Как студенты "читают" спектакль Серебренникова

Мы живем в эпоху плюрализма театральной культуры. Вот почему на майноре "Театр с нуля", разработанном сотрудниками Проектной лаборатории по изучению творчества Ю.П.Любимова и режиссерского театра НИУ ВШЭ, студенты знакомятся с очень разными типами театра, с работами режиссеров с разным театральным почерком. Думают о театре, говорят о театре, пишут о театре. Лучшие работы студентов размещены на странице лаборатории. Они вполне заслуживает этого - читать их не менее интересно, чем отклики на спектакли ведущих критиков. На этот раз собрание студенческих рецензий пополнили размышления о спектакле Кирилла Серебренникова "Лес". И хотя с момента выхода этой работы режиссера прошло немало времени, читая эти театральные эссе, понимаешь, как современен этот спектакль.

Спектакль "Лес". Реж. К. Серебренников. Буланов - Юрий Чурсин.

Фото © Екатерина Цветкова. МХТ им. А.П.Чехова

Приводим фрагменты из нескольких рецензий:

В спектакле «Лес» Кирилл Серебренников (как и во многих последующих своих работах) занимается «осовремениванием» текста Островского, написанного в 1870 году. Однако режиссерский подход базируется на парадоксе — есть сюжеты, которые при переносе в разные эпохи вовсе не теряют свой смысл, а лишь укрупняют и уплотняют его. Таким образом, любители обвинить Серебренникова в «извращении» классики или переписывании классических текстов на свой лад ошибаются — чем больше режиссер меняет в антураже и сценографии спектакля, тем ближе он подбирается к сути произведения. 

Максим Мальков "В каком лесу блуждают гурмыжские и улиты"

Удивительно, как режиссеру удалось оставить текст почти нетронутым, но при этом превратить пьесу в современную постановку. Речь персонажей уже не высокопарна, а комична. Больше нет почтенных «с» в конце фраз, хотя, на мой взгляд, они придавали бы слогу еще большей комедийности. Во многом осовремениванию пьесы поспособствовал визуальный ряд. Актеры одеты по союзной моде: джинсы клеш, короткие платья, кожаные жакеты. Все это контрастирует, но и гармонично сочетается с шиком фраков, шуб и дорогих платьев Гурмыжской. Песни Высоцкого под гитару, детский хор и знаменитая в Союзе «Беловежская пуща» позволяют еще глубже прочувствовать дух времени. Фотообои с изображением леса, домашний советский интерьер с радиолой, хрустальными люстрами и широкими креслами сменяется уличными лавочками и детскими качелями, а в финальной сцене — залой, которая больше походит на буфет в пансионате. Совсем не так представлено пространство в пьесе Островского и современный интерьер тоже отличен от сценического. Но в этом и кроется парадоксальность постановки— пространство и истории героев кажутся нам знакомыми, а чувство, что ты сам мог оказаться в похожей жизненной ситуации, не покидает весь спектакль. Интересны и переходы между сценами . Герои могут, не меняя локации, переходить к следующему эпизоду. Декорации, занавес и музыка будто живут своей жизнью и как бы подталкивают персонажей к переходам к новым репликам. Иногда то же самое делают сами актеры. Они проникают в еще не законченную сцену, ненавязчиво намекая, что стоит переходить к следующей. Пространство в спектакле неоднозначно. Так, первая встреча Счастливцева и Несчастливцева внезапно переносится в привокзальный бар, а разговор ключницы Улиты и Счастливцева напоминает романтическое свидание в парке. Такая трансформация пространства привносит новое в характеры персонажей и создает отвлеченную, более живую атмосферу.

Лола Самеева "Непроходимый "Лес" Серебренникова

Топос у Островского очень классический — некая дворянская усадьба, лес — кажется, что в этом же месте, стоит только отойти на пару вёрст, томится Соня из “Дяди Вани” и мучаются с Митрофанушкой многочисленные учителя. Топос Серебренникова — тоже очень классический, только сравнивать нужно уже с советскими фильмами: это такая квартира в сталинской высотке, где по соседству пьёт чай Агнесса Ивановна из “Курьера” и куда ведёт в гости Костика Рита из “Покровских ворот”. Эта квартира — шкаф, пропахший нафталином и полный хрусталя. Хрусталя на сцене мы не увидим, но шкаф будет: огромный, вмещающий в себя детский хор, пышнотелых поварих, мафию в кожаных пиджаках, родственничков, которые так и норовят пожаловать, напудренных соседок с похоронным венком, служанку-наушницу и прочие прелести быта и представляя собой и телевизор, где крутят концерты, и телефон, по которому звонят с угрозами, и дверь на кухню, и дверь в мир.

София Герасимова "Хронотоп в спектакле Серебренникова "Лес""

Одной эпохой советского застоя действие, впрочем, не ограничивается. Восмибратов и его сын появляются на сцене в коричневых кожаных куртках и темных очках - довольно очевидная отсылка к образу бандитов из 90-х. К слову, как и у Островского, поступают они тоже «по-бандитски»: Восмибратов не упускает случая обмануть Гурмыжскую, недодав тысячу рублей и забрав расписку, в которой Раиса Павловна по собственной безалаберности заранее пишет, что все деньги ею сполна получены.

Но и на девяностых Серебренников не спешит останавливаться. В финале спектакля, на свадьбе Гурмыжской с Булановым жених произносит (инаугурационную) речь: «…господа, в самом скором времени само дело будет говорить за меня; вы увидите наше имение в цветущем положении». «...я очень близко к сердцу принимаю не только свои, но и общественные дела и желал бы служить обществу. Поверьте, что вы найдете во мне самого горячего защитника наших интересов и привилегий». Пожалуй, не составит большого труда распознать в этом фрагменте аллюзию на речь действующего в 2004 г. (и, к слову, в нынешнем 2020-м тоже) президента РФ. Именно этот монолог Буланова становится неким мостом из «бандитских» 90-х в «стабильные» 00-е. Так Серебренников утверждает актуальность проблематики пьесы и спектакля. Лес, с одной стороны, - нечто единственно ценное, что у нас осталось, хотя на самом деле даже его мы размениваем и остаемся с пеньками. С другой - это символ мрачной, несвободной жизни, которая остается без изменений в течение трех эпох и нет никакой надежды, что что-то изменится.

Светлана Максимова "Погребальный венок вместо свадебного венца"