В Центре фундаментальной социологии состоялся круглый стол, посвященный наследию Ю.Н. Давыдова

17 октября в Центре фундаментальной социологии НИУ ВШЭ в рамках Открытого семинара по социальной теории «Logica Socialis» состоялся круглый стол, посвященный теоретическому наследию известного философа и социолога Юрия Николаевича Давыдова (1929-2007). Участники круглого стола предложили собственные интерпретации различных аспектов творчества Давыдова, затронули перспективы социальной науки после череды кризисов, поставивших под вопрос ее методологические и онтологические основания, а также обсудили вопрос об актуальности наследия Юрия Николаевича.

Обсуждение начал кандидат философских наук, доцент кафедры социальной философии Философского факультета МГУ Владимир Сергеевич Кржевов, который отметил значительную роль творчества Ю.Н. в своем собственном научном становлении.

Опираясь на работы «Макс Вебер и современная теоретическая социология» (1998), «Вебер и Булгаков (христианская аскеза и трудовая этика)» (1994) и статьи в сборнике «Куда идет Россия? Альтернативы общественного развития» (1994), докладчик поставил под вопрос правильность давыдовского понимания этических оснований современного капитализма. Основной идеей сообщения была недостаточность этических императивов для адекватного общественного развития при отсутствии необходимых каузальных связей в устройстве социальной жизни и необходимых стартовых экономических условий.

Обсуждая подходы Карла Маркса, Макса Вебера и Йозефа Шумпетера к описанию генеалогии современного капитализма с их последующей проекцией на недавнюю историю России, докладчик усомнился в существовании определяющего (и упущенного) момента выбора, к которому апеллировал Давыдов.

В ответ на это А. Ф. Филиппов предостерёг от отождествления собственной позиции Давыдова с аргументами обсуждаемых им авторов: зачастую, за основной линией рассуждения Ю.Н. скрывается второй уровень проблем, к чему нужно быть особенно внимательными при обсуждении творческого наследия выдающегося социолога и философа.

О том, как в истории теоретической социологии внутренние методологические кризисы были связаны с кризисами естественных наук, рассказал Александр Леонович Беграмбеков, стажер-исследователь Международной лаборатории исследований русско-европейского интеллектуального диалога, аспирант Школы философии Факультета гуманитарных наук НИУ ВШЭ.
Опираясь на текст «Истории теоретической социологии» (1997-2000), докладчик проследил развитие социологического способа рассуждения от натурализма к своего рода «коперниканскому повороту». Кризис естественных наук сказался в позитивистской социологии, во многом основывавшейся на естественнонаучных предпосылках. Заимствуя у философии науки дихотомию классического и неклассического, Давыдов указывал на схожую смены логики в социологии, подчёркивая роль неокантианства при переходе от Конта к Веберу. Спикер подчеркнул схожесть этого эпистемологического развития с судьбой философии в связи с критикой метафизики Кантом. Александр Леонович обратил внимание на использование Давыдовым различных языков (социологии, философии науки, теории познания), объяснив это педагогической задачей автора: донести определённые идеи до максимально разнородной аудитории.

Частному случаю различения стабилизационного и кризисного типов сознания у Давыдова и его версии преодоления этого конфликта посвятил своё выступление Владимир Владимирович Башков, аспирант Школы философии Факультета гуманитарных наук, стажер-исследователь Центра фундаментальной социологии НИУ ВШЭ. Стабилизационное сознание – это тип социального сознания, выражающий стремление к укреплению духовных основ культуры и этико-культурных основ общественного порядка. Он может основываться на вере в разум (более или менее скептичный), в прогресс (как научный, так и этический), отдавая предпочтение консенсусу (солидарному или вынужденному), а не конфликту, и реформации вместо революции. В социально-политической философии этот тип опирается на понятия авторитета, авторитаризма и легитимности. Докладчик подчеркнул, что ключевая для Давыдова фигура Макса Вебера представляет собой промежуточный тип, своеобразную «развилку», объемлющую в себе черты как стабилизационного, так и кризисного сознания.
Опираясь на разработку этической проблематики в работах «Бегство от свободы» (1978) и «Этика любви и метафизика своеволия (проблемы нравственной философии)» (1989), докладчик выдвинул следующую гипотезу: согласно Давыдову, этический прогресс возможен при условии реактуализации веберовской этической антиномии, её адекватной интерпретации и критики, которая демонстрировала бы ограниченность данного способа рассмотрения этического и намечала бы иной путь нравственного самоопределения, опирающийся на непроговариваемый, но подразумеваемый абсолют.

Обсуждение антиномии этики убеждения и этики ответственности в свете рассуждений Давыдова продолжил Андрей Владимирович Бреус, аспирант Школы философии Факультета гуманитарных наук, стажер-исследователь Центра фундаментальной социологии НИУ ВШЭ. Докладчик предложил сконцентрироваться на анализе статьи «Этика убеждения и этика ответственности: Макс Вебер и Лев Толстой» (2006), подвергнув её содержание скрупулёзному рассмотрению. В этой статье Давыдов предпринимает онтологическую критику веберовской этической антиномии, погружаясь в экзистенциальные основания двух типов мировоззрения с целью выявить скрытое противоречие данного различения. Если ответственность и убеждение могут различаться как типы, то при попытке продумывания практического осуществления этого различения, оказывается, что оба типа взаимосвязаны и не могут существовать отдельно друг от друга. Именно онтологической связью объясняется, в конечном счёте, невозможность последовательного проведения логики противопоставления двух этик. Всякое этически характеризуемое действие имеет как внутренний, так и внешний аспект, идеальное и реальное измерение: ответственность не просто ориентирована на внешнее, а убеждение – на внутреннее. Различие двух этик обусловлено тем, что они относятся к разным «царствам», предполагающим разницу средств: потустороннему и посюстороннему, спасающему тело или душу. Но для того, чтобы данные типы этики могли состояться, они должны заимствовать друг у друга принципиальные моменты: утверждение принципов этики убеждения происходит в эмпирическом мире и также предполагает последствия, тогда как этика ответственности нуждается в определенном скрытом убеждении, обосновывающем принципиальную ориентацию на конкретные последствия собственных действий.

Дальнейшее рассмотрение философского осмысления Толстого предпринял Георгий Сергеевич Семиглазов, аспирант Школы философии Факультета гуманитарных наук НИУ ВШЭ. Отталкиваясь от работ Нелли Васильевны Мотрошиловой и Юлии Вадимовны Синеокой, а так же анализируя тексты Николая Яковлевича Грота, Дмитрия Сергеевича Мережковского, Михаила Константиновича Михайловского, Льва Николаевича Шестова, Семёна Людвиговича Франка и Владимира Сергеевича Соловьёва, докладчик отметил тенденцию в русской философии первой четверти XX века на сближение фигур Толстого и Ницше.

Александр Фридрихович Филиппов, доктор социологических наук, профессор Школы философии ФГН, руководитель Центра фундаментальной социологии НИУ ВШЭ высказал в своём выступление два соображения, касающихся особенностей творчества Ю.Н.Давыдова. При этом он отметил, что в отличие от социологов, в современной философской среде внимание к наследию Давыдова является большой редкостью, в связи с чем необходимо заранее озвучить некоторые рекомендации, которые могут пригодиться исследователям в будущем.

Важным текстом для прояснения собственной позиции Давыдова является его первая крупная книга «Труд и свобода» (1962). Проблема, однако, состоит в том, что немногим позже Давыдов решает отказаться от выстраивания единой системы, что решительным образом сказывается на последующем характере его творчества. А после 1968-го года он разочаровывается в некоторых собственных предпосылках. С этого момента его творчество приобретает намеренно фрагментированный характер. Отчасти этот перелом вызвал перемену отношения многих людей, восхищавшихся концепцией, изложенной в книге «Труд и свобода», но не принимавших последующую творческую эволюцию автора, что так же сказалось на манере письма. В связи с этим любая реконструкция его идей, особенно претендующая на систематичность, рискует в чём-то ошибиться и приписать Давыдову идеи для него не характерные.

Возвращаясь к соображениям первого докладчика, Александр Фридрихович указал на следующую проблему: между этикой, апеллирующей к определённым императивам (абсолютам) и социологией, основывающейся на конкретных эмпирически фиксируемых каузальных взаимосвязях, есть очевидное расхождение. Эта трудность имеет место всякий раз, когда происходит сближение этики и социологии как двух различных ответвлений теории действий. Отсутствие систематичности в творчестве Давыдова не оставляет возможности надёжно связать между собой эти способы рассуждения о действии, и всякий раз будет сохраняться определённая неясность и недосказанность. Поэтому без собственной этической установки и воли, направленной на сочленение этики и социологии, заинтересованным в этом исследователям не удастся раз и навсегда установить некоторое единство в отношении интерпретации Давыдова.

Завершающий доклад, посвящённый методологическим перспективам наследия Давыдова для программы изучения современной протестной культуры и контркультуры, представил Степан Васильевич Львов, кандидат социологических наук, директор по стратегическому развитию ВЦИОМ.

Опираясь на уже упоминавшееся исследование контркультуры и на работу «Эстетика нигилизма (искусство и «новые левые»)» (1975), докладчик рассмотрел исследовательскую оптику Давыдова в контексте ожидания большого культурного кризиса, когда политический радикализм начинает граничить с метафизическим бунтом. Интересно, как сказывается авторский метод изложения материала: критические по своей сути работы представляют подробную экспозицию всех имен, идей и установок, необходимых для потенциального проводника радикализма такого рода.

Опираясь на современные данные, докладчик показал релевантность давыдовского подхода для изучения современной ситуации, позволяющего проникнуть в глубинные причины наблюдаемых явлений, чего часто не могут сделать социологи позитивистской ориентации.
В завершении доклада Степана Васильевича, Александр Фридрихович Филиппов вспомнил слова Давыдова о том, что его исследование было посвящено не только западным радикалам, но и будущим советским (российским) социокультурным процессам.