Слуцкий Б.А., Вознесенский А.А. Зонги к пьесе Б. Брехта «Турандот или Конгресс обелителей»

177     23Т/2

Московский театр драмы и комедии «на Таганке»

Режиссерская часть

Машинопись

О зонте

Зонг благодарности Брехту

Кладбищенская ограда

Погоста глухая стена

Где тишина – награда

На все века тишина.

 

Когда Бертольд состарился

Брехт начал дряхлеть,

На поиски он отправился,

Угла, чтоб там умереть.

 

Возле глухого забора,

Что кладбище ограждал,

Квартира нашлася скоро

И ордер советник дал.

 

Все до конца добирающий,

Из тягот и из льгот,

Здесь Брехт писал умирающий

Принцессу Турандот.

(Кладбищенская ограда)

В квартире было тихо,

На кладбищах не орут,

И в зале нынче тихо,

Вы цените Брехтов труд.

 

Душевными словами

Всегда, а также сейчас

Наш театр, открывшийся Вами,

Величает Вас.

 

И время пролетело,

И снова Брехт в пути,

И умер Брехт, и тело

Недалеко нести.

 

Перевалив через стену,

Пройдя один квартал,

Бертольд улегся с теми,

Кого он чтил и читал.

 

Но как бы он ни старался,

Теперь выбирать не мог,

Всю жизнь проживший с Марксом

Он рядом с Гегелем лег.

 

За Вашу правду, за то, что

Вы людям всей земли,

Как полевая почта

Добрую весть везли.

 

Душевными словами,

Всегда, а также сейчас,

Наш театр, открывшийся Вами,

Величает Вас.

 

О зонте

Слушайте, слушайте зонг, зонг

Про императорский зонт, зонт.

Вот он дырявый, вот он худой,

Вот он знакомый со всякой бедой.

 

Подданный поматросит и бросит,

То, что правитель империи носит,

Нищий такое старье и рванье

Сдаст за копеечку в утиль-сырье.

Вот он вконец просквоженный ветрами

Вот императорский зонт перед вами.

 

Только зачем же и почему же

Толстая рожа великого мужа,

Толстая рожа сквозь дыры видна

В целой империи может такая одна,

Толстая рожа – это зачем же,

Это же что же?

 

Зонг об исторической ситуации

Ими пренебрегали их личные кучера,

И неохотно брили их личные брадобреи,

И личные лакеи лениво носили ливреи,

Но это не означало, что наступила пора.

 

История застряла в болоте, как старый самосвал,

И никому неохота было его вытаскивать,

И в зимней медвежьей спячке

Весь мир тогда пребывал

И никому неохота было его вытаскивать.

 

И было время лакеев, и подтянуть, и сменить,

И кучеров одернуть, направить их на попятный,

И даже нить разорванную снова соединить,

Куда все повернется, было еще непонятно.

 

******************************

Легкое покалывание совести

На закате трудового дня

От какой-нибудь кровавой новости

Мало задевающей меня.

 

Словно при китайском врачевании

Вроде бы незначащий укол,

Небольшого чина или звания

В душу загоняет кол.

 

Словно бы при иглотерапии

Также как при ней точь -в -точь

Вроде бы тебя не торопили

Сам встаешь, уходишь в холод, в ночь.

 

Зонг шинели

О, ситцевые мундиры,

О, драные шинели,

О, их священные дыры,

О, на ветру шевеля…

 

Погоны и лампасы,

Все расы и племена,

Все племена и расы

Таскают во все времена.

 

С рожденья до погребенья

Весь цивилизованный мир,

Все части его и звенья

Облечены в мундир.

 

За курточку зеленую,

За форменные штаны,

За пуговицы орленые

Всю жизнь отдавать должны.

 

О, радостное дрожанье,

Когда медальку дают, -

Все свое содержанье

За форму они отдают.

 

И устав не наруша,

Храня сердечный уют,

Всю бессмертную душу

За пуговицу отдают.

 

Решка

Снова решка вышла, а орел

Как ни брось монету, не выходит,

В испытаньях постепенно сходит

Блеск и ореол.

 

Ясно: после решки будет решка,

А потом снова решка,

Решка, решка, решка

Первой решке в такт и в тон.

 

Все орлы с моих монет

Улетели, а куда – не знаю,

Кроме решки нет

Ничего. Она одна, сплошная.

 

Этого орешка

Я на этот раз не рагрызу,

Снова решка, решка, решка

Так, что попросту рябит в глазу.

 

Брошу снова – снова решкой лег,

Прячь медяшки в кошелек,

Мелочи прошу.

 

Зонг о вопросах

Как легко задавать вопросы,

Как легко задавать вопросы,

И стихами, и в жанре прозы,

И раскуривая папиросы,

Как легко задавать,

И как трудно ответ давать,

Ах, ответ давать,

Словно все отдавать,

Ах, ответ давать –

Города сдавать,

И вопросы, что так легко

Задаются,

И так безобидно,

Нас уводят так далеко,

Что отсюда не видно.

 

Зонг об учителе и учениках

Я поправлял ошибки,

Всему, что знал, учил.

Теперь мне дали по шапке

За то, что не все учел.

 

Я сделал довольно много,

Чтоб вы хорошо росли.

За что своего педагога

Валяете вы в пыли.

 

Пускай меня поправят,

Если я в чем неправ,

А голову мне не рубят,

Не проливают кровь.

 

Я по два, по три раза

Давал вам тащить билет,

А вы меня бьете сразу,

А мне снисхожденья нет.

 

Врагу не пожелаете

Того, что желаете мне.

Не бейте, пожалейте,

Пожалейте меня.

 

Вам это преподавали?

Вели по тому пути,

Чтоб вы нам в морду давали,

И не давали пройти.

 

Монолог века

Приближается век мой к закату,

Ваш, мои проклинатели, век,

На стол карты, на стол карты,

У нас века другого нет.

 

Называйте его уродом,

Шлите жалобы на творца,

На дворе двадцатые годы,

Не сначала, так от конца.

 

Историческая симметрия,

Снег рассветный, закатный снег,

Человечья доля смиренная,

Быть как век.

 

Бейте века во мне пороки,

Как за засухи бытия,

Дикари дубасили бога,

Специален бог для битья.

 

Провожайте мой век дубинами,

В нем собрание ваших лет,

Извините меня любимые,

У вас века другого нет.

 

Поминать будут век мой в школах,

Пока будет земля землей,

Я не знаю, конечно, сколько,
За одно отвечаю – мой!

 

Зонг об отрубленных головах

Нарушались правила драки,

Вот и все, остальное враки,

То под дых, то в дух, то в пах,

Крови вкус до сих пор на губах.

 

Сладкий, дымный, соленый, парной,

Крови вкус во мне и со мной,

До сих пор по взору, по зримому знаку

Отличают тех, кто прошел через кровь, через драку,

Через мордой, через мордой об стол.

 

Сладкий, дымный, соленый, парной,

Крови вкус во мне и со мной,

Перед вами с отрубленной головой,

Не поможет теперь ни плачь, ни вой.

 

Зонг о виноватых без вины

Виноватые без вины, виноваты за это особо,

Потому что они должны виноватыми быть до гроба,

Виноватые без вины виноваты за это до гроба,

Потому что бушует злоба в виноватых без вины.

 

Ну, субъект, ну персона, особо

Виноват ведь, а без вины,

Вот за кем приглядывать в оба,

Глаз с кого не спускать должны.

 

Случай

Этот случай спланирован в крупных масштабах

И продуман в последствиях и масштабах

И поэтому дело твое табак

Уходи, пока цел.

 

Этот случай случится, чтоб ни случилось

И поэтому не полагайся на милость

Равнодушной доселе судьбы. Уходи!

Я сказал тебе, что тебя ждет впереди.

 

Уходи, пока цел, забирай все монатки,

Измени свою цель, постригайся в монахи

Сгинь, рассейся, беги, пропади.

Уходи, уходи, уходи.

 

Исключений из правила этого нету.

Закатись, как в невидную щелку монета,

Зарасти, как трава, затеряйся в толпе,

Вот и все, что советовать можно тебе.

 

Ода песку

Пески занимают огромные площади,

И тихо сыплются через века.

На половине суши полощется

Море песка.

 

В нем даже Будда свои подошвы

Печатает, проходя вдалеке,

И, в общем, никак не обойдешься,

Без строительства на песке.

 

Отнюдь не для коммуналок душных,

В которых ломит виски,

Для строительства замков воздушных

Подходят лучше всего пески.

Политики оды ему слагали,

Поэты мира! Вы проморгали!

Зачем вы пренебрегли песком?