Семинары лаборатории

Бенджамин Брунинг предлагает пресуппозиционный подход к принципам теории связывания, опираясь на работы (Heim 2007, Sauerland 2013, Bruening 2014, Schlenker 2005). Он показывает, что такой подход справляется заметно лучше со значимо большим объёмом данных нежели синтактико-прагматический подход Тани Райнхарт и подходы связывания-как-передвижения или связывания-как-согласования. Вопреки Райнхарт, которая разделяет собственно связывание и кореференцию, п(ресуппозиционные)-принципы связывания регулируют и собственно связывание, и кореференцию. Презуппозиционность же позволяет учитывать случаи исключений из принципов, которые вслед за Зауэрландом рассматриваются как случаи непроекции пресуппозиции в фокусные альтернативы. 

Вот пример п-принципа (А): Локальный анафор пресуппонирует, что он соозначен с именной группой в аргументной позиции, которая предшествует ему и фазово-командует им в его локальной области.

Мне нравится статья Брунинга (как и сам Брунинг), но не до конца понятно всё ли в порядке с модулярностью в п-принципах. Модулярность подразумевает, что каждый модуль грамматики оперирует собственными примитивами и не оперирует примитивами других модулей. Общение между ними производится правилами озвучивания на интерфейсах, которые, например, переводят синтаксические структуры в семантические объекты, чтобы те дальше могли между собой компонироваться. Здесь же мы имеем случай пресуппозиции (семантический объект), которая затрагивает не (только) условно-истинностные объекты, как любая нормальная пресуппозиция, но и синтаксические понятия (ИГ, аргументная позиция, предшествование, фазовое командование, локальная область).

Я предлагаю нам обсудить идеи из статьи Брунинга, чтобы разобраться в его аргументации.

Доклад посвящен интерпретации эпистемических наречий (может быть, наверно и т. д.) в общих вопросах, маркированных интонацией, вроде (1).

(1) Наверно, Вася дома?

Произнося (1), говорящий не поднимает вопрос о том, является ли то, что Вася дома, вероятным. Скорее, он (i) поднимает вопрос о том, дома ли Вася, и одновременно (ii) сигнализирует, что то, что Вася дома, является вероятным с его точки зрения.

Комбинация любой из существующих теорий интерпретации вопросов с анализом эпистемических наречий как операторов, вводящих квантификацию по возможным мирам, не предсказывает нужную интерпретацию для (1). Я предложу набросок решения этой проблемы, отталкиваясь от предположения, что эпистемические наречия имеют более сложную семантику. Мой анализ выполнен в рамках inquisitive semantics (Ciardelli et al. 2019).

В русском языке есть так называемые фокусные это-клефты (Теперь я знаю, что [это ты]F украл деньги). Существует два основных вида анализов это-клефтов: моноклаузальный (Junghanns 1997, Kimmelman 2009) и биклаузальный (Burukina, Borise, den Dikken 2020). Гибридный анализ предлагается в (Reeve 2012). 

В (Kimmelman 2009) и (Пекелис 2019) элемент это рассматривается как фокусная частица. В настоящем докладе мы несколько подробнее обсудим свойства это-клефтов и попробуем показать, почему их следует считать моноклаузальными.

Та же фокусная частица, согласно Пекелис, может использоваться и в частных вопросах (Куда это ты собралась?). Такие частные вопросы обладают рядом нетривиальных семантических свойств, в чём-то схожих со свойствами nonstandard wh-questions, рассмотренных в таких работах, как (Obenauer 2004).

В исследованиях приименных посессивных конструкций (посессивов) нередко высказывается идея, что посессивы тесно связаны с определённостью (Woisetschlaeger 1983; Barker 2000; Dékány 2021:188-190). В частности, про саксонский генитив в английском (Mary’s giraffe) Крис Баркер утверждает, что именная группа с посессивом всегда определённая при определённом посессоре (Barker 2000). Лиз Коппок и Дэвид Бивер (Coppock & Beaver 2015) показывают, что это справедливо только для аргументных позиций, а в предикативной позиции посессивные ИГ не маркированы по определённости. Схожие дискуссии имеют место в уралистике в отношение уральских “дискурсивных” посессивов. Здесь, однако, исследователи и исследовательницы либо настаивают на том, что уральские посессивы имеют сугубо посессивную семантику и не грамматикализуются в детерминаторы (Nikolaeva 2003; Fraurud 2001; среди прочих), либо доказывают, что посессивы грамматикализовались в детерминаторы, но утратили посессивную семантику в процессе (É. Kiss & Tancsos 2018; Halm 2018; Логвинова 2019; Михайлов 2021). Таким образом, открытым остаётся вопрос о существовании определённых посессивов, т. е. показателей, которые совмещают в своей семантике ингредиенты определённого детерминатора и посессива. Я представлю аргументы в пользу того, что определённые посессивы существуют в казымского диалекте севернохантыйского языка (< хантыйские < уральские; ХМАО−Югра). При этом определённые (“ассоциативные”) посессивы не ограничены в выборе посессивного отношения, в отличие от собственно посессивов, которые описывают только собственно посессивные отношения (“inherent R” по Partee & Borschev 2003) и не маркированы по определённости. В докладе я представлю формальный анализ обоих типов посессивов и обсужу перспективы дальнейших исследований определённых посессивов.

На семинаре мы обсудим подходы к номинализациям в свете недавней книги Джима Вуда (Wood 2023 ``Icelandic nominalizations and allosemy’’), в которой предлагается анализ номинализаций через сложные вершины, которые собираются в синтаксисе напрямую, а не через вершинное передвижение в построенной фразовой структуре.

Также мы постараемся предложить пару аргументов за подобный подход к событийным номинализациям в русском языке, основываясь на поведении “высоких” дативных ИГ (Boneh, Nash 2017) и русского префикса пере- (Пазельская, Татевосов 2008; Татевосов 2020)

I will discuss argument-structure alternations achieved via noun incorporation in Chukchi (Chukotko-Kamchatkan) and show that while the result of noun incorporation is one morphophonological word, the process is better analyzed as pseudo noun incorporation (Massam 2001), since the incorporated nominal is an nP/dP. The patterns are derived by base-generating incorporated material inside VoiceP and proposing that VoiceP forms a unit that can be pronounced as one prosodic word if its integrity is not disrupted. This provides new evidence for approaches that map phases onto prosodic categories (Kratzer & Selkirk 2007, Compton & Pittman 2010, Weber 2020, a.o.).

В языках мира довольно часто встречаются нулевые модальные операторы. Например, в русских дативно-инфинитивных конструкциях, типа "Мне завтра рано вставать.". Существуют работы, в которых подробно обсуждается модальная сила и флейвор таких операторов (e.g.[Моргунова 2021] для русского).
В хантыйском есть аналогичная конструкция с нефинитной формой глагола, которая в вопросительным словом интерпретируется как риторический вопрос.
(1) хуԓта мăн-т-аԓ вө-ԓ
    куда идти-NFIN.NPST-3SG быть-NFIN.NPST[3SG]
     ‘Поневоле, куда деться (куда хождение=его есть)’ [Соловар 2014].
Интерпретация этой конструкции как риторического вопроса затрудняет выявление свойств модального оператора, так как контексты, которые считаются тестовыми для определения  модальности, просто несовместимы с риторическими вопросами.
Мы в докладе расскажем про два теста, которые нам всё-таки удалось придумать. Один скорее синтаксический, а другой скорее семантический. С помощью них мы докажем что в хантыйских нефинитных риторический вопросах типа представленного выше на самом деле неэпистемическая модальность возможности.

Гортанная смычка часто встречается в языках, в которых не является контрастивной и не считается фонемой. Примечательно, что в таких языках она появляется не в случайных местах: например, в начальной инициали (рус. ʔАмерика) или инициали ударного слога (нем. Theʔáter). В славянских языках заполнение инициалей гортанной смычкой ведет себя по-разному: в русском языке она заполняет пустые начальные инициали, но его способна заполнить и согласная предлога (рус. [ʔамерика], но [вамерику]); в болгарском же согласная предлога не может занять пустую инициаль, что видно по ее оглушению (бол. [fɁamerika]). Чешский язык не похож ни на русский, ни на болгарский: в нём гортанная смычка находится среди стратегий заполнения любых пустых инициалей, не только начальных, и может встречаться на стыке морфем (чеш. [Ɂoral] `пахал’; [s-Ɂoral] `пахал вместе’). Доклад посвящен обзору вариаций вставки гортанной смычки в славянских языках и связи этого явления с начальной позицией. Также я предложу анализ в рамках Strict CV-фонологии, главная идея которого в том, что начальная гортанная смычка появляется в нелицензированных инициалях.

В языках мира распространено дифференциальное объектное маркирование — морфологическое противопоставление в маркировании прямого объекта в зависимости от семантических и прагматических, или синтаксических причин. Это явление присутствует и в тюркских языках, в частности в якутском языке, описанном в работе (Baker, Vinokurova 2010). Их описание использовалось в аргументации падежной теории согласования (Preminger, 2014).

Мы представим данные из говоров якутского языка сс. Хатырык (Столбы) и Кентик (Харыялах). Картина окажется гораздо сложнее, чем описано в B&V. Во-первых, одушевлённость оказывается важным фактором: одушевлённые ИГ маркированы всегда, независимо от референции, кроме тех случаев, когда они находятся в сфере действия ограниченного класса модальных предикатов, тогда имеет место ДОМ по референтности, который уже был описан прежде для неодушевлённых имён. Во-вторых, в противоречие B&V и в отличие от турецкого (von Heusinger, Kornfilt 2005) и татарского (Lyutikova, Pereltsvaig 2015), немаркированный объект может быть отделён от глагола, прежде всего фокусированными ИГ. В-третьих, структура ИГ может быть отдельным фактором. В одинаковых контекстах нереференциальные ИГ с неопределённым местоимением маркированы, в то время как голые ИГ, без такого местоимения, не маркированы.

В докладе мы рассмотрим эти данные и сделаем наброски анализа.

В 9-10 вв. н.э. еврейскими книжниками (масоретами) были проставлены по всему тексту еврейской Библии специальные значки (акценты), призванные обеспечить правильное чтение нараспев священного текста в синагоге. Мелодия чтения была призвана помочь слушающему в правильном понимании текста, т. е., прежде всего, отразить его синтаксис. 

После исследований Уильяма Уикса (Wickes 1881, 1887) стало общепризнанным, что масореты проставляли свои значки по следующему алгоритму: библейский «стих» делится на два полустишия, каждое полустишие – на две половинки, каждая из половинок – еще на две половинки и т.д., пока мы не дойдем до уровня элементарных коротких словосочетаний. Иерархия масоретских акцентов отражает эту «последовательную дихотомию». Нельзя не заметить сходство масоретской «последовательной дихотомии» с грамматикой непосредственно составляющих (за тысячу лет до Хомского!). 

В докладе М.Г. Селезнева, который состоится на совместном заседании НУЛ по формальным моделям в лингвистике и НУГ «Еврейская Библия (Ветхий Завет): язык, текст, история интерпретации», будет подробнее рассказано про масоретскую «последовательную дихотомию» и ее кодирование библейскими акцентами. Особый интерес для нас представляет вопрос о том, каковы были синтаксические представления и интуиции масоретов (отраженные в акцентуации, но ни в одном масоретском трактате нигде и никогда не выраженные).

Будет представлена созданная докладчиком программа, анализирующая акцентные значки еврейской Библии и строящая на основании этого анализа «деревья НС» для всего корпуса библейских прозаических текстов.

На семинаре я расскажу про эллипсис глагольной группы в русском (или же его отсутствие). Основной фокус будет на полемике между анализами основанными на Verb Stranding VP Ellipsis (VVPE, работы Веры Грибановой) и Argument Ellipsis (AE, работы Джона Бейлина и Идана Ландау). Если успеется, может быть, обсудим взаимодействие этих анализов с некоторыми морфологическими фактами русского языка.

Русские числительные богаты на деривации: от одного слова пять можно образовать, например, групповое числительное пятеро, имя цифры или группы пятёрка и даже прилагательное для основания системы счисления — пятеричная. Можно заметить, что в некоторых, но не во всех деривациях участвует суффикс -ер-: пят-ер-о, пят-ёр-ка но дво-е, двой-ка; девят-ер-ичный, но десят-ичный. 

Наносинтаксический анализ образования трех перечисленных форм (под кодовыми названиями групповая, имя цифры, имя системы счисления) приводит к обнаружению четырёх разных размеров корней числительных в русском языке. Доклад посвящен (а) обоснованию такого количества видов корней, (б) попытке построения семантической интерпретации вершин, которые появляются в нашей модели деривации числительных, и (в) сравнению русской системы с украинской, где наблюдаются все те же самые экзотические формы, которые тем не менее могут быть подвергнуты такому же анализу с минимальными изменениями.

AAE (эффект анафорического согласования) - обобщение, запрещающее в том или ином виде согласование с анафорами. В докладе будет показано, что эффект этот эпифеноменален и источники его разнообразны: от существительной вершины в анафоре, видной морфологически, до дефектных морфологических парадигм.

Pancheva (2006) утверждает, что для компаративов в ряде славянских языков необходимо постулировать 2 возможных структуры: в конструкции с союзом (выше, чем (был) Антон) сравнительная вершина подчиняет полную клаузу, а в конструкции вида выше Антона — только малую клаузу.

В докладе я покажу, почему этот анализ не подходит для адвербиальных компаративов (Я прыгаю выше, чем Антон/выше Антона). Главное основание — двусмысленность в примерах вида Я люблю маму больше папы (“Я люблю маму больше, чем папа любит маму” vs “Я люблю маму больше, чем я люблю папу”), которая не могла бы возникнуть в структуре с малой клаузой. Также я предложу, как адаптировать имеющиеся подходы к синтаксису компаративов к наречиям и расскажу, как можно смоделировать семантику адвербиальных компаративов через модификацию события, аналогично Drummond & Shimoyama (2016).

В терском кумыкском наблюдается следующая алломорфия показателя множественного числа: -lar- в номинативе, локативе и аблативе, -la- в аккузативе, генитиве и дативе. Подобная формулировка вскрывает ABA паттерн в именной парадигме в терском кумыкском: определенное свойство (-lar- как экспонент множественного числа) разделяется не-непрерывной частью парадигмы (принимая частичную иерархию падежей NOM<{ACC,GEN,DAT}<{LOC,ABL}; Caha 2009; Zompi 2017).

В докладе мы (а) покажем, что алломорфия не сводима к независимым фонотактическим ограничениям в терском кумыкском; (b) дадим анализ алломорфии множественного числа как АВВ, где A это -lar-, а B это -la<r>-, где <r> — плавающий сегмент (cf Scheer 2016). Также будут обсуждены возможные претензии к нашему анализу.

Правило среднего рода в древнегреческом гласит, что 

(а) номинатив и аккузатив у существительных среднего рода всегда совпадает, а в множественном числе у них окончание -a вне зависимости от склонения

(б) существительные среднего рода не вызывают согласование по множественному числу

В докладе я попытаюсь объединить эти два факта, пользуясь интуицией, что почти вся морфология множественного числа в древнегреческом выражает к тому же и одушевленность.

В индонезийском языке есть ряд единиц, которые — при совпадении поверхностной морфологической и фонологической формы — могут выполнять ряд различных синтаксических функций. К примеру, слово sebab может выступать одновременно как существительное (присоединять именные модификаторы, выступать в аргументной позиции при глаголе) и как подчинительный союз (потому что P). В своей работе я разрабатываю анализ такой «полифункциональности», опираясь на теоретический аппарат Дистрибутивной Морфологии. Я предлагаю считать, что корни сами по себе не имеют категории, но получают ее от вершин-категоризаторов. При этом селекционные ограничения есть не только у вершин-категоризаторов (как в Merchant 2019), но и у самих корней (Harley 2014). Таким образом, поверхностная «омонимия» оказывается не случайным совпадением, но вытекает из селекционных свойств различных синтаксических вершин.

В русском языке есть феномен переноса ударения на предлог: пó полю, зá руку и т.д. В работе Blumenfeld & Gribanova (2013) формулируют следующее обобщение: для переноса ударения сестра вершины Р должна быть минимальной N.

На докладе мы попытаемся: (а) показать, почему такой анализ концептуально не привлекателен; (b) представить свою версию, основанную на идее, что просодический домен = домен озвучивания (Scheer & D’Alessandro 2015).

В хантыйском языке посессивные показатели могут передавать непосессивные значения. В этом докладе будет рассмотрен один класс таких случаев и ограничения на их употребление

В этом докладе предлагаются некоторые аргументы из карачаево-балкарского языка в пользу деривационной теории адъюнктного острова (Spell Out theory), предложенной в Privoznov (2021) и основанной на работах Uriagereka (1999), Johnson (2003) и Sheehan (2010). Деривационная теория состоит из двух базовых допущений: (a) прежде чем операция Merge может соединить любые две ветвящиеся состовляющие, как минимум одна из них должна быть озвучена и проинтерпретирована операцией Spell Out (в результате чего она становится островом для передвижения); и (b) составляющая, озвученная и проинтерпретированная операцией Spell Out, не проецирует свою категорию (является максимальной проекцией XP). Из этих двух допущений напрямую следует, что все адъюнкты - острова, потому что адъюнкт, по определению, это - максимальная проекция (XP), чья сестра - ветвящаяся составляющая. Деривационная теория предсказывает, что вынос из модификаторов (сирконстантов, необязательных зависимых) в целом должен быть возможен, но только при условии если они соединяются напрямую с вершиной (в качестве необязательного комплемента), а не с ветвящейся соствляющей, или если их сестра проходит через Spell Out и становится островом сама. Аргументы из карачаево-балкарского языка основаны на поведении так называемых конвербов (нефинитных зависимых клауз). В докладе показывается, что балкарские конвербы бывают трёх типов: размером с vP, присоедияющиеся на уровне vP (или напрямую к глаголу как необязательные комплементы), размером с TP, присоединяющиеся выше уровня vP, но ниже T′, и размером с CP, присоединяющиеся на уровне CP. Из vP-конвербов вынос возможен только в том случае, если они комплементы. Вынос из TP-конвербов невозможен никогда. Вынос из CP-конвербов возможен только в том случае, если главная клауза становится островом (невозможен одновременный вынос из конверба и из главной клаузы). Таким образом, возможности выноса из карачаево-балкарских конвербов подтверждают деривационную теорию.

Scalar implicatures (SIs) have recently been studied using priming. Previous studies on implicature priming commonly observe that SIs arise more often after strong primes—priming trials that force readings with SIs—than after weak primes—priming trials that force readings without SIs. To explain these results, Bott and Chemla (2016) among others claim that what is primed in implicature priming is certain aspects of the computational mechanism for SI. Specifically, computing an SI involves referencing an alternative sentence and negating it, and different aspects of these computational processes could be primed. In particular, Bott and Chemla argue that referencing an alternative gives rise to a particularly robust priming effect via increasing the saliency of the alternative. The current study argues against this hypothesis, by systematically comparing the effects of strong and weak primes to baseline conditions that involve no priming whatsoever. Our results indicate that the effects of implicature priming in this experimental paradigm are inverse preference effects in the sense that non-default interpretations have more robust priming effects than default interpretations. As Bott and Chemla discuss, inverse preference in the general sense is compatible with, and in fact not unexpected under their saliency-based account, but we argue that it falls short of providing a full explanation of the entire pattern we observe in our data, especially regarding the large priming effects of weak primes for cases where the SI is computed by default. We propose an alternative explanation based on the idea of context adaptation. Generally, SIs are more likely to be intended in certain types of contexts than others. It is then reasonable to assume that upon encountering a scalar item, language users form expectations about what type of context they are currently in with respect to whether or not the SI is intended. We claim that implicature priming should be understood in terms of rapid and incremental adaptation of these expectations about contexts triggered by priming trials, rather than in terms of boosting saliency.

Сохранение идиоматичесих прочтений - часто использующийся в синтаксической литературе тест на различение предикатов контроля и предикатов подъёма. В докладе будет показано, что этот тест делает неадекватные предсказания, столкнувшись с данными русского языка, что проверено было также экспериментально.

Русское существительное "возможность" способно брать как зависимую клаузу как финитные (1), так и нефинитные клаузы (2). При этом финитная клауза вызывает эпистемическую интерпретацию, а нефиинитная - корневую, а именно динамическую. 

(1) Есть возможность, что я завтра приеду

(2) У меня есть возможность завтра приехать

В докладе я попытаюсь дать частичный анализ для предложений (1) и (2), отправной точкой которого является анализ что-клауз как предикатов над индивидами с содержанием (contentful entities, Elliott 2017 для английского, Bondarenko 2022 для русского), причём эта отправная точка будет мотивировать отказ от анализа модальных выражений через квантификацию по возможным мирам (contra Kratzer 1977)

Дебитив в мокшанском языке – это нефинитная конструкция с дативным субъектом, выражающая долженствование. Пример:

mon’d’ejən  pid’-əma  jam/  jam-s’/   jam-t’ 
я.DAT  варить-NZR  каша  каша-NOM  каша-DEF.GEN 
‘Нужно сварить кашу.’ 

В дебитиве наблюдается нестандартное маркирование прямого объекта: он может стоять как в номинативе, так и в генитиве — падеже, совпадающем с аккузативом. Нефинитная форма глагола согласуется с прямым объектом, но парадигма согласования по 1/2 неполная у части информантов (см. пример ниже).

%min’  was’ft’ə-ma-tamə   pot’ma-sə 
мы   встретить-NZR-NPST.1PL  Потьма-LOC 
‘Нас нужно встретить в Потьме.’ 

Я предлагаю анализировать падежное маркирование при помощи обобщения, известного как Williams cycle: DP в [Spec, XP] не может вступить в синтаксическое взаимодействие с DP ниже, пересекая функциональную проекцию, более высокую, чем XP. Также в докладе я рассмотрю различные подходы к дефектному личному согласованию в применении к мокшанским данным.

 В докладе будет представлен ряд аргументов от посессивных рефлексивов против анализа связывания как согласования, а так же представлен пресуппозиционный анализ связывания Бенджамина Брюнинга

(1) Mary knows which students did the homework
a. Strongly exhaustive: If S is the plurality of all the students who won the game, Mary knows that S did the homework and that no student beyond S  
b. Weakly exhaustive: If S is the plurality of all the students who won the game, Mary knows that S did the homework and that no student beyond S 

In my talk I will argue, on the one hand, that the weakly exhaustive reading under 'know' and a number of other factive responsive verbs is an illusion, which results from the interaction between the strongly exhaustive reading and domain restriction. On the other hand, I will argue that emotive factive responsive predicates such as `surprise' do really support a weakly exhaustive reading.

My argument will be two-fold: 
a) Degree questions do not support weakly exhaustive readings under 'know' (and many other verbs), but do under surprise-type verbs.
b) One can construct examples where there is a perceived weakly exhaustive reading under `know' and yet the standard mechanism for the weakly exhaustive reading would not in fact predict this reading, while the domain-restriction view would.

I will then, more speculatively, discuss a) what constraints on domain restriction we can formulate so as to not generate unattested readings b) whether the approach I advocate can capture the so-called `no-false-belief constraint' on (apparent) weakly exhaustive readings.

Как отмечает Н.В. Сердобольская (2017, 2018), при глаголе думать противопоставлены "тип с запятой" (Я думал, ты ушёл) и "тип с двоеточием" – цитация (Сижу и думаю: наверное, он ушёл). Но всё-таки сколько бессоюзных типов? И чем различаются типы "с двоеточием" и "с запятой":

Я понял, ты говоришь о другом.
Я понял: ты говоришь о другом.

Например, во многих случаях бессоюзные конструкции блокируют некоторые синтаксические преобразования, например, а) вся конструкция целиком с трудом подчиняется внешнему контексту; б) конструкция плохо сочетается с отрицанием. Они не тождественны для разных бессоюзных конструкций. Какие именно структурные признаки ответственны за эти свойства:

- распределение между клаузами свойств матричной и зависимой клауз?
- тип зависимости?
- синтаксическая позиция зависимой клаузы?

Наконец, у бессоюзных конструкций есть общность с некоторыми конструкциями, содержащими маркер подчинения. "Тип с двоеточием" возможен, например, при косвенных вопросах и при зависимых номинализаций:

У него было странное ощущение: что его всё-таки обманывают.
Я не понимаю: как это получилось?

Я рассмотрю эти случаи и выясню, есть ли что-то общее между ними и бессоюзными конструкциями - и, с другой стороны, отличие от конструкций с глаголами + что, не допускающих "типа с двоеточием":

* Он чувствовал: что его всё-таки обманывают.