«Никакая репродукция не заменит личного контакта»: интервью с Александром Бабиным
— Как Вы пришли к изучению искусства Индии, и почему именно индийская миниатюра, в частности рагамала, стала Вашей специализацией?
В какой-то мере — через музыку. Тут точно сыграла свою роль нежная любовь к творческому наследию The Beatles, откуда было недалеко до Рави Шанкара и индийской классической музыки.
А вообще – наверное, через филологию. Меня в конце школы увлекло сравнительно-историческое языкознание (так вышло), которое, как известно, начиналось с изучения древнеиндийских текстов. Друзья-одноклассники даже подарили учебник санскрита, но он пригодился мне значительно позже, в аспирантуре. А тогда я пошёл на филологический факультет и проучился там полтора года, но ожидаемых результатов это не приносило. К тому же, выяснилось, что интереснее проводить время со студентами другого факультета — художественно-графического. Это наверняка стало одной из причин, по которой я изменил филологии и пошёл учиться на искусствоведа. И к тому времени, когда на факультете искусствоведения и культурологии УрФУ (тогда — УрГУ) настало время выбирать специализацию, я без сомнений выбрал «Искусство Востока».
Больше всего мне всегда было интересно буддийское искусство. Началось это увлечение, наверное, с Японии (чайный домик, сад камней, монохромная живопись — ну как это всё не полюбить), но понадобилось дойти до истоков, до Индии. Впрочем, первую курсовую я собирался писать по искусству Шёлкового пути – оно потрясающее, там столько всего переплелось! – но мой научный руководитель, Виктория Владимировна Деменова, сказала: «Саша, глядите, какое есть удивительное явление — рагамала; сможете в нём разобраться?». Рагамала — это средневековые индийские миниатюры (встречаются и росписи, но гораздо реже), где изображены раги: слово так и переводится, «венок, гирлянда раг». А рага — это ключевое понятие индийской музыки1. То есть, представьте: миниатюры, где в антропоморфном облике изображены, грубо говоря, музыкальные лады. Согласитесь, пройти мимо такой темы было просто невозможно, тем более что там огромное поле для исследований.
1За подробностями можно обратиться к книге музыковеда Т. Е. Морозовой «Рага в музыке Хиндустани. Современный период» (М., 2003).
— Есть ли у Вас определённые фавориты среди художников или конкретных миниатюр?
Дело в том, что в индийской миниатюре далеко не всегда можно назвать конкретного живописца. Не то чтобы она вся анонимна — можно с ходу вспомнить несколько десятков имён (а если постараться, то больше сотни). Но в общей массе подписных миниатюр не так много, как хотелось бы; если даже указаны имена, то над одним листом могли трудиться несколько художников: кто-то выполнял композицию, кто-то накладывал краски, кто-то прописывал лица.
Так что вернее будет говорить про стили в живописи. Но тут у меня, честно сказать, глаза разбегаются. Я и персидскую миниатюру обожаю, особенно тимуридского времени — она обычно очень тонко написана, порой просто глаз не отвести. Из индийских — прекрасны, например, миниатюры пригималайских горных княжеств. Есть, к слову, неплохой фильм (такой медленный, с длинными планами) про Найнсукха — пожалуй, самого известного художника отсюда. Этот стиль очень многим обязан другому, столичному, который цвёл пышным цветом при дворе падишахов Могольской династии в XVI-XVII веках. Он не был однообразным, но изменялся в зависимости от предпочтений каждого следующего правителя — и в каждом периоде есть что-то любезное моему сердцу. Очень интересны, например, иллюстрированные хроники времён Акбара — и как произведение искусства, и как исторический источник. Кроме того, в Москве их иногда можно посмотреть вживую: в Музее Востока хранится фрагмент манускрипта «Бабур-наме» из коллекции П. И. Щукина, и периодически его показывают на выставках (например, прошлой осенью). А ведь это очень важный момент, и никакая — даже самая точная — репродукция не заменит личного контакта, возможности ощутить плотность мазка, фактуру поверхности, оттенки цвета.
Короче говоря, много всего. Периодически что-то из находок публикую у себя в тг-канале, но там не только миниатюра, конечно.
— В 2023 году Вы посетили Нью-Дели, приняв участие в IUAES-WAU World Anthropology Congress. Есть ли какие-то воспоминания, которыми Вы бы хотели поделиться?
Конечно! Они связаны не только с Конгрессом антропологов и этнографов, но и с прогулками по городу в свободное время. Очень люблю ходить пешком, и, хотя Дели не очень для этого приспособлен, иногда получалось пройтись — и собрать по дороге сущие самоцветы. Так, в один из дней мы с коллегой отправились по старому делийскому району Мехраули от комплекса Кутб-минара до метро, и по пути встретили действующую буддийскую вихару и джайнский храм, а также мечеть и дворцово-парковый комплекс эпохи Делийского султаната. Причём, когда по приезду стал искать информацию, выяснилось, что все четыре описаны в научной литературе, в лучшем случае, довольно фрагментарно — а каждый из них по-своему интересен для исследования.
-
Вы не единожды отправлялись на полевую практику вместе со студентами-искусствоведами. По какой причине, по-Вашему, она важна для будущих искусствоведов и чем Вам запомнились такие поездки?
Да по той же причине, что любая репродукция позволяет увидеть лишь малую часть целого. Что до архитектуры — её вообще, как известно, «смотрят ногами». Иначе не работает. Очень важно обойти памятник снаружи, зайти в интерьер; ощутить его масштаб не умозрительно, а непосредственно телом: каково мне в этом пространстве, как оно воздействует на меня?
Новгород, Псков и Старая Ладога, куда ездят наши студенты — обязательные к посещению места, по ряду причин. Первая — то, что это древние русские города, с которыми связан ранний этап нашей истории. Для искусствоведа это прекрасная возможность увидеть воочию домонгольские памятники — и архитектуры, и живописи. На меня огромное впечатление произвели фрески: какие образы, какой колорит — и какое счастье, что это дошло до наших дней. Фрески, кстати, тоже надо «смотреть ногами»: они ведь «работают» именно в связи с пространством храма.
А ещё это места, где замечательно видно историю русского искусства в перспективе, диахронически: как меняется традиция на протяжении столетий, как рождаются и перерождаются формы и стили. И как возрождаются, кстати: это ещё одна причина для посещения. Новгород ведь, как известно, стоял на линии фронта, и многие храмы были превращены в руины. Или, допустим, фрески сбили раньше, в XIX веке, и утрамбовали ими пол церкви. Когда же во время практики мы приходим в реставрационные мастерские, то видим, как такие фрески там собирают из кусочков – это поразительно, ты присутствуешь при чуде возвращения искусства из небытия. Очень важно, чтобы студенты знакомились с реставраторской «кухней», и Новгород в этом смысле — идеальное место.
После поездки скучаешь по самому ощущению летней экспедиции: да, ты передвигаешься по довольно строгому графику, с конкретными задачами и кучей обязанностей — но всё же это путешествие. И, что важно, путешествие в замечательной компании – драгоценных коллег и прекрасных студентов. Очень творческих ребят, кстати: какие дневники они пишут (и рисуют), какие кадры снимают, какие доклады делают — это всегда просто огонь! И по всяким другим радостям тоже скучаешь: позвонить в колокола, перейти реку вброд, умыться из колодца – вроде ничего сверхъестественного, но это то, что остаётся в сердце навсегда.
— В прошлом году Вы выступили на XIV Всероссийском съезде востоковедов. Представленное Вами исследование подчёркивает значительный научный потенциал коллекций искусства Азии в отечественных собраниях. Какие из этих коллекций, по Вашему мнению, остаются наиболее недооценёнными или требуют дальнейшего изучения?
Многие, всё ещё очень многие. И даже те, которые введены в научный оборот, далеко не всегда до конца осмыслены. Вообще, искусство Азии (и Африки, к слову) в нашей стране не так активно изучается, как искусство Европы и восточно-христианского мира — тут причины в целом ясны, но уже давно настала пора отнестись к нему с большим вниманием. Из-за этого до сих пор стоит задача выявления коллекций: не только путешественников, но и, например, чаеторговцев (вот такое исследование сравнительно недавно проводили коллеги).
И особенно радостно, когда изучение отечественных собраний искусства Азии получает продолжение, порой весьма небанальное. Так, в фондах ГМИИ им. А.С.Пушкина хранится больше двухсот буддийских скульптур, спасённых сотрудниками музея от переплавки в годы Великой отечественной войны. Коллекция получила описание только сейчас, а ещё переродилась в цифровом виде — как проект «Будни Будд», созданный студентами разных ВУЗов (в том числе Вышки) под руководством хранителя Елизаветы Ванеян. Это в целом очень актуальный метод работы, и можно было бы назвать не один десяток собраний азиатского искусства в музеях России, для каждого из которых подобное перерождение было бы отличной возможностью выйти за пределы стен фондов.
Блиц
— Интересный факт о Вас, о котором не догадываются окружающие
Например, что я лет 10 играл в разных музыкальных коллективах. Один из дорогих сердцу – эклектик-китч оркестр «Агни Бардо», такой очень театральный по духу своему.
— Какие три книги оказали на вас наибольшее влияние?
Я уже однажды говорил про книги для сайта Вышки. Чтобы не сильно повторяться, пусть будет так: из тех, что повлияли профессионально, сложно назвать одну. Вероятно, «Игра в бисер» Гессе. Что касается научных исследований, — исследование и перевод древнеиндийского трактата о живописи «Читра-сутра», предпринятое В. В. Вертоградовой2. Это труд, великолепный по форме и содержанию; и заодно – огромный подарок всем, кто изучает индийское искусство. А для души — Саша Соколов, «Школа для дураков». Первая книга, где я ощутил, что проза может литься, как песня.
— Какой фильм должен посмотреть каждый?
Каждый? Пусть это будет «Buena Vista Social Club» Вима Вендерса. Если его действительно посмотрит каждый – хуже, вероятно, не станет.
— Ваше любимое место в Москве?
Сектор внутри Садового кольца примерно от Солянки до Мясницкой, плюс Басманный район до Немецкой слободы. Как видите, мне повезло с локацией факультета.
— Если бы Вы могли обладать суперспособностью, то какой бы она была?
Скорее всего, телепортацией.
— Оказавшись перед собой 18-летним, что бы Вы себе сказали?
Я бы для начала расспросил. Любопытно было бы послушать этого парня.
_______________________________________________________
2Вертоградова В.В. Живопись древней Индии по «Читрасутре» из «Вишнудхармоттарапураны» — теория и технология. М.: Вост.лит., 2014.