«Эволюция культуры — не просто метафора»
Альберто Ачерби — антрополог из Технического университета Эйдховена, известный своими исследованиями эволюции культуры (cultural evolution). В интервью Центру цифровых гуманитарных исследований НИУ ВШЭ он рассказал, как анализ социальных и культурных явлений через Дарвиновскую оптику создает почву для междисциплинарного взаимодействия.
Что такое эволюция культуры и почему её нужно изучать?
Эволюция культуры — сравнительно новая область исследований. Первые работы появились в 70-е — 80-е, это были попытки математического подхода к анализу изменений человеческой культуры. Большие подвижки произошли в последние 5-10 лет, когда к работе подключились исследователи из нескольких разных областей.
Основная идея в том, что культурные изменения могут рассматриваться как эволюционный процесс. Есть разные взгляды на то, как именно применять этот подход. Для некоторых это нечто вроде «вложенной эволюции»: человек — продукт эволюции, культура создается человеком, значит, есть аспекты культуры, которые определяются биологической эволюцией.Например, так называемые погрешности выбора при передаче культурных свойств: скажем, когда мы стремимся копировать особенности тех, кто обладает известностью или престижем, и далее эти особенности закрепляются. Это когнитивное свойство, которое влияет на изменения в культуре.
Более радикальный взгляд предполагает, что сама культура развивается по законам эволюции. С этой точки зрения эволюция происходит не только в биосфере, но и везде, где действуют эволюционные механизмы. Например, культурным артефактам свойственна изменчивость и разнообразие, они подвержены процессу отбора, некоторые оказываются успешными и проходят отбор, другие — нет. В культуре есть механизм наследования, поскольку люди — хорошие имитаторы, и существуют наследственные цепочки культуры. Инструменты анализа эволюционных процессов применимы и к культуре.
Получается, эволюция культуры — это больше, чем метафора? Это попытка найти в развитии культуры законы, аналогичные Дарвиновским?
Верно. Повторюсь, что есть много взглядов на культурное наследование. Но сама идея культурной эволюции в ее наиболее выраженной форме — не просто метафора. Никто не спорит, что между биологической и культурной эволюциями есть разница. Но базовые составляющие эволюционного процесса присутствуют и в культуре, и в биологии. И ценность подхода в том, что он вооружает исследователя теоретическими инструментами анализа культуры, позволяет объяснить некоторые явления, а потенциально — и научиться предсказывать их.
Но у такого подхода должно быть немало скептиков? Каковы его границы? Удастся ли в конечном счете создать полноценную объясняющую теорию для культурного процесса?
Я смотрю на это оптимистично. Это сугубо личное мнение, но сам конструкт культурной эволюции дает мне возможность работать с проблемами, о которых антропология спорит последние полвека. То же самое, видимо, применимо и в теории литературы. Идея эволюции культуры позволяет дать некоторые ответы на вопросы. Мы только начинаем исследования, но у нас есть инструмент, и я надеюсь, что дальнейшее — вопрос масштабирования работы и совершенствования инструментов. Здесь есть много поводов для дискуссии, но количественные методы уже показали свою полезность в решении конкретных научных вопросов; а теория культурной эволюции как раз предоставляет эти вопросы.
А какие конкретные вопросы интересуют лично вас?
Один из моих интересов — роль определенных факторов в «успехе» продуктов культуры. Например, некоторые исследования показывают, что популярность тех или иных религиозных учений может быть связана с нашей тягой к «минимально контринтуитивным концепциям». То есть большая часть свойств оказывается объяснимой и понятной в рамках человеческой логики, и лишь некоторые оказываются иррациональными. Например, сами божественные сущности в большинстве своих черт напоминают людей, и лишь в некоторых проявлениях показывают сверхчеловеческие свойства.
Довольно смелый шаг — пытаться формализовать этот аспект человеческой культуры.
Может быть. Но я думаю, что и филологам, которые опираются на эволюционную теорию, стоит быть смелее в постановке исследовательских задач. Можно сказать прямо: да, мы хотим выделить специфический литературный признак, мы хотим объяснить, почему некоторые художественные формы выживают, а другие отмирают и т.д.
Для своих исследований вы используете Google Books. Это мощный инструмент анализа культурных изменений, но у него есть и всем известные проблемы…
Одна из моих тем — долгосрочные изменения в искусстве и культуре. В лекции я говорил о снижении и повышении доли некоторых типов эмоций в художественных произведениях и текстах песен. Например, в самом грубом варианте — уменьшается число слов, использующихся для описания положительных эмоций, увеличивается число слов, описывающих злость и ненависть.
Альберто Ачерби в Вышке
Конечно, тут есть проблемы с несовершенством корпуса. В своих исследованиях я стараюсь привлекать и другие корпуса, подходить к той же проблеме с разных углов. Но здесь всегда придется искать компромисс…
...между количеством и качеством?
Да, именно. В идеальном мире, конечно, вы потребуете себе чистых, больших, идеально размеченных данных. Но в реальности приходится выбирать. У меня есть предпочтение к количеству, и я надеюсь, что качество будет обеспечено большим объемом. Но я осознаю проблему.
Мы говорим об анализе культуры, которая, в конечном счете, является продуктом работы человеческого мозга. Не стоит ли привлечь к этим исследованиям коллег из когнитивных наук, может быть, нейропсихологов, нейролингвистов и даже физиологов, изучающих мозг?
Да, думаю, когнитивные науки в изучении культурной эволюции могут быть полезны. Многое зависит от конкретного объекта исследований. Например, меня интересуют когнитивные точки притяжения («аттракторы») в сказках — из-за чего одни элементы сказки привлекают людей больше, чем другие. Здесь когнитивные науки могут помочь. Но главное, что идея культурной эволюции предоставляет нам теоретическую основу, которая и делает это взаимопроникновение наук возможным. Для меня это главное: иметь теорию с достаточной силой обобщения для междисциплинарной интеграции.
Получили ли вы что-то от посещения Московско-Тартуской школы по цифровым гуманитарным исследованиям?
Мне было очень интересно то глубокое знание текстов и области текстового анализа, которым обладали многие участники. Я был на школе еще и потому, что надеюсь на сотрудничество между исследователями культурной эволюции и «цифровыми гуманитариями». Еще раз повторюсь: концепт культурной эволюции может послужить теоретической базой и источником исследовательских вопросов, а методы цифровых гуманитарных наук — дать ответы на эти вопросы. И наоборот, эволюционная теория культуры может вдохновить исследователей в Digital Humanities на то, чтобы ставить более смелые вопросы. Конечно, у нас теперь есть компьютеры, и это естественно, что мы ими пользуемся для исследований. Но суть не в этом, а в том, на какие вопросы мы пытаемся ответить.