"Путь от студенчества к преподаванию": интервью с первыми выпускниками факультета философии

Первые выпускники бывшего факультета философии, а ныне преподаватели Школы философии, Роман Гуляев и Арсений Куманьков поделились своими студенческими воспоминаниями.

Гуляев Роман Владимирович
Школа философии: Старший преподаватель

- Как всё начиналось?

- Начиналось всё в 2004 году. Мы были первым набором, и тогда это был, вероятно, не самый очевидный выбор. Да и сейчас, когда гуманитарных специальностей много, нередко встречаешь мнение, что философия – это как-то специфично. Факультет философии был первым гуманитарным направлением, и если с факультетом экономики, факультетом права и так далее всё было более или менее понятным, то с философией это было несколько иначе. Хватало шуток, что успешно объяснить родственникам про Высшую школу экономики (что слова “школа” в названии не стоит пугаться, это серьезный университет) – лишь подготовка к разговору о том, почему ты такую специальность выбрал. Были институциональные особенности, которые лишь дополнительно эту специфику подчеркивали. Например, мы учились достаточно далеко от существовавших в то время корпусов, в отдельном здании на улице Вавилова. Там кроме факультета располагались типография, профессорская гостиница и разные административные подразделения – и, вероятно, появление студентов оказалось для окружающих неожиданностью. Но в итоге мы знали абсолютно всех, не только преподавателей и студентов других курсов, но охранников, гардеробщиц и так далее – со всеми так или иначе общались, находили общий язык. При этом ты довольно редко (по крайней мере по учебе) бывал в других зданиях – если только ради научных или культурных мероприятий – но какой-то обделенности или изоляции не ощущал.

Тогда факультет философии был достаточно обособлен – это, наверное, самое существенное различие с сегодняшним днем. Такая камерность, конечно, давала свой эффект. Возможно, это какие-то банальные вещи – говорить про одну семью, но ощущение такое действительно было. Тем более что мы, будучи первым набором, не имели возможности посоветоваться со старшекурсниками, перенять какой-то их опыт, и поэтому обращались к преподавателям не только с учебными вопросами, но иногда и жизненными. Вероятно, и они на первых порах не всегда понимали, как в им этом новом качестве жить, поскольку у них теперь не только наука, но и студенты, которым непонятно что нужно, – но всегда старались помочь. Не могу сказать, что мы всерьез думали, будто закладываем какие-то новые традиции, но ощущение начала какой-то новой истории, оно всегда было. И сейчас, хотя это другой район Москвы, другое здание, совсем другое количество людей вокруг и другой масштаб, какой-то след тех времен все равно чувствуется.

- Почему именно философия?

- У меня всегда были интересы скорее общегуманитарные. Не могу сказать, что философов еще в школе в оригинале читал и интересовался чем-то таким; скорее это была история, художественная литература. По большому счету, и в университете предметно какими-то философскими темами я стал интересоваться уже на более поздних курсах. В начале скорее захватывала сама новая обстановка, когда ты общаешься не со школьными учителями, а с учеными, которые, в первую очередь, занимаются наукой, и уже потом что-то из этого передают тебе. То, что никто за тобой не ходит и не проверяет твою успеваемость, посещаемость и т.д.; что твои успехи и неудачи – вопрос твоих выборов и твоя ответственность. Это всё меня поглощало как-то гораздо больше, чем какие-то конкретные темы философии. Уже потом я понял, что исторические события, биографии, политика (то есть то, что меня интересовало в школе) на самом деле очень тесно связаны с тем, какие идеи в эту эпоху существовали. Оказывается, что, с одной стороны, философские концепции могут раскрываться по-новому, если восстановить политический, исторический контекст их появления. С другой стороны, именно философия влияет на то, какое направление приобретает та или иная эпоха – вот это взаимное влияние меня заинтересовало сильно и интересует сейчас. Для меня даже какие-то историко-философские исследования всё равно оказываются попыткой представить себе, в каких условиях эти люди жили и думали, какие следы окружающего мира и каких-то внутренних дискуссий между ними можно обнаруживать в их текстах, ну и так далее. То есть прошлое начинает восприниматься не просто как набор дат и политических событий, а как последовательность идей, которые перетекают друг в друга. Это, по-моему, достаточно увлекательная тема сама по себе, не надо искать в себе следы какого-то особого гуманитарного склада ума, чтобы ей заинтересоваться. Такой подход, естественно, подразумевает междисциплинарность, но при этом философия как специальность предоставляет свои возможности что-то в эту картину добавить. В этом отношении, наверное, очень полезно, что факультет философии вошел в более крупную структуру, стал дополнен другими, которые могут в общем-то похожую тематику раскрывать по-своему. Важно, что это не просто дань уважения модели классического университета (который не складывается без исторического факультета, философского факультета и т.д.). Последовательное открытие новых направлений в Вышке оставляет впечатление сознательных решений с четким представлением о том, чем это конкретное направление будет заниматься, кто будет здесь будет работать, какой будет набор ценностей.

- Как Вы считаете, произошли ли с объединением гуманитарных направлений в единый факультет какие-то существенные изменения?

- Конечно, в прошлом осталась изоляция. Теперь уже не только студенты со студентами и преподаватели с преподавателями разных направлений больше взаимодействуют, но и организуется и проводится гораздо больше научных и культурных мероприятий. Даже если ты и не планируешь выходить за рамки своей специальности, ты знаешь, что происходит вокруг тебя, какие выходят работы, можешь обратиться в какие-то из смежных областей и там что-то новое для себя получить. Какие-то конкретные вещи в организации учебного процесса и науки каждая школа, наверное, всё равно сохраняет возможность делать по-своему, но в более общих вещах ощущается формат и требования большого факультета гуманитарных наук. Конечно, это влияет на то, чем ты занимаешься и как себя ощущаешь.

- Что самое неожиданное происходило с Вами в процессе учебы на Факультете философии, работы в Школе философии? Может, были какие-то подводные камни?

- Проблема в том, что прошлое, которое для тебя не является травматичным, ты запоминаешь очень специфически. То есть в первую очередь забываются какие-то проблемы текущие, особенно если они не имели долгосрочных последствий. Здесь я могу сказать, что для меня и обучение в университете, и уже работа в качестве преподавателя в основном достаточно комфортная ситуация, мне нравится, что я делаю, и, скажем так, я не ощущал себя всерьез не на своем месте. При этом я знаю людей, у которых это было не так, – необходимость постоянно подстраиваться под требования институции, внутренние конфликты и так далее действительно приводили к тому, что это либо очень тяжело давалось, либо человек вообще уходил. Во многом мне, конечно, просто повезло – университетский формат скорее соответствует моему характеру, каким-то внутренним склонностям, поэтому не могу сказать, что радикально приходилось себя пересиливать и с собой бороться. Героических историй про подводные камни и их преодоление как-то и вспомнить не получается.

- Было ли для Вас чем-то неожиданным вступление в академическую сферу?

- Да, это, конечно, было большой неожиданностью. Не могу вспомнить каких-то мечтаний, что я когда-то стану сам преподавателем и научным работником. То есть я уже со старших курсов достаточно хорошо представлял, что мое образование дает в плане каких-то знаний и умений – которые не обязательно реализовать именно в академии. Даже когда я учился в аспирантуре и более или менее писал диссертацию, то о какой-то последующей академической карьере всерьез еще не думал. У меня была работа, с университетом не связанная, то есть такое положение интеллектуала, для которого наука – скорее своего рода хобби. А ремесло, которое на самом деле приносит деньги, – это что-то другое, конкретное, более техническое, и меня тогда такое положение вполне устраивало. И вот момент, когда руководство школы предложило мне должность преподавателя, был на самом деле удивлением. Конечно, я в общем-то допускал, что такое предложение возникнет (иначе тогда было бы вообще непонятно, зачем меня здесь в аспирантуре держать). И все равно, когда меня спросили: “Роман, готовы ли Вы с сентября начать работу преподавателя?”, – я был шокирован. Потому что, понятно, одно дело что-то такое допускать, а другое – через неделю выходить в студенческую аудиторию. Наши преподаватели никогда не подчеркивали свой статус и вели себя абсолютно на равных, но чувствовалось, что и по знаниям, и по опыту между ними и мной пропасть. Мне казалось, что я, мягко говоря, еще не очень готов, о чем тогда и сказал. И тогда мне Алексей Михайлович (А.М. Руткевич – прим.) задал единственный вопрос: “А вы хотите этим заниматься?”. Я как-то прислушался к себе и ответил: “Да, хочу”. Он сказал: “Ну это главное, остальное освоите по ходу”.

Это такая, наверное, очень тривиальная жизненная история. Понятное дело, что все мы, когда переходим на какую-то новую работу или даже думаем над этим решением, чувствуем себя людьми не вполне подходящими, не вполне достойными. И даже если ты, как тебе кажется, смотришь на себя адекватно и видишь свой потолок, сам тот факт, что в тебя верят и тебе готовы поручить какую-то действительно ответственную работу, заставляет посмотреть на себя по-другому. Не первый год занимаясь преподаванием и исследованиями, все равно, понятно, периодически оказываешься в ситуации, когда что-то приходится делать в первый раз. Даже сказать первую фразу студентам нового курса, который ты еще не знаешь, – это начать что-то новое. Но после того разговора, который вообще лёг в начало этой жизненной траектории, всё остальное кажется, наверное, чем-то более повседневным и решаемым. И вспоминая об этом моменте, понимаешь, что те, кто тебя учил, – они такие же люди, которые через похожие моменты и решения проходили; просто сейчас на их месте ты.

Куманьков Арсений Дмитриевич
Школа философии: Старший преподаватель

- Почему именно Вышка, почему Философия? Расскажите, как Вы пришли к этому.

- Интерес к гуманитарным дисциплинам у меня был с детства. В первую очередь, к истории и литературе. Интерес этот был на протяжении всей школы, и постепенно он трансформировался в желание получить обобщенное гуманитарное образование. Так получилось, что в Рязани два года я ходил на курсы, которые организовывала Вышка. Такие курсы проводились как в Москве, так и в некоторых провинциальных городах. Выходит, что мой опыт общения с Вышкой — это уже не пятнадцать, а семнадцать лет. Там не было философии, и количество профильных направлений было немного ограниченным: экономика, политология, право. Два года я ходил на Право, и вот уже в 2004 году, когда я уже выпускался и когда нужно было поступать, я выбрал себе Факультет философии. Я понимал, что для меня это более интересное и приоритетное направление, нежели право или другая работа, уходящая в практику. Cо мной поступали еще несколько друзей по этим курсам. Трое из нас в итоге оказались именно на Факультет философии. Так началось мое сотрудничество с Вышкой, с, Факультетом философии. У Вышки уже тогда был определенный авторитет: во-первых, как у сильного университета, во-вторых, как у университета с несколько нетипичным и, в силу обстоятельств создания университета, не советским подходом к образованию, а более современным, западно-ориентированным. Это были серьезные для меня ориентиры.

- Как так получилось, что Вы пошли в науку? Было ли это понятно сразу или Вы к этому пришли с течением времени?

- Как я говорил, эти интересы у меня были уже с начальной школы: например, я занимался историей, довольно долго ездил в археологические экспедиции. Я не имею в виду, что во втором или даже в одиннадцатом классе я сразу понимал, что буду заниматься именно тем, чем занимаюсь сейчас, но то, что это вполне реальная перспектива - работать в сфере науки, в институте или университете — это было для меня чем-то вполне естественным.

- Как Вы считаете, многое ли изменилось в жизни факультета, школы философии за эти 15 лет?

- Во-первых, Вышка за это время очень сильно выросла. И теперь, когда ты идешь по Москве, то чуть ли не в каждом здании видишь, что он является тем или иным факультетом, школой, департаментом Вышки. В этом смысле, конечно, приятно расширение университета, да и наш факультет тоже очень вырос. Потому, что мы начинали учиться в здании на улице Вавилова, в которым нашим был только один из этажей, на котором располагались три-четыре аудитории, а теперь, когда ты  пробираешься между людей по коридорам, пробираешься к турникетам в течение пяти минут - все это резко контрастирует с той камерной атмосферой, которая существовала в самом начале.

Я не имею в виду, что это что-то плохое. Мне кажется, это опять же, очень важный показатель того, что университет развивается, во многом, в правильном направлении, что он может привлекать к себе людей и что он им интересен и, очевидно, дает неплохое образование в России. В этом смысле можно только радоваться успеху и университета, и факультета. Но я думаю, что эти изменения сказываются и на формах взаимодействия между подразделениями, администрацией, преподавателями. Вышка и тогда, пятнадцать лет назад была довольно уже крупным университетом, но в любом случае, вот это такое ощущение камерности, оно конечно же уходит из отношений на разных уровнях. Кроме того, за это время университет стал более цифровизованным.

- Понимаю. Когда я пришла сюда в 2013 году, была совершенно поражена картиной, когда и преподаватель, и студенты сидят с компьютерами, и все задания присылаются в электронном виде, никаких бумажек и интернет есть повсюду.

- Да, но пятнадцать лет назад всего этого не было: не было повсеместного интернета, не было компьютеров…Не было ни АСАВ, ни ЛМС. Программы… может быть, они, конечно, и вывешивались. Но в плане потребления университетом технических услуг и возможностей, которые они дают - конечно, многое здесь упростилось. Очень ощутимая трансформация произошла уже в начале 2010-х гг. И хорошо заметно, как образовательная и рабочая среда изменилась за пятнадцать лет. Но в университете есть и некоторая стабильность. В частности, в отношении философов она выражается в том, что мы постоянно год из года говорим о том, что тучи сгущаются, что, может быть, философы не нужны, а все равно, пятнадцатилетний юбилей мы отмечаем, и надеюсь, что и дальше продолжим праздновать эти юбилеи.

- 50 лет, 100 лет, 200 лет…

- Ну а почему нет? Специальности меняются, а философия остается. Получается, что это полемическая среда, она, может быть, даже подпитывает философов и они находят новые формы развития.

- Что самое неожиданное происходило с Вами во время учебы или во время работы в Вышке, в частности именно на Факультете философии, в Школе философии?

- Ну самое неожиданное, пожалуй, то, что Вышке я встретил свою жену, с которой мы вместе хоть и не пятнадцать, но четырнадцать лет. У нас уже родились дети, и поэтому они в какой-то степени тоже связаны с университетом.

Так что Вышка — это не только университет, место, где ты учишься или работаешь, но и то место, где ты создаешь свою судьбу!

 

---

Беседовала Елизавета Сысоева.