Ю. Зубков. Против инертности, за поиски нового: Заметки театрального критика

Театр обладает замечательной способностью конкретно, образно, зримо отображать дух времени, дух народа. К сожалению, наш театр не всегда в полную меру использовал эту свою счастливую возможность. Особенно это относится к последнему времени, когда театр, отдалившись от действительности, часто не удовлетворял духовные запросы требовательного советского зрителя. Чрезмерно затянувшееся отставание театра от потребностей народной жизни, отставание, которое характеризуется мелкотемьем, забвением главных проблем нашей действительности, творческой аморфностью и безликостью спектаклей и образов, полностью еще не преодолено. Но уже появились спектакли, - их пока еще не так много, - отмеченные чертами подлинного художественного своеобразия, пронизанные живым и горячим чувством, острой и беспокойной мыслью, рождающие в зрительном зале дружный, взволнованный отклик.

Правда, такие спектакли появлялись и ранее. И это не были просто отдельные удачи, отдельные счастливые случайности. Талантливые, интересные постановки Николая Охлопкова в Москве, Георгия Товстоногова и Николая Акимова в Ленинграде, «Баня» и «Клоп» В. Маяковского в Московском театре сатиры содержали в себе внутренний заряд большой полемической силы, были направлены против застоя творческой мысли, против шаблона и равнодушия, серости и безликости. Эти постановки закладывали и определяли верные вехи на пути преодоления отставания театра, шел процесс постепенного, пожалуй, только излишне замедленного накопления новых сил.

И теперь мы с радостью отмечаем первые результаты этого благотворного процесса в нашем драматическом театре. Зрители испытали высокую творческую радость не только на «Оптимистической трагедии» В. Вишневского и «Униженных и оскорбленных» Ф. Достоевского – спектаклях, поставленных Г. Товстоноговым в Ленинграде, но и на «Кремлевских курантах» Н. Погодина в постановке мхатовцев, и на «Деньгах» А. Сафронова в Малом театре, и на «Фоме Гордееве» М. Горького у вахтанговцев. Это была радость встречи с жизнью реальной, неприкрашенной, показанной в глубинных ее течениях, в проявлениях многообразных и нередко неожиданных.

Творческий успех именно этих театров особенно плодотворен и важен принципиально. Ведь и МХАТ имени Горького, и Малый театр, и театр имени Вахтангова представляют собою гордость советского национального искусства и всей советской культуры, олицетворяют передовые традиции нашей сцены. По ним равняются другие театры, на них держат они свой творческий курс. И курс этот прокладывается новыми спектаклями в направлении настоящей, большой правды, озаренной передовыми идеями современности, - правды жизни и искусства.

И хотя резкий и крутой перелом в состоянии нашего театра все еще не наступил, совершенно очевидно, что тот творческий застой, по поводу которого так злорадствуют наши недоброжелатели за рубежом, является не чем иным, как их собственной выдумкой. Ростки новых явлений в нашем театральном искусстве пробиваются вверх все увереннее, преодолевая инерцию, силу устоявшегося и удобного шаблона.

Но, радуясь первым и несомненным успехам советского театра, обилию в нем художественных дарований, неисчерпаемости творческих возможностей, которые открывают перед мастерами сцены наша действительность, практика коммунистического строительства, метод социалистического реализма, невольно думаешь, что перелом мог бы наступить значительно раньше, если бы не леность мысли, не творческая инертность некоторых работников искусства. Не может не вызывать самой серьезной тревоги и то, что подобная леность мысли, инертность нередко и поныне оправдываются общими разговорами о неудовлетворительном состоянии драматургии.

Конечно, не приходится спорить, что отставание драматургии не может не сказываться самым отрицательным образом и на развитии театрального искусства. Но, совершенно справедливо говоря о зависимости театра от драматурга, образов сценических от образов драматургии, не забываем ли мы порой, что театральное искусство есть искусство самостоятельное и театр — это творец, а не раб автора. Театр в состоянии развить и углубить звучание пьесы, увеличить силу ее идейного и эмоционального воздействия на зрителя. Примером тому может служить постановка театра имени Вахтангова «Олеко Дундич» имени М. Каца и А. Ржешевского, вызвавшая у зрителей живой интерес.

Известны случаи, когда возможности, открываемые одной и той же пьесой, используются разными театрами по-разному. И нередко за спектакли малоудачные, неяркие вина ложится в первую очередь на театры. Так, «не прозвучали» в прошлом театральном сезоне «Клоп» в театре имени Маяковского и «В добрый час!» у ермоловцев.

Полезный урок дали в минувшем сезоне московским театрам театры периферийные. Пусть в работах переферийных коллективов, которые они показывали московскому зрителю, не все было гладко и совершенно. Но забота о расширении репертуара и, следовательно своих творческих возможностей, несомненно, выгодно отличала их деятельность от некоторых столичных театров.

Заслуживает всяческой поддержки инициатива Калиниского областного драматического театра, который в содружестве с драматургом Н. Ветлугиным взялся за решение трудной и благородной задачи — создать спектакль о своем земляке, выдающемся государственном и партийном деятеле М.И. Калинине. В главном и основном театр с этой задачей справился.

А разве не могут отдельные московские театры позавидовать богатству и многообразию репертуара, смелой творческой инициативе ряда периферийных коллективов? Совместно с местным писателем Г. Федоровым создал спектакль о современниках - «В нашем доме» Горьковский областной драматический театр. Постановку сложной и масштабной пьесы Н. Сельвинского «От Полтавы до Гангута» осуществил Воронежский театр. Скоро увидят москвичи спектакль на историко-революционную тему - «Хребты Саянские», его привезет Красноярский театр. Периферийные театры, в частности такие, как Свердловский, Ярославский, как театры наших национальных республик, «находят» немало забытых классических пьес и неизвестных советскому зрителю произведений современной прогрессивной зарубежной драматургии.

Говоря об инициативе театров, об их исканиях, нельзя забывать и о темпах их работы. Было время, когда тот же Художественный театр показывал по 7-8 спектаклей в сезон. Это были пьесы Горького, Чехова, Ибсена, Гауптмана — произведения большого социального и жизненного содержания, психологической глубины, и почти каждый спектакль являлся событием. А, кроме него, между рождением пьесы из-под пера автора и появлением ее на сцене проходило не так уж мало времени. На те проблемы, которыми жило общество и на которые отвечал в своем произведении писатель, спешил откликнуться и театр.

Чрезвычайная медлительность не только в подготовке спектакля, но даже и в решении вопроса о включении той или иной пьесы в репертуар, медлительность, связанная с недоверием к драматургу, с отсутствием ясных представлений в своих собственных целях и требованиях, характерна для сегодняшней жизни многих коллективов. Почти три года спустя после опубликования интересной, жизненно-правдивой пьесы И. Щеглова «Лес дремучий», ее показал Московский драматический театр имени К.С. Станиславского. Спектакль в общем заслуживает положительной оценки. Но в нем по сравнению с журнальным вариантом пьесы появились две новые, художественно чрезвычайно слабые картины, имеющие чисто иллюстративный характер. Спрашивается, чего ради это было сделано?

Не может не вызывать досады и то, что ряд пьес, опубликованных в наших журналах, пьес интересных, хотя и не бесспорных (кстати сказать, когда и где бесспорность считалась высшим мерилом для произведения искусства?), до сих пор не увидел света московской рампы. Лишь в самые последние дни прошлого сезона мхатовцы показали пьесу А. Салынского «Забытый друг». Прошло немало времени после того, как читатели журналов познакомились с «Золотой каретой» Л. Леонова, с пьесами молодых драматургов — «Они продолжают путь» В. Лаврентьева, «Двенадцать спутников» Н. Шундика. Об этих пьесах говорят, о них горячо спорят. Но московский зритель не видит их до сих пор, хотя одни их них уже идут в городах нашей страны, другие — в странах народной демократии.

Нельзя не упрекнуть отдельные театры, которые почувствовав интерес зрителя к морально-этическим проблемам, пошли по пути легкому и зыбкому, обратились к произведениям малохудожественным, решающим эти проблемы поверхностно и упрощенно, проповедующим мораль «маленькую и удобопонятную». Такие спектакли, как «Жена» А. Борщаговского в Московском театре имени Пушкина или «Ошибка Анны» К. Финна в Московском театре драмы и комедии, лишены жизненной и идейной глубины, потрафляют дешевым вкусам.

В свое время общественность и печать справедливо возвысили голос против формализма, как явления, чуждого и враждебного реалистическому искусству. Однако формализм и поиски в области формы — понятия далеко не равнозначные. В искусстве идея вне ее художественного выражения существовать не может. А ведь много еще появляется спектаклей, не отражающих ни чувст автора, ни его писательской манеры, ни художественных особенностей произведения, далеких от смелых, свежих решений, лишенных яркой, выразительной формы, спектаклей, основным достоинством которых является ложно понимаемая простота смахивающая на примитив.

Знаменательно, что над лучшими спектаклями прошлого сезона, такими как «Кремлевские куранты», «Деньги», «Фома Гордеев», театры работали в дни подготовки к ХХ съезду Коммунистической партии, поднявшему на новую, высшую ступень инициативу и творчество народа. Хочется верить, что в новом сезоне появится еще больше новых — хороших и разных! - пьес и спектаклей и прежде всего спектаклей о нашей современности.