героя уходит.

Символизма в спектакле более чем достаточно - полароидные снимки в заголовке пьесы, бандана с флагом Японии на голове у Юрия Чурсина. Герои фотографируются на полароид, тем самым увековечивают себя, переносясь в некое сверхпространство, пространство памяти.

Актерский состав подобран режиссером очень удачно. Звезда фильма “Иди и смотри” Алексей Кравченко в роли зэка с тонкой душевной организацией смотрится потрясающе правдоподобно. Он мечется от одной девушки к другой, постоянно копирует их поведение и перенимает их черты. Его герой силен физически. К нему на руки постоянно запрыгивают другие персонажи, что фактически указывает на то, что Ник во всем готов их поддерживать.

Персонаж Евгения Писарева манерен, заносчив. Актер точно передает клишированный образ гея из нулевых. Надя (Виктория Исакова) криклива, постоянно пытается обратить на себя внимание, поскольку именно внимания ей и недостает в любви (некий парень, который остается за кадром, ее периодически избивает). Надя - стриптизерша, а посему пластична и воздушна.

Спектакль показывает темную и одновременно правдивую сторону жизни. В этом, как мне кажется, Кирилл Серебренников схож с Василием Сигаревым. В “Откровенных полароидных снимках”, как и в фильмах Сигарева “Волчок” и “Жить”, показано самое настоящее социальное “дно”. Здесь есть все мрачные атрибуты такой жизни: наркотики, болезни, сумасшествие и разврат.

У героев произведений того и другого режиссера есть надежда на исправление. Они все способны чувствовать, сопереживать друг другу, пусть эгоистично, но все-таки любить.

Особые отношения у персонажей “Полароидных снимков” с заботой. Ник несколько раз за спектакль повторит это слово, вкладывая в него массу смыслов. Его спасение - в заботе о другом человеке, неважно кто это будет: его бывшая девушка карьеристка Хелен или стриптизерша Надя, ему просто нужно о ком-то заботится. Хоть Хелен и произносит фразу о том, что “тюрьма - это рай по сравнению с тем, что было в этот момент здесь”, но для Ника это не есть так. Он жаждал свободы для того, чтобы выражать заботу, потому что это единственное светлое чувство, которое у него осталось.

Для Виктора забота - это любовь к Тиму. Он с самого начала знал, что у его возлюбленного неизлечимая болезнь, возможно, даже СПИД. Виктор заставляет Тима пить таблетки, в том числе и ради того, чтобы ему, Виктору, было о ком заботиться. Герой Евгения Писарева устал от жизни, устал от мук и не хочет, чтобы его болезнь заходила дальше перманентной усталости. Но Виктор не готов смириться со смертью объекта своей заботы. Виктор разговаривает с покойником, ровно также, как герои фильма “Жить” разговаривали с умершими родственниками, они не способны были их отпустить.

Спектакль “Откровенные полароидные снимки” о настоящей жизни, о любви, заботе, нежности, социальном неравенстве, бедности, ревности. Многим он может показаться слишком откровенным, но здесь все, как в жизни: многогранно, страшно, безумно. Любовь в спектакле всеобъемлющая, как в фильме “Любовники с нового моста” Леоса Каракса, цитату из которого я вынесла в эпиграф. Герои пытаются любить, заботиться друг о друге, проживать свои прекрасные жизни. Но им всем мешает прожитый опыт, который привел их на “дно”, откуда нет обратной дороги.

“Для любви нужны спальни, а не сквозняки,” - этой фразе на протяжении всего спектакля герои пытаются противостоять. Они всеми силами хотят доказать, что могут жить нормальной жизнью, что способны выбраться из окружающей их действительности. Но реальность взяла их в свой плен и уже не выпустит из цепких объятий.

Преподаватель Елена Леенсон

 


 

Нашли опечатку?
Выделите её, нажмите Ctrl+Enter и отправьте нам уведомление. Спасибо за участие!
Сервис предназначен только для отправки сообщений об орфографических и пунктуационных ошибках.