Состоялся круглый стол «Косвенный трансцендентализм в советской философии: от истории философии до кибернетики»
5 ноября 2021 г. на базе Научно-учебной лаборатории трансцендентальной философии прошел круглый стол, посвященный судьбе трансцендентальной традиции в советской философии и тем практикам “обхода” фактического запрета на отличные от “диалектического материализма” оптики, которые использовались советскими философами начиная с “Оттепели”. В ходе круглого стола были обсуждены исторические истоки возникавшего при этом “косвенного трансцендентализма” в дореволюционной и раннесоветской философии, а также компаративные аспекты “переоткрытия” советскими философами (Э. Ильенковым, П. Щедровицким, И. Новиком, В. Штоффом и др.) кантианской проблематики через обращение к истории философии (Б. Спинозе и Г. Лейбницу) или к философской интерпретации кибернетики.
Во вступительном слове Анна Ерошенко, стажер-исследователь НУЛ “Трансцендентальной философии”, отметила, что ключом к пониманию "косвенности" советского трансцендентализма является трансформация кантовского вопроса о сознании в ХХ веке под влиянием философии К. Маркса. В частности, проблемой “косвенности” сознания занималась европейская и американская философия кибернетики (Н. Винер, А. Китон, Ж.-П. Дюпуи). Ее положения находят много общего с рассуждением Э. Ильенкова об общем и различном в “дефектности” машины и человеческого сознания, обучающихся по-разному, однако в равной степени невозможных без обучения.
Даниэла Стейла, профессор Туринского университета, открыла круглый стол докладом об интерпретации учения Спинозы в дореволюционной материалистической философии в качестве принципа не-редуктивного материализма. В докладе было показано, каким образом интерес к Спинозе развивался от Н.Г. Чернышевского до А.А. Богданова и Г.В. Плеханова. Особое внимание было уделено противопоставлению спинозианства учению Декарта, спору деборинистов и механистов, дискуссии о возможности или невозможности рассматривать оппозицию реального и нереального, приводящей к концепту неполной реальности, роли личности в истории с точки зрения материалистической философии.
В дискуссии сравнивались позиции А.А. Богданова и Г.В. Плеханова, в том числе отмечалось, что позиция Плеханова оказывается более тонкой, поскольку включала в себя попытку понять механизм отношений между субъектом и объектом и сохраняла некоторое пространство для самостоятельной роли субъекта. Были поставлены вопросы о рецепции спинозианского не-редуктивного материализма в деятельностном подходе А.Н. Леонтьева (А.Н. Дмитриев) и о возможности сравнивать рецепцию русскими авторами конца XIX-начала ХХ вв. материализма Спинозы с их рецепцией позитивизма О. Конта (А.А. Ерошенко). Также была затронута терминологическая проблема отождествления в современных исследованиях трансцендентализма с метапозицией (Д. Стейла), а материализма - с вопросом об объекте, так что нарушается материалистический тезис о корреляции субъекта и объекта и возникает возврат к каузальности (Д.Э. Гаспарян). Наконец, был поднят вопрос о сложности связывать материализм Плеханова и Богданова не только с идеализмом, но и с марксизмом, поскольку оба автора не обращаются к концепту труда, в то время как в марксизме он предстает в качестве реального решения проблемы перехода идеального в материальное и наоборот (А. Майданский).
Доклад Александра Дмитриева, ведущего научного сотрудника ИГИТИ им. А.В. Полетаева НИУ ВШЭ, был посвящен философскому кругу, сложившемуся в дореволюционном Юрьеве в связи с проблемами статистики и идеями арифмологии. Этот круг находился под влиянием логики А.Тренделенбурга, взаимодействовал с Московской математической школой и специфическим образом полагал философию математики в основу консервативной идеологии. Несмотря на это, работа основных авторов школы (О. Тейхмюллера, Н. Бугаева, Н. Некрасова) может рассматриваться как та социально-математическая “подкладка”, которая предшествовала интересу советских философов к кибернетике в 1960-е. По мнению докладчика, на вопрос, была ли эта работа трансценденталистской, следует ответить, что, хотя она не являлась таковой в прямом смысле, косвенно она создала основу для Московского методологического кружка, в том числе для творчества Э. Ильенкова. Эта роль Юрьевской философии математики открывает в истории советской философии большую сложность, чем простое противопоставление сталинской философии - новой “оттепельной”.
В докладе Янины Пруденко, куратора Открытого архива украинского медиаарта, рассматривались сферы, с которыми могла взаимодействовать советская кибернетика, а также влияние ограниченности этого взаимодействия на особенности проявления кибернетики в философском контексте. Так, хотя первоочередной сферой, для которой предназначались кибернетические разработки, была засекреченная военная промышленность, их интенсивность их теоретического развития многократно превышала скорость и возможности их реального внедрения в практику. В силу этого кибернетика становилась полем для интеллектуальной и творческой рефлексии, одновременно и основанным на специальных оптике и аналитическом инструментарии, и обнаруживающим их самозамкнутость, герметичность, невозможность их верификации и обновления.
В докладе Александра Кочековского, аспиранта Школы философии и культурологии НИУ ВШЭ, было предложено сравнение двух способов философской концептуализации искусственного интеллекта - основанного на его онтологизации или на метафоризации. В качестве материала, ярко проявляющего эту дихотомию, в докладе была рассмотрена интерпретация кибернетики в контексте работы французского “Центра исследований по прикладной эпистемологии” (CRÉA) в 1980-е гг. Центр, развивавший своеобразное взаимодействие аналитической философии и структурализма, понимал кибернетику как метафоризацию принципа самоорганизующихся систем и как часть методологии исследования социальных и экономических проблем. В этом интерпретация кибернетики авторами Центра сближалась с интерпретацией символического обмена у советских философов - например, у Э. Ильенкова. Доклад показывал, каким образом критика CRÉA в 1990-е гг. показывает общие для французского и советского структурализма точки, уязвимые с точки зрения более поздней философии искусственного интеллекта (понимающей свой предмет не как метафору, а как самостоятельную проблему).
Основной темой заключительной дискуссии стала актуальность или анахроничность “косвенного трансцендентализма” как слишком тесно связанного с искусственными ограничениями в работе советских философов. Участники круглого стола выразили надежду на дальнейшее продолжение дискуссии.