Японская «Повесть об О-Син» и ее фольклорные связи: доклад Людмилы Ермаковой

22 февраля 2018 г. заслуженный профессор Института иностранных языков г. Кобэ (Япония) на семинаре, проходящем под руководством гл.н.с. ИКВИА Натальи Чалисовой, представила доклад о примечательном эпизоде из истории переводов и адаптаций известнейшего фольклорного сюжета о Золушке в Японии эпохи Мэйдзи.

Доклад посвящен эпизоду из истории переводов и адаптаций в самый ранний период новой истории Японии – в эпоху Мэйдзи, когда страна наконец была открыта для внешних контактов и начался ускоренный процесс перевода западной художественной литературы, драмы и фольклора одновременно с разных европейских языков. Тогда развернулась оживленная деятельность по освоению того, что было перенято в западной художественной традиции, а также процесс адаптации новых стратегий к японской художественной действительности.

В русле этого процесса и были созданы пять первых переводов сказочной повести «Золушка». Все они могут быть возведены к одной из двух версий сюжета – либо изложенной братьями Гримм, либо Шарлем Перро.

За этими переводами последовала любопытная адаптация писателя, филолога, переводчика Шекспира Цубоути Сёё, в которой практически все основные реалии были переиначены на японский лад, вместо феи действовало женское божество, пришедшее из индуизма, вместо туфельки – веер и т.п.

Однако история функционирования этого мотива в Японии оказывается гораздо глубже. Разного рода угнетаемые падчерицы здесь встречаются по крайней мере с VIII в., во времена раннего средневековья повествования такого рода, в основном, имеют в заглавиях приставку моногатари – «повесть о…», указывающую на жанр. Правда, в этих повествованиях отсутствует мотив опознания девушки по предмету, но имеются некоторые другие.

Исследования распространенности этого мотива в средневековой японской литературе достаточно многочисленны, и все они привлекают обширный сопоставительный материал. При этом точки зрения на предмет нередко противоречат друг другу, некоторые гипотезы представляются слишком смелыми, но, как представляется, и они могут отражать некоторые этапы и особенности распространения мотива между Восточной Азией и Западной Европой.

Поскольку разных версий «Золушки» существует более 700, невозможно было бы охватить весь типологически сходный материал, мы ограничились наиболее ранними сюжетами, а среди них – самыми географическими близкими. Из них наиболее подробно рассматривался сюжет о девушке Есянь, изложенный китайским писателем и политиком Дуань Чен Ши (803–863), затем одна из новелл санскритского сборника «Ветала панчавимшати» XI в., а также малайские, корейские и другие параллели сюжета.

Был привлечен также фольклорный пласт некоторых мотивов, связанных с общемировым сюжетом Золушки – это ряд сказок, записанных в первой трети ХХ в. на Японских островах известным японским этнографом Янагита Кунио.