Доклад Николая Плотникова «Немецкая философия под знаком герменевтики и антропологии (XIX—XX вв.)»
Вопросы семинара:
— Какие идеи немецкой традиции остались в тени интернациональной теоретической сцены (и отдельно — русской/постоветской рецепции)? Только ли известный ответ про нацистское проошлое (разоблачения не только Хайдеггера, но и Гадамера или Яусса) тому виной?
— Какую роль науки о жизни и в целом «органицистский стиль мышления» сыграл для этих теоретических традиций (особенно для антропологии)?
— Были ли эти традиции (герменевтика и антропология) работающими только на автономию и самодостаточность гуманитарного знания, или они выступали также и площадками для взаимодействия с «позитивными науками»?
Предлагаем вашему вниманию конспект и аудиозапись доклада.
В дискуссии (на аудиозаписи с 53 минуты) приняли участие: А. Н. Дмитриев и П. В. Резвых.
Н. С. Плотников — "Немецкая философия под знаком герменевтики и антропологии (XIX—XX вв.)"
Проблематика философской антропологии — точка пересечения философии, общественных и гуманитарных наук. Вопрос о статусе наук о человеке и о характере производимого ими знания, об их отношении к естественным наукам неразрывно связан с вопросом о том, что же такое, собственно, человек, какова природа познающего субъекта.
В знаменитой главе «Критики чистого разума» «О паралогизме чистого разума» И. Кант сформулировал и обосновал то, что может быть названо запретом на самопознание, которое стало исходным пунктом, определившим как содержание дискуссий о природе человека последующего времени, так и дисциплинарную структуру соответствующих наук.
Согласно тезису Канта, познавать человека мы можем только как предмет опыта, в то время как сами условия организации познания в опыте не могут быть нами познаны как реально существующий предмет. Структуры познания не являются доступными в опыте, а познающего субъекта мы не можем рассматривать также, как рассматриваем некоторое реальное существо. Логическая ошибка (тот самый «паралогизм») всей предшествующей философии заключается в том, что на место реального, но непознаваемого субъекта она неправомерно подставляет некую абстрактную метафизическую сущность, и называет ее душой.
Из этой кантовской концепции следует жесткое разделение на философскую теорию трансцендентального субъекта с одной стороны, и человека как предмет эмпирического познания в рамках биологических, медицинских, психологических, социальных и гуманитарных наук. Человек не может себя познавать в качестве субъекта познания, быть одновременно и инстанцией познавательной активности, и ее предметом.
Последующая философия XIX—ХХ веков унаследовала эту проблематику, и может быть представлена в качестве ряда проектов, направленных на преодоление кантовского запрета на самопознание. Выдвигались такие проекты как представителями т. н. немецкой классической философии, так и последующими мыслителями, в том числе – в рамках герменевтики.
Дильтей, в первой части «Введения в науки о духе» пишет: «В жилах познающего субъекта, какого конструируют Локк, Юм и Кант, течет не настоящая кровь, а разжиженный сок разума как голой мыслительной деятельности». Дильтей отказывается от разделения на трансцендентального познающего субъекта и человека как эмпирическое, жизненное существо, и выдвигает идею целостного субъекта. Однако антропологический проект Дильтея в значительной степени остался в тени, и даже его учениками не рассматривался подробно.
Неокантианство всех направлений — как Баденское так и Марбургское, закрепило кантовский запрет, и, под знаком борьбы с релятивизмом и антропологическими влияниями в философии закрепило дуализм и заново утвердило непознаваемость трансцендентального субъекта. Гуссерль периода «Логических исследований» также разделяет идею трансцендентальной субъективности и противопоставляет ее другим способам познания человека в качестве объекта эмпирического познания в рамках различных наук.
Однако уже в рамках позднего неокантианства Кассирер начинает заниматься проблемой культурного генезиса субъективности в работе «Философия символических форм»; круг философских интересов раннего Хайдеггера также связан с рефлексией над проблемой трансцендентального субъекта.
Ответом на эту проблематику стало появление философской антропологии в Германии межвоенного периода (само название субдисциплины появилось в 20-е гг XX в., и сразу же оказалось в центре ожесточенных споров об авторстве и плагиате между Х. Плеснером и М. Шелером). Ключевыми понятиями этого интеллектуального проекта можно назвать «жизнь» и «историю», а главное задачей — разработку проблематики человека как биологического и, вместе с тем культурно-исторического существа, именно как целостного существа, «конкретного субъекта».
Философская антропология возникла в результате критической рефлексии развития наук о человеке – психологии, биологии, этнологии, и, с другой стороны — как реакция на идеи Э. Маха, венской школы и прочих версий позитивизма, объявивших саму проблематику философской субъективности фиктивной.
Философская антропология стала одним из ключевых направлений немецкой философии межвоенного периода, однако вместе с тем она может быть помещена в контекст широкого комплекса интеллектуальных тенденций, представлявших собой реакцию на позитивизм и неокантианство, и характеризующуюся антропологической перспективой, органицистской образностью и, в известной степени, неоромантическими влияниями: характерология, учение о морфологии, учение о культурно-исторических типах, расология и т.д. Весь этот спектр идей и интеллектуальных проектов был решительно и некритично отвергнут мировым академическим сообществом после Второй мировой войны потому, что в одной своей точке – расовой теории (необязательной и достаточно маргинальной в рамках этого широкого спектра межвоенных «антропологизмов») он сошелся с официальной идеологией нацистского режима. Сыграла свою роль и нацистская политическая ангажированность некоторых интеллектуалов из этого лагеря (Э. Ротхакер, О. Беккер, М, Хайдеггер).
Макса Шелера и Хельмута Плеснера принято считать основателями философской антропологии (последний был представителем её левого, марксистского крыла, в отличие от того же Ротхакера).
В 1927 году Шелер произносит свой знаменитый 7-часовой доклад «положение человека в космосе» в Школе мудрости графа Германа Кайзерлинга в Дармштадте. В 1928 г. выходит книга Плеснера «Ступени органического и человек». Если Шелер постулирует глобальные сущности человеческой приороды, некоторые общие понятия (Дух, жизненный порыв), то Плеснер отправляется от биологического горизонта, и стремится понять человека как существо одновременно биологическое и социальное. Человек у Плеснера — это и субъект свободного действия, и биологическая вещь. Важное понятие философии Плеснера — граница, осознаваемая как часть человеческого тела, и понятие «позициональность» (замкнутая позициональность растений, центрированная позициональность животных, рефлексивная или эксцентрическая позициональность людей — модель завершения органического, подразумевающая возможность посмотреть на себя как на биологический объект со стороны).
В силу рефлексивности человек является одновременно и живущим индивидом, и представителем человеческого рода, что порождает чисто человеческую проблему соотношения общественности и индивидуальности: с одной стороны, совершенно незаменимая жизненная основа индивидов, с другой — тотальная заменимость в сообществе человеческого рода. Это порождает противоречие социального – борьба за социальный престиж вступает в конфликт с борьбой за жизнь человека-организма.
Стремясь привязать свою философию к актуальному состоянию и языку наук о жизни, установить с ними связь Плеснер (по первому образованию — биолог) в известной степени, обрек ее на быстрое устаревание (которому значительно меньше подвержены чисто трансцендентальные теории).
Проблематика философской антропологии оказывалась востребованной и во второй половине двадцатого века; наиболее значительные витки дискуссий пришлись на 1960-е и 1990-е гг. Любопытно, что структурно стороны полемики, и даже основные аргументы все время воспроизводятся в новых условиях (с учетом нового состояния наук о жизни): радикальный физикалистский полюс, отрицающий специфику (и эпистемологическую автономию) собственно антропологической проблематики, и сводящий ее к частному случаю биологической; и чисто рационалистический полюс, для которого характерно рациональное познание трансцендентального субъекта. Философскую антропологию и герменевтику можно назвать интеллектуальными течениями, которые пытаются перекинуть мост между этими полюсами, и способствовать диалогу между ними.
Дмитриев Александр Николаевич