Ольга Егошина [1]. Таганка: хроника процесса

Спектаклем «Идите и остановите прогресс (Обэриуты)» [2] по текстам Александра Введенского, Даниила Хармса, Николая Заболоцкого, Алексея Крученых, Николая Олейникова Театр на Таганке отметил свое 40-летие.

Выбор для юбилея спектакля «Идите и остановите прогресс (Обэриуты)» закономерен и естествен. В конце концов именно Юрий Любимов вернул на нашу сцену литмонтажи [3], столь популярные в театре 20-х годов. Именно он показал, какая энергия таится в монтаже разнофактурных текстов. Как обогащаются смыслом данные встык минуты высокой патетики и откровенного шутовства. Скажем, когда краткие справки о заключенных Николае Олейникове, Данииле Хармсе и Александре Введенском [4] прерываются чем-нибудь разухабистым вроде: «Лети, идиот, лети на окончание моей груди!». А лирические строки о вечной любви сменяются шутовской сценкой между Пушкиным и Гоголем.

Юрий Любимов выплескивает на сцену прямо из волшебного шкафа с дюжиной халатов и платьев целую вереницу персонажей самых фантастических расцветок и фасонов. Тут и Елизавета Бам [5] (Полина Нечитайло), и девочка Маша, нашедшая гриб и умершая прямо в кассе универмага [6] (Елизавета Левашова). Тут и Пушкин (Дмитрий Высоцкий) с Гоголем (Шота Гамисония), постоянно спотыкающиеся друг о друга. И Милиционер (Виктор Семенов), который вместо трупа утаскивает живую кассиршу. И Господин Ха (Тимур Бадалбейли), объясняющий высокое значение ноля [7]. И Отец (Феликс Антипов), раскрывающий детям смысл слова «потец» [8]. Актеры Таганки легко меняют личину, играя по нескольку персонажей. К ним добавлены музыканты из ансамбля Opus Posth Татьяны Гриденко [9], а также с десяток манекенов, которыми манипулируют, то кидая их на пол, то раскачивая, как в игре «ручеек». Манекены часто «оживают», обретая поразительную живость. Актеры тем временем застывают рядом с ними практически как манекены.

Открывший вместе со своим театром 41-й сезон Юрий Любимов не растерял ни энергии, ни мастерства. Редко в театре увидишь сцену красивее, чем финал спектакля: с движущимися декорациями, зажженными свечками, теневыми силуэтами и фантасмагорическим хороводом персонажей. Удивительно другое. «Обэриутов» легко представить в контексте годов 70-х (скажем, рядом с «Павшими и живыми» [10], с «Послушайте!» [11] или «Товарищ, верь!» [12]). Но если сопоставить их, скажем, с недавней премьерой в театре «Школа драматического искусства» [13], то с удивлением поймешь, что давно ушедший в аскезу эксперимента Анатолий Васильев не очень далеко продвинулся от «основоположника» Юрия Любимова.

И в спектакле «Илиада. Песнь двадцать третья. Погребение Патрокла. Игры» [14] с «Обэриутами» сходств будет куда больше, чем различий. Дело не в отсутствии занавеса (у Васильева на заднем плане идет активная театральная жизнь: ходят люди в комбинезонах, свободные актеры пьют чай). Не в хорах Владимира Мартынова, написавшего музыку к обеим постановкам. И не в статусе приглашенных музыкантов, и там и там оживляющих действие, когда оно начинает буксовать. Не в общем принципе использования актеров как массовки. И даже не в том, что пупсы, раскиданные по сцене у Васильева, откликаются манекенами Любимова. Похожи задачи, которые ставят перед собой режиссеры, считающие, что «русские актеры не умеют читать стихи», и главным своим долгом почитают научить их этому трудному искусству.

Сказать честно, Юрию Любимову это пока удается лучше. Даже самые горячие сторонники «Школы драматического искусства» за те три часа, пока длится спектакль, разбирали на слух в лучшем случае четыре-пять фраз. Остальные абсолютно пропадали от напряжения, с которым выкрикиваются слова, и неестественности тембра, который задан актерам (к концу представления исполнители Васильева практически сипят, и «Илиада» играется где-то с недельными перерывами). Актеры Любимова доносят до слушателя не только каждое слово, но и знаки препинания, обозначая интонацией вопрос, точку, тире, многоточие, запятую.

Может, дело в том, что для Анатолия Васильева Гомер — только предлог для упражнений и на его месте мог быть телефонный справочник или поваренная книга. А для Любимова важно донести до слушателей, что же говорили, о чем думали обэриуты, люди, так небрежно убранные с поля нашей культуры. Определенная герметичность построения у Любимова становится у Васильева практически безвоздушным пространством.

И любопытно, что сегодня, в год 40-летнего юбилея Таганки, особенно остро ощущаешь прикосновение теней великих, которые живут в этом зале.

Когда-то Михаил Булгаков мечтательно вздыхал, что тоскует по театру с плюшевым занавесом и усатым капельдинером, который бы раскланивался со знакомыми. На премьере Таганки понимаешь, какую ностальгию могут вызывать отсутствующий занавес, побеленные кирпичные стены, наконец, седой, красивый Юрий Любимов, который приветствует публику и занимает свое место в зрительном зале, чтобы фонариком показать актерам, что не так.

Примечания

[1] Ольга Егошина – профессор, доктор искусствоведения, научный сотрудник Научно-исследовательского сектора Школы-студии МХАТ.

[2] «Идите и остановите прогресс (Обэриуты)» – спектакль, поставленный Любимовым по мотивам творчества поэтов А. Введенского (1904—1941), Д. Хармса (1905—1942), Н. Заболоцкого (1903—1958), А. Крученых (1886—1968), Н. Олейникова (1898—1937), композитор – Владимир Мартынов (род. 1946). Примечательно, что поэтов объединяет не только авангардно-литературная группа ОБЭРИУ, но и то, что в разное время они были репрессированы советской властью, а Крученых был вынужден отойти от литературной деятельности и заниматься коллекционированием и продажей книг и свитков. Премьера спектакля состоялась 23 апреля 2004 года. Это значимая дата для Театра на Таганке, потому что 23 апреля 1964 года состоялась премьера «Доброго человека из Сезуана», первого спектакля, поставленного в театре Любимовым. https://hum.hse.ru/lyubimov/progress

[3] Одним из первых литмонтаж стал использовать российский и советский артист эстрады, актер В. Яхонтов (1899—июль 1945). В 1924 году он представил моноспектакль «На смерть Ленина», в котором соединил художественную литературу, газетные вырезки, мемуары и другие фрагменты из исторических сочинений. Позже Яхонтов ставил литмонтажи на исторические и литературные темы (например, «Евгений Онегин» Пушкина» и «Болдинская осень»). Любимов вновь привлек внимание публики к литмонтажу в 1960-х годах, поэтому примечательно использование этой техники на юбилейном спектакле в 2004 году.

[4] Олейников был обвинен в контрреволюционной деятельности и участии в троцкистской организации в 1937 году и приговорен к расстрелу. Хармс в 1941 был обвинен в «клеветнических и пораженческих настроений», что не соответствовало действительности. Чтобы избежать расстрела, он изобразил сумасшествие и был помещен в психиатрическую больницу, где погиб от голода в 1942 году во время блокады Ленинграда. Введенский в 1941 году был обвинен в контрреволюционной агитации и сослан в Казань, но погиб в дороге от заболевания легких.

[5] Елизавета Бам – главная героиня одноименной пьесы Даниила Хармса, написанной в 1927 году. Премьера состоялась на поэтическом вечере «Три левых часа», организованном ОБЭРИУ в Доме печати 24 января 1928 года.

[6] Имеется в виду рассказ Хармса «Кассирша», написанный 31 августа 1936.

[7] «Ноль» обладал важным значением для ряда творческих деятелей начала двадцатого века. В конце 1910-х годов поэт Крученых разработал концепцию ноля, посвятил этой теме художественные и теоретические работы. «Ноль» будто бы являлся истинным смыслом всего существующего: «Бог — тайна, а не ноль. Не ноль, а тайна». Идею Крученых поддержал Хлебников, разрабатывавший «птичий» и «числовой» язык. Концепция «ноля» оказала влияние на художника Малевича. Ноль, позже круг как нечто мистическое появляется в его картинах. Идея «ноля» оказала значительное влияние и на поэтов кружка ОБЭРИУ, например, на Хармса, написавшего произведение «Нуль и ноль».

[8] «Потец» – текст Введенского, написанный в 1936—1937 году. Был запрещен цензурой СССР. Впервые опубликован в 1989 в журнале «Звезда».

[9] Opus Posth – струнный ансамбль, творчество которого основано на концепции композитора В. Мартынова. Руководитель ансамбля – Татьяна Гринденко (скрипка).

[10] Премьера состоялась 4 ноября 1965 года в Театре на Таганке. Режиссер «Павших и живых» –Петр Фоменко, постановщик – Юрий Любимов. В поэтическом представлении используются стихотворения поэтов, участвовавших в Великой Отечественной Войне. На авансцене стояла чаша, в которой вспыхивало пламя «Вечного огня». https://hum.hse.ru/lyubimov/died/living

[11] «Послушайте!» – поэтическое представление, поставленное Любимовым в Театре на Таганке по одноименному стихотворению Маяковского. Премьера состоялась 16 мая 1967 года. https://hum.hse.ru/lyubimov/poslushaite

[12] «Товарищ, верь!» – поэтическое представление, поставленное Любимовым в Театре на таганке. Название отсылает к строке из стихотворения Пушкина «К Чаадаеву». В спектакле используются материалы писем Пушкина, к Пушкину или о Пушкине. Премьера состоялась 11 апреля 1973 года. https://hum.hse.ru/lyubimov/tovarish_ver?__t=3672023&_r=395561523200657.94818&__r=OK

[13] Театр «Школа Драматического Искусства» был основан в 1987 году театральным режиссером Анатолием Васильевым (род. 1942), прежде работавшим в МХАТе и Театре на Таганке. В основе театра лежат концепции игрового театра и театра-лаборатории.

[14] «Илиада. Песнь двадцать третья. Погребение Патрокла. Игры» – спектакль Анатолия Васильева, поставленный по главе из «Илиады». Премьера состоялась в театре «Школа драматического искусства» в 2004 году. Сочинение для хора написал В. Мартынов.

Комментарий Ксении Горяиновой, студентки ОП «Филология» НИУ ВШЭ (руководитель Т.В. Левченко, Проектная лаборатория по изучению творчества Ю.П. Любимова и режиссерского театра XX - XXI вв)