Звук голоса: об ушедшей от нас Майе Туровской

Жалуясь на огромный документооборот, с которым люди многих профессий имеют дело сегодня, мы даже не представляем себе, каким он был 30-50 лет назад. Сколько, например, бумаг заполнялось в театре. В разных жанрах. Процент бессмысленных подсчитывать не будем. Зато сколько осталось необходимых и часто до сих пор не прочитанных или недопрочитанных. Например, огромное количество стенограмм.  Только фиксирующих обсуждение спектакля “Владимир Высоцкий” в Театре на Таганке их осталось как минимум семь. Перед нами одна из них, от 15 июля 1981 г. Момент сложный: близится годовщина смерти поэта и актера, спектакль уже готов, нужно играть на публику, но, похоже, наверху разрешать его не собираются. Атмосфера обсуждения напряженная. Запись сохранила список выступавших – вот он, в том виде, в каком указан в стенограмме: Б. Ш. Окуджава – поэт, А. А. Аникст – доктор искусствоведения, профессорБ. А. Можаев – писатель, С. П. Капица – доктор физ.-мат.наук, М. П. Еремин – доктор филологических наук, К. Л. Рудницкий – доктор искусствоведения, М. И. Туровская – доктор искусствоведения, Б. А. Ахмадулина – поэт, Т. М. Бачелис – доктор искусствоведения, М. Я. Маров – доктор физ.-мат.наук, Ю. П. Любимов – гл.режиссер театра.Читая, можно прислушиваться к голосам.Сегодня послушаем Майю Туровскую. (Не забудем, что это устная спонтанная речь.)(Иногда ее голос будет перебиваться голосом Ю.П.Любимова – режиссер вступает в диалог со всеми выступающими).

© Журнал "Сеанс"

“М. И. Туровская – доктор искусствоведения.   

          Несколько деловых слов.

          Не буду повторять явную всем мысль о крайней необходимости этого спектакля, для всех. Потому что существует действительно явный для нас, тотальный разрыв между Высоцким, как он существует в стране на магнитных пленках и скудно – на пластинках.

Это нонсенс, который спектакль заполнил, и кому, как не Таганке, это было сделать!

Совершенная необходимость спектакля, следовательно, не вызывает сомнений.

          Хочу сказать о том, что мы много раз видим на Таганке, когда приходим в момент, когда спектакль существует еще в полуразобранном виде, что-то еще не слажено, что-то еще не звучит, а потом приходит магический момент, когда все выстраивается – и спектакль идет по возрастающей.

Мне кажется, в  данном случае здесь все существует в потенции; спектакль структурирован для меня совершенно ясно и четко, и в нем происходит процесс нарастания.

Он существует в русле того, что делала Таганка раньше, и возвращение к этому после того, как Таганка занялась несколько другим, очень приятно.

          Спектакль делается на ряде циклов, как это было и в поэзии Высоцкого, и эти циклы составляют эпизоды.

          Мне кажется, если сокращать, то речь идет не о том, чтобы выбрасывать тот или иной комплекс или цикл из спектакля.

          Я не могу сказать, что для меня начинается спад там, где идет тема военная. Действительно, есть какая-то растянутость, но это связано с самой поэзией Высоцкого. Здесь можно что-то сделать. А сокращение должно быть сделано внутри каждого цикла.

          Мы знаем, что Высоцкий писал циклами. Происходит проворот внутри каждого цикла.  Вы выбрали цикл, а потом снова и снова повторяете, в то время как нужно выбрать ударные и лучшие вещи в каждом цикле.

          Начало смотрится легко, потому что это начало спектакля, это первые “блатные” песни. И это необходимо. Дальше, когда начинается круговращение во второй половине спектакля, они воспринимаются труднее. Поэтому отбор нужно проводить в каждом цикле, отбирая самое ударное и лучшее.

          Прием с Гамлетом мне кажется удачным и интересным, и голос Высоцкого, когда он читает монолог, это прекрасно, потому что это вторгается в ткань поэзии. Но сам этот прием растянут. Вы возвращаетесь каждый раз к нему, в то время, как он должен быть сделан отчетливо, как бы на пуантах, приподнято, возвышенно, а не каждый раз возвращением, довольно настойчивым.

          О дозировке знакомого и незнакомого. Для меня, как для человека, слышавшего много, здесь все равно много незнакомого, много интересного, информативного, как теперь модно говорить. Дозировка между тем, что зритель знает, что уже привычно, популярно, и новым – это существенная вещь для спектакля. Вещи популярные должны быть в определенной дозе. Закон восприятия таков, что не всегда приятно слышать новое. Поэтому этот закон дозировки должен быть очень выверен. Дайте знакомое, а дальше –

новое. Я не развиваю эту мысль, говорю очень общо, но думаю, что это понятно.

          Почему спектакль идет по нарастающей? Потому что он идет от знакомого к незнакомому. От того раннего “блатного” Высоцкого через “бытового” Высоцкого, которого мы знаем, идет к тому новому Высоцкому, который открывается для зрителя.

          Он не был сатириком обличающим, он был человеком, который искал в себе самом и находил все эти внутренние противоречия, трагизм существующего, для себя.

          Тема смерти не может не быть, потому что она присутствовала у Высоцкого, как у всех…

(Ю. П. Любимов. К сожалению, не у всех. Некоторые думают, что они бессмертны…) 

          У поэта это даже тема судьбинности.

(Ю. П. Любимов. У нас считается даже неприличным видеть себя в этом смысле, думают, что бессмертны, и часто ведут себя очень странно, если не сказать безобразно. Если бы думали о смерти больше, думаю, что многих безобразий не было бы. Такие вопросы необходимо ставить, мне кажется).

          Может быть, эту тему тоже на пуантах нужно провести, она в последнем эпизоде несколько опустилась. Нужно начать это несколько раньше, как предчувствие.

          В конце … ощущение: внутренняя жизнь трагична, показана по-настоящему у незримого Высоцкого. Это замечательно, это то, что делает тон спектаклю.

          Прав Капица, который сказал, что много финалов. Много раз есть ощущение, что вы выходите на мощную заключительную коду. Я понимаю, что это трудно, но здесь повторение.

(Ю. П. Любимов. Это не мы, это он, он все время поет как в последний раз).

 

          И все равно...

          Если это ужатие сделать, стройней выстроить каждый эпизод, будет стройнее цикличность, которой сейчас не видно из-за многочисленности повторов. Все это будет красиво и спектакль будет таким, каким должен быть”.

 

          Несколько уточняющих слов о Майе Туровской.

Сегодня, в конце 2010-х, человек, не придставляющий себе масштаба всего сделанного ею, может решить, что это человек 1960-х. Действительно, в 60-е ею было сделано очень много. Чего стоит только участие в работе над легендарным фильмом М.Ромма «Обыкновенный фашизм» (1965). Над сценарием она работала вместе с и Ю. М. Ханютиным (1929 – 1978) и М.Роммом. Однако только в 60-е Майя Туровская не уместилась. Идеи, появившиеся во время работы над “Обыкновенным фашизмом”, “выстрелили” в 90-е, когда была задумана, а потом осуществлена знаменитая выставка “Москва-Берлин”. Сама Майя Иосифовна рассказывала об этом так:

“Работа над выставкой "Москва--Берлин" заняла годы, и у нее не одна история — у каждого из участников своя. Моя собственная началась более тридцати лет назад, когда мы с покойным Юрием Ханютиным смотрели в Госфильмофонде старые немецкие киноленты. Нам пришла мысль о фильме, мы пошли с ней к Михаилу Ромму — и в итоге летом 1966 года на экраны вышел "Обыкновенный фашизм".
       Мы мечтали об аналитической картине. Ромм же говорил, что мы хотим сделать фильм для тысячи людей, а он — для миллионов, и он был прав, конечно. Сопоставление России и Германии интересовало его в последнюю очередь.
       Но идея показать то, что мы сами увидели и поняли тогда, не оставляла нас, хотя, конечно, была нереальной.

Мне удалось это сделать уже после смерти Юры, на Московском кинофестивале 1989 года. В сотрудничестве с Кириллом Разлоговым, Артемом Деменоком и Екатериной Хохловой мы подготовили большую сравнительную ретроспективу советских и нацистских фильмов. Сделать это можно было только в России, Германия к такого рода сопоставлениям не была готова. Выставка в Берлине подтвердила: сопоставление социализма с национал-социализмом для немецкого культурного сознания невозможно.
       Между тем это сопоставление необходимо”. А потом была выставка. (Подробно прочитать о ней можно на страницах архива газеты “Коммерсант” (https://www.kommersant.ru/doc/12182).



© 2006-2019 kino-teatr.ru

Время между 60-ми и 90-ми у Майи Иосифовны было заполнено и многими другими проектами. В 70-е вышла ее книга Герои"безгеройного времени" (заметки о неканонических жанрах) (М.: Искусств, 1971). В 80-е – книга о Брехте (“На границе искусства. Брехт и кино, 1985)  многочисленные статьи Майи Туровской о театре и кино  составили книгу “Памяти текущего мгновения: очерки, портреты, заметки”. М.: Сов. писатель, 1987). В 90-е – книга об А. Тарковском (“7 ½, или Фильмы Андрея Тарковского”. М.: Искусство, 1991). И хотя с 1992 года она жила в Германии, в России продолжали выходить ее работы.“ О Чехове и Бродском” (“Зарубежные записки”, 2009, № 20), о стихах Бродского, включающих в себя диалог с Чеховым, о сходстве ихповеденческих стратегий (http://magazines.russ.ru/zz/2009/20/tu13.html). В 2012-м – вышла ее статья “Когда боги смеются” («Сеансе» № 47/48, https://seance.ru/blog/kogda-bogi-smeyutsya/), посвященная знаменитому немецкому актеру Густафу Грюндгенсу. Впрочем, она писала не только об искусстве – в этом легко убедиться, прочитав ее статью о middle middle - “советском среднем классе” (“Неприкосновенный запас”, 2002, №1 (21).

Уже живя в Германии, она сравнивала существование в советской России и в Европе (http://magazines.russ.ru/nz/2002/21/tur.html).

И всегда работала со смыслами.

Публиковалась она и в немецких изданиях. Так, в «Новой цюрихской газете» (Neue Zürcher Zeitung. 13.12.2002) вышла ее статья, посвященная Ю.Любимову и Д. Боровскому.

Написанного много. Мы перечислили далеко не все. И главное, она работала со смыслами. А это не так часто встречается.

© 2006-2019 kino-teatr.ru
И все же, как писала сама  Майя Иосифовна в предисловии к своей книге “Памяти текущего мгновения: Очерки, портреты, заметки”:

“… до бумаги не дошло куда больше, чем здесь представлено в виде заготовок или конспектов темы: объем не осуществленного в жизни человека вообще гораздо больше, чем успевает осуществиться…”