Джордж Фейфер. Авангард в действии

Джордж Фейфер [ GEORGE FEIFER ]

[Theater in Moscow: The Avant-Garde Is In]

В этом сезоне, наконец-то, самый авангардный и модный театр Москвы – небольшое, скромное здание на пыльной Таганской площади. Каждый вечер от станции метро до входа в театр выстраивается очередь из охотников за «лишними билетиками». Городская интеллигенция только и обсуждает тот поразительный успех, которого Театр драмы и комедии достиг буквально в одночасье.

Три года назад Таганка вне всяких сомнений была бесплодным, самым «стерильным» из московских театров. Пресная сценография, деревянная актерская игра, вялая режиссура, отупляющий репертуар – это был провинциальный русский театр в самом сентиментальном и искусственном виде. Если в город не привозили делегацию колхозников, артисты играли в полупустом зале – факт, который в свете московской жажды развлечений много говорит. Наконец, Министерство культуры CCCР и Мосгорсовет приняли решение о полной реорганизации театра.

В качестве нового директора они назначили Николая Лукьяновича Дупака [1], бывшего актера Московского театра им. Станиславского. «Я только взглянул на Таганку и впал в отчаяние, - вспоминает он. - В театре был хаос – художественный, финансовый, во всех отношениях».

Это начал Брехт

Размышляя о том, как и когда начать реорганизацию, Дупак посетил постановку «Добрый человек из Сезуана» Брехта [2], подготовленную выпускным классом Щукинского театрального института при театре им. Евг. Вахтангова. Это была русская премьера пьесы; Брехт в 1963 году был свеж и дерзок. Дупак, «взволнованный новым театральным опытом», воодушевился.

Режиссером «Доброго человека» был Юрий Петрович Любимов, в прошлом актер, который преподавал в училище десять лет.После долгого, увлекательного для обоих разговора Дупак предложил Любимову должность постоянного режиссера театра на Таганке. «Он согласился, и мы начали».

Они начали со смелостью, мягко говоря, редкой для Москвы. Любимов взял десять своих юных учеников непосредственно в театр и дал начало новому репертуару 23 апреля 1963 года «Добрым человеком». Он был сыгран около 225 раз в первые три года после преобразования театра и по-прежнему остается одним из наиболее актуальных и нонконформистских спектаклей в Москве.

Как распорядиться старыми актерами с внушительным стажем и скудным талантом – вечная тягота советского театра, который, по крайней мере, так же консервативен, как английские профсоюзы. Господа Дупак и Любимов разрешили вопрос следующим образом: для кого смогли, нашли работу в других местах, и предложили солидные пенсии тем, для кого не получилось. Из сорока пяти актеров прежней труппы театра осталось только пятнадцать самых способных и гибких. Каждый год Любимов набирал новых студентов из Щукинского училища и других вузов. Тридцать пять молодых актеров (средний возраст 24 года) стали ядром нового коллектива.

Подпись к иллюстрации: Совфото. Русская актриса изображает американскую хористку в «Десяти днях, которые потрясли мир» в московском театре на Таганке.

Если все вышеупомянутое кажется прозаичным иностранцу, то для Москвы это грандиозное событие. До 1956 года в течение двадцати лет здесь не открылось ни одного нового театра, а руководители действовавших театров – поголовно ветераны сцены.

Тридцать пять стильных молодых актеров, многие из которых со своими гитарами и длинными волосами могли сойти за поп-певцов, создают впечатление, не похожее на другие драматические театры Москвы. Это больше, чем глоток свежего воздуха; среди городской интеллигенции, особенной молодой, новая Таганка произвела что-то вроде сенсации.

Нестандартный подход Любимова к набору новой труппы театра на Таганке отразился и на его выборе репертуара. Он почти полностью состоит из самобытных драм, зачастую представляющих собой адаптации литературных произведений других жанров, а также пьес, поставленных в России впервые. Брехт – любимый драматург: в этом сезоне к «Доброму человеку» добавился «Галилео» (однако уже при меньшем одобрении критиков). Вознесенский, фаворит среди молодых поэтов для многих российских студентов, представлен «Антимирами» и сейчас работает над новой пьесой специально для этого театра. Новой вещью в репертуаре также стала драма Питера Вайса «Дознание» о судебном процессе над надзирателями в Освенциме.

Отказ от «изысканности»

В театре поощряется самовыражение артистов. Так, в тесном сотрудничестве с коллегами по театру, Любимов написал одну из наиболее обсуждаемых сейчас постановок – «Павшие и живые». В ней собраны разные военные стихотворения и баллады о героизме и жертвенности, посвященные целому поколению, которое лишилось юности из-за Второй мировой войны и сталинских репрессий. Актеры декламируют, поют, бренчат на своих гитарах и свободно двигаются по сцене. Такой режиссерский подход, наблюдаемый и в других постановках театра, демонстрирует полный отход Таганки от “изысканных” (genteel) традиций чопорных московских театров - будто Офф-Бродвей (Off-Broadway) [3] обрушился на викторианский Лондон.

Неординарность постановок Любимова стала главной привлекательной чертой театра на Таганке. Экспериментируя и изобретая, он работает в чрезвычайно широком диапазоне театральных техник, которые изумляют московскую публику: музыка в записи и живом исполнении, балет и народный танец, поразительные световые эффекты, эксцентричные костюмы и механические декорации, элементы циркового искусства. Он использует тени, проекции изображений на стены и немые диалоги за прозрачными экранами, занавес и столпы света, хоры “отсеченных голов”, ошеломляющие звуковые эффекты и целые сцены пантомимы.

«Мы стремимся к синтезу искусств», - говорит Любимов.

Подпись к иллюстрации: Совфото. Силуэтность и пантомима придают спектаклю «Десять дней, которые потрясли мир» визуальную яркость. Для публики, уставшей от традиционализма московского искусства и наигранности.

Москва: авангард в разгаре

«Музыка, движение, ритм, освещение; чаплинское остроумие, пластичность Марсо – мы пытаемся использовать все возможности глубже тронуть зрителя, утомленного обыденностью стандартных постановок».

Самая известная постановка на Таганке «Десять дней, которые потрясли мир» - адаптация книги Джона Рида; c визуальной точки зрения это блестящая иллюстрация большевистской революции. Вооруженная борьба, политический конфликт, уличные беспорядки и победа большевиков запечатлены в череде стремительных острых виньеток, демонстрирующих всю палитру новаторских приемов театра на Таганке. (В одном из эпизодов изображен комитет Сената США, расследующий дело Джона Рида на предмет подрывной деятельности. Это сопровождается политической кампанией, в ходе которой хористка демонстрирует фотографию президента Кулиджа на своей пятой точке) [4].

Тон действию задается еще при входе в фойе театра: актеры в красноармейской форме образца 1917 года выступают в роли билетеров. Они насаживают билеты на штыки, пока другие артисты раздают революционные листовки и поют революционные песни, аккомпанируя себе на гитаре.

Смелые мысли

Актерам будто непросто угнаться за сложными техническими эффектами, и некоторые москвичи считают, что Любимов концентрируется на постановке в ущерб актерской игре. В остальном его экспериментаторство встречают скорее с радостью, особенно после стольких лет отсутствия чего бы то ни было нового на сцене.

«Театр – это не жизнь, а ее интерпретация», - говорит Любимов, объясняя свою режиссерскую философию. «Мы договариваемся со зрителем, что сейчас будем играть в некую игру. Это не плоский реализм, а игра на его основе – порой причудливая, гротескная; это помогает обнажить внутреннюю правду сильнее, нежели реализм». Поскольку советский театр десятилетиями воспевал реализм, такие мысли являются практически радикальными.

Цель Станиславского

«В нашу эпоху традиционному драматическому театру очень трудно достучаться до сердец людей. Мне кажется, современные проблемы могут выражаться только через эксперименты с новыми методами и эффектами, воздействующими на чувства. Я имею в виду эксперименты не только с постановочными приемами, но и способами развития внутренних качеств актеров».

Подразумевает ли интерес Любимова ко внутренним качествам актеров, что он последователь “метода” Станиславского? Самого Станиславского – да; а вот метода – не совсем.

«Создание своего театра было бунтом Станиславского против искусственности и черствости, модных в театре на рубеже веков. Внутренний мир актеров стал той самой недостающей, но необходимой правдой, на которой он концентрировался. Искусство всегда выигрывает от такого диалектического подхода, но, если слишком сильно сосредотачиваться на внутренних ощущениях, техника подачи голоса, владение телом и сценическое движение отходят на второй план. Мы же стараемся соблюдать баланс между физическим и психологическим в работе актера».

«В широком смысле Станиславский - наше вдохновение. Его важнейшим вкладом в искусство было изречение о том, что театр всегда должен экспериментировать, совершенствоваться, меняться в постоянном поиске правды. Мы, следуя его примеру, пытаемся создать живой театр, способный иметь дело с тем, что предлагает наш век».

Публика согласна; она устала от стилизованного реализма, покрытого слоями традиций и десятками лет повторов – его символизирует Московский Художественный театр. Билеты на Таганку получить намного сложнее, чем в любой другой драматический театр Москвы. Причем этот энтузиазм не ограничивается молодым, своенравным и интеллектуальным зрителем. Так в прошлом году театр на Таганке стал самым посещаемым среди делегатов Двадцать третьего съезда партии.

Примечания

[1] В английском тексте фамилия Н.Л.Дупака передана с ошибкой (Dubok). Здесь и далее примечания переводчика.

[2] В оригинале статьи название пьесы Брехта искажено («The Good Woman of Setzaun ).

[3] Off-Broadway – о спектаклях, поставленных в театрах, уступающих по вместимости бродвейским (до 500 мест) и менее коммерческих.

[4] Американский журналист Джон Рид был не раз обвинен в «антиамериканской деятельности» за выступления против Северной «русской» кампании и в защиту Октябрьской революции, по подозрениям в шпионаже и пр. Свои наблюдения и трактовку событий русской революции он отразил в книге «Десять дней, которые потрясли мир».

Перевод и примечания Марии Даниловой, студентки ОП «Филология» НИУ ВШЭ (куратор практики от Проектной лаборатории по изучению творчества Ю.П. Любимова и режиссерского театра XX - XXI вв. Серафима Маньковская).