Как постсоветскую Россию накрыло уличной торговлей
Январские революции
К 1992 году Россия подошла с призраком голода, карточной системой и тотальным дефицитом. В этих условиях 2 января правительство сделало революционный шаг — освободило цены, то есть почти полностью перестало их регулировать. Ожидалось, что постепенно они стабилизируются, а рыночный механизм насытит прилавки и выведет народ из бесконечных очередей.
Не случилось.
По сравнению с декабрем 1991-го стоимость продуктов питания взлетела в 3–3,5 раза. Товаров по-прежнему не хватало. Виновным назначили «монополизм в неприватизированной экономике». Приватизацию решили ускорить, а вслед за ценами из-под контроля вырвалась торговля.
29 января 1992 года вступил в силу президентский указ «О свободе торговли». По сути это снова была революция. Продавать стало можно:
- кому угодно — предприятия и граждане получили право торговать без специальных разрешений;
- что угодно — за исключением товаров, реализация которых ограничена или запрещена законом: оружия, боеприпасов, лекарств, проездных документов и т.п;
- где угодно — «в местах, отведенных органами исполнительной власти... в том числе с рук, лотков и автомашин».
Компенсация для населения
Продавцы и покупатели высыпали на улицы. Скорость распространения «вируса торговли» была такой, что вскоре власть начнет принимать меры. Но пока о масштабах явления говорили цифры:
- за первое полугодие 1992 года частными лицами продано товаров на 112,1 млрд руб. — около 13% от всей розницы;
- за десять месяцев 1992-го объем уличной торговли достиг 329 млрд руб. — втрое больше оборота частных торговых предприятий.
Новым законом государство ставило цель развивать потребительский рынок, стимулировать конкуренцию, преодолеть монополизм. Россияне пошли на стихийные базары из прагматических соображений — в отличие от магазинов, товары там были, причем дешевле.
Однако дело не только в экономике и потребительской выгоде. «Принятие указа, — пишет Олег Хлевнюк, — диктовалось важными политическими и социальными мотивами. Население страны, лишенное адекватной компенсации за рост цен и безработицы, получало право самостоятельно решать нараставшие проблемы».
Кто продавал
С точностью восстановить портрет уличных продавцов невозможно — соответствующих мониторингов не проводилось. Однако понятно, что среди них были:
- мелкие торговцы с опытом перепродаж;
- граждане, далекие от торговли, но выживавшие с ее помощью в «условиях шокового перехода к рынку»;
- жители соседних республик (Украины, Белоруссии);
- «челноки», привозившие дешевые вещи из-за рубежа.
Пользовались ситуацией и иностранцы. Из сообщения руководителя администрации Красноярского края, июнь 1992: «во время прибытия международных поездов на перронах станций собирается до 3–5 тыс. человек с целью скупки дефицитных товаров. По нашим данным, при следовании только одного такого поезда по территории края реализуется товаров и изымается из оборота 4–5 миллионов рублей наличных денег».
Как продавали
Уличный ассортимент поставляли товаропроизводители, работники государственной торговли, спекулянты и сами потребители.
В первом полугодии 1992-го 2,6% розничного оборота в стране пришлось на продукцию, официально приобретенную населением у промышленных предприятий. Какая-то ее часть проходила мимо кассы, то есть с предприятий попросту похищалась.
Рынки ломились от вещей, которые в магазинах не появлялись месяцами, — так работали спекулянты-перекупщики в связке с персоналом государственных торговых предприятий. Пока сохранялся острый дефицит и госдотации на ряд продуктов, подобная практика приносила хорошие дивиденды.
А благодаря карточной системе торговали буквально все: отоварив талоны, люди просто перепродавали то, в чем не нуждались.
Хорошо, но плохо
В мае 1992 года цены на одежду и обувь на уличных прилавках увеличивались в четыре раза медленнее, чем в государственных магазинах, а на продукты питания — в два раза. В Санкт-Петербурге в 1997-м «продтовары на мелкооптовых рынках были на 20% дешевле, чем в магазинах, а на лотках — дешевле еще на 15% по сравнению с ларьками».
И все бы хорошо, но к обороту изобилия и дешевизны, кроме спекуляции, добавлялись криминал и антисанитария.
Обвес на улице доходил до 25%. А несоблюдение правил приготовления и хранения продуктов заканчивались массовыми отравлениями: в 1993 году, к примеру, в России зафиксировали 89 вспышек острых кишечных заболеваний и 8 тысяч пострадавших.
«Распространение уличной торговли не означало, что общество в целом приняло ее и относилось к ней положительно», — отмечает Олег Хлевнюк.
Результатами указа «О свободе торговли» возмущалась политическая оппозиция, производители продуктов, руководители предприятий. Работники санитарных служб настаивали на необходимости контроля. Начальники вокзалов просили избавить перроны от «неорганизованной массы торгующих, в основном спиртными напитками». А власти городов начинали наступление на «откровенно циничных продавцов».
Защитники и нападающие
Первые «заграждения» выставила Москва. Уже в апреле 1992-го в столице были введены запреты на уличную торговлю в центре города и продажу на улицах основных продовольственных товаров.
Вслед за Москвой борьба чиновников с коробейниками завязалась в регионах, а федеральное правительство принялось поэтапно корректировать январский указ: от введения лицензий на продажи до запретов сбывать с рук определенные товары (например, алкоголь) и усиления уголовной ответственности за нарушения торговых правил.
Избавиться от уличных развалов одним махом было невозможно, а избавляться в принципе — опасно. Экономист Николай Шмелев назвал такую торговлю в России 1990-х безобразной, но абсолютно необходимой. Кроме заявленной демонополизации, она выполняла две важных задачи — поддерживала огромную массу малообеспеченных граждан и абсорбировала растущую безработицу, поясняет Олег Хлевнюк.
Не случайно в противостоянии властей и лоточников местное население нередко занимало сторону последних. А количество задействованных в уличной торговле (продавцов, охранников, челноков, администраторов) в 1997 году, по некоторым данным, превышало 30 миллионов. Цифра впечатляет, особенно на фоне официальной статистики: экономически активного населения тогда насчитывалось 68 млн, а занятых в экономике — 60 миллионов.
Контроль для свободы
Законодательные табу привели к тому, что торговля с рук и лотков на улицах переместилась на вещевые, смешанные и продовольственные рынки. За 10 лет — с 1990 к 1999 — их удельный вес в розничном товарообороте вырос с 7,5% до почти 30%. Примерно столько же (24% в 2000 году) составляла доля малого предпринимательства в рознице: небольшие магазины, ларьки, киоски.
Неорганизованные продавцы оставались — те, кто не приобретал места на рынках, продолжали промышлять нелегально. Но их становилось все меньше, а само развитие уличной торговли, заключает автор исследования, вписалось в логику развертывания реформ: «допустив временную безбрежную свободу, государство достаточно быстро усилило контроль и начало менять правила игры».
Источник: IQ